1. В начале было Слово

1 В начале сотворил Бог небо и

землю.

2 Земля же была безвидна и

пуста, и тьма над бездною, и Дух

Божий носился над водою.

3 И сказал Бог: да будет свет.

И стал свет.

4 И увидел Бог свет, что он

хорош, и отделил Бог свет от

тьмы.

5 И назвал Бог свет днем, а

тьму ночью. И был вечер, и

было утро: день один.

Ветхий завет

В данном разделе книги речь пойдет о «первых днях» творения философии, которую Аристотель понимал как науку о первых причинах и началах. По существу, выделенные Аристотелем начала12, а это «противоречащее», «противоположное», «соотнесенное», «лишенность и обладание» не отличаются от начал, которые в своих действиях в первые дни творения использовал Всевышний. И в одном, и в другом случае речь идет о сравнительных понятиях, главными из которых являются противоположности, составляющие суть любого действительно научного метода познания, поскольку именно противоположности, понимаемые не иначе, как избыток и недостаток того или иного субстрата относительно промежуточного обусловливают двигательную силу любого природного или социального процесса, его энергетику. Поэтому Аристотель называет философию «божественной наукой», «которой, скорее всего, мог бы обладать Бог»13.

Но если у Всевышнего все получилось хорошо, то у философов что-то не сложилось. Поэтому в нашу задачу входит осмысление пройденного философским мышлением пути: от его зарождения в древнегреческой мифологии до сегодняшнего дня, символизирующего крах не только диалектической методологии, как наиболее перспективного метода освоения действительности, но и, как кажется, всей философской традиции, ориентированной на веру в прогресс и всемогущество разума. Не случайно многие философы, да уже и не только философы, говорят о «заблудившейся философии»14.

Тем более, это справедливо, когда речь идет о современной плюралистической философии, для которой созданный «по слову Божьему» мир – природный и социальный, не представляет собой некой целостности, а состоит из множества ничем не связанных фрагментов.

Иначе воспринимали мир первые древнегреческие мудрецы. И начало этому целостному восприятию мы находим у Гесиода, являющегося одним из основных предфилософских источников древнегреческой философии, который не в пример современным любителям мудрости, занимался осмыслением конкретных природных и социальных связей, в том числе и отношений между людьми. При этом в поэме «Труды и дни»15 Гесиод раскрывает содержание двух диаметрально противоположных конкретно-всеобщих процессов, протекающих как в природном, так и в социальном мире, обозначая их двумя понятиями: «дике» и «адике», обусловленных отношением противоположностей.

«Адикия» – характеризует процесс декомпенсации, в результате которого возникают противоположности «избытка» и «недостатка» из некой промежуточной основы. Например, я занимаю или вымогаю у Вас десять монет. В результате находящиеся в руках богини правосудия Дике «весы» выходят из равновесия, показывая, что мой карман стал тяжелее на десять монет, а Ваш – на десять монет легче.

«Адике» отождествляется Гесиодом с заведомо несправедливым делом, которое противопоставлено процессу компенсации – «дике», т.е. уничтожению противоположностей в промежуточное состояние, обусловливающее справедливость и порядок не только в природе, но и в человеческой жизни. Ибо установленные Зевсом законы требуют добровольно вернуть долг или то, что изъято силой, либо обманом. В противном случае, Вы обращаетесь к судье, и он устанавливает справедливость. И тогда «весы» приходят в равновесие16.

«Дике» или сходящееся (компенсация)

Благодаря идеализациям «дике» и «адике», «справедливости» и «несправедливости», Гесиод осмысливает не только судебный процесс или другие отношения между людьми, но и природный порядок17.

«Адике» или расходящееся (декомпенсация)

Именно идеи компенсации и декомпенсации, выраженные на «языке закона весов» («путь вверх вниз»), становятся переходной ступенью от рассудка, к разуму, осмыслявшему реальность сквозь призму отправной точки зрения на мир – «промежуточного». Поэтому привлеченные из мифологии образы обусловливают разумное, рациональное понимание мира и человеческой жизни. Они составляют ту рациональную конкретно-всеобщую основу, на которой не только зарождается первая философская школа в Милете, но которая обусловливает и все последующее развитие ранней греческой философии и сопровождающего ее искусства (Кентавр, Минотавр, Гермафродит и др).

Философская школа в Милете, представленная Фалесом, Анаксимандром и Анаксименом возникает в 6 веке до новой эры. Под влиянием мышления Гесиода все они осмысляли природный и социальный мир посредством противоположностей, понимаемых не иначе как «сгущение» и «разрежение», т.е. как «избыток» и «недостаток» того или иного субстрата относительно промежуточного состояния. Создаваемая ими (античная) наука хотя и делилась на отдельные обособленные области, однако Природа рассматривалась в целостности, с выдвижением на первый план конкретно-всеобщего и пренебрежением частностями.

В свидетельствах Симплиция, жившего на тысячу лет позже Анаксимандра, сохранился один чрезвычайно важный фрагмент из его сочинения «О Природе». Этот фрагмент важен тем, что отражает воззрение на мир с точки зрения промежуточного всех представителей милетской школы:

«Из чего возникают все вещи (т.е. противоположности Ю.Р.), в то же самое они и разрешаются согласно необходимости (в промежуточное Ю.Р.). Ибо они за свою нечестивость (адике Ю.Р.) несут наказание (дике Ю.Р.) и получают возмездие друг от друга в установленное время»18.

Из приведенного фрагмента следует, что с одной стороны, язык закона весов относится к явлениям природы, а с другой стороны, этот же закон, может быть применен и для осмысления социальных явлений. Кроме того, этот фрагмент позволяет предположить, что процессы «компенсации» и «декомпенсации» связаны у Анаксимандра временными рамками и в целом представляют собой циклический процесс.

Чтобы судить о всей милетской философии, конечно же, одного сохранившегося фрагмента из произведения Анаксимандра недостаточно. Однако этот фрагмент позволяет историку восстановить в общих чертах суть милетской философии, обусловленной исходной парадигмой гесиодовского мышления – отношением противоположностей, которые понимаются не иначе как «избыток» и «недостаток» относительно промежуточного положения. Причем «противоположности» подразумеваются здесь исключительно в качестве универсалии, обобщающей многообразные взаимодействия вещей – партикулярий19.

Восстанавливая в правах общенаучного закона сходящиеся и расходящиеся стрелки весов, раскрывающие специфику древнегреческого разумного мышления, можно совершенно по-новому провести реконструкцию учения Гераклита. Тогда как игнорирование или непонимание этих абстракций, ставит непреодолимый барьер на пути осмысления ранних философских учений, а также на пути преодоления пропасти, возникающей между современной гуманитарной и научно-технической культурами.

От сочинения Гераклита (544—483 гг. до н. э) «Музы» или «О природе» (точного названия не известно), сохранилось более 200 фрагментов, а также несколько сот свидетельств об учении. Но, несмотря на значительное «наследство», Гераклит так и остается для философов самым загадочным и самым непонятым мыслителем, поэтому споры вокруг его наследия не прекращаются, по сей день.

Вот уже два с лишним столетия, – пишет русско-французский филолог С. Н. Муравьев, как Гераклитом

«пристально занимаются не только философы и поэты, но и ученые – филологи и историки философии». Однако у исследователей нет единодушия ни об учении Гераклита в целом, ни об отдельных элементах этого учения, ни о правильном чтении и толковании фрагментов, ни об их числе, составе и подлинности. Они не могут придти к согласию «о месте и роли Гераклита, будь то в истории античной философии, в истории западной философии, в истории философии мировой, в истории диалектики или в истории всемирной литературы…»20.

И это действительно так, поскольку если рассматривать учение Гераклита с позиций общепринятого философского мышления, то невозможно постичь истинный смысл имеющихся фрагментов. Это происходит по разным причинам, одной из которых является мнение о том, что в текстах Гераклита кроется кроме внешнего смысла потаенный, скрытый смысл. Поэтому многие из фрагментов кажутся бессмысленными, темными, совершенно случайными.

Если же, рассматривать учение Гераклита с использованием сравнительных понятий, то эти фрагменты не представляют ничего необычного, поскольку в соответствии с нашим подходом21, каждый из них в структуре гераклитовского мышления имеет свое особое место. Расположенные в определенных местах этого особого целого, они приобретают не только смысл, но и создают целостную диалектико-логическую картину, что, собственно, мы и хотим выявить в учении Гераклита.

Осмысление «закона весов» показало, что «противоположности» могут быть только однокачественными объектами как избыток и недостаток относительно промежуточной степени этого же качества. D 163.

«Удовольствие – неудовольствие, знание – незнание, большое – малое – одно и то же»…164. «Мрак и свет, добро и зло не разные вещи, но одна и та же… День и ночь – одно»22.

Отсутствие какого-либо единого мнения о сути и содержании учения Гераклита Эфесского, вызвано многими причинами, в том числе фрагментарным состоянием его наследия. Но есть выход из создавшегося положения. Он лежит на пути вживания в разумное мышление Гераклита путем «перевода» его смыслообразов23 на язык сравнительных понятий: «противоречащее», «соотнесенное», «противоположное» и «ортогональное». Поэтому без понимания этих связей филологам и историкам античной философии не преодолеть той пропасти, которая отделяет сохранившиеся, но не адекватно трактуемые ими фрагменты от их былого смысла.

Представленное нами учение Гераклита – это совершенно новый взгляд на зарождение и развитие древнегреческой философии, который помогает понять вектор в развитии структуры античного мышления и объяснить то, насколько мышление Гераклита обусловлено уровнем мышления его предшественников, какое влияние оно оказало на мышление последователей. И что не менее важно, так это то, каким образом история ранних этапов греческой философии сможет занять свое место в смене современной структуры философского, прежде всего гуманитарного мышления.

Познание окружающей реальности, ее законов – сук, на котором сидели ранние греческие философы – «фисиологи». Поэтому, прежде всего, Гераклит исходит из признания объективности мироздания и относительности всех его свойств и явлений: добра и зла, горячего и холодного, красоты и безобразия. В этом случае ему вполне достаточно сравнительных понятий «больше и меньше» или «обладание и лишенность», поскольку одна сторона отношения может быть определена только по отношению к другой: твердое – по отношению к мягкому, сильное – по отношению к слабому и т. д. Здесь соотносятся две стороны, два понятия.

Но совсем другое дело, когда выражают в понятиях промежуточный термин. В этом случае понятия «больше – меньше» не отражают существа дела, поскольку середина соотносится не с одной стороной, как в первом случае, а одновременно с двумя сторонами. Изложение этой гераклитовской мысли находим у Ипполита:

«Море – вода чистейшая и грязнейшая: рыбам – питьевая и спасительная, людям – негодная для питья и губительная»24.

Это значит, что «промежуточное» относительно «большего» – является «меньшим», а относительно «меньшего» – «большим». Относительно «горячего» – «холодным», а относительно «холодного» – «горячим». Поэтому противоречивость промежуточных состояний может рассматриваться как более сложная форма относительности. Но тогда кентавров, минотавров и гермафродитов можно рассматривать в качестве противоречивых партикулярий, обозначенных универсальным понятием «промежуточное».

Причем в зависимости от конкретной ситуации отношение противоположностей может быть отношением компенсации, если противоположности, уничтожая друг друга, приходят в положение равновесия («согласие»), или отношением декомпенсации, если промежуточное дифференцирует на противоположности («раздор»).

Так как во многих фрагментах мы находим объяснение Гераклитом того, что такое противоположности, и как они взаимодействуют, поэтому и считают, что основной пункт выдвинутого Гераклитом учения заключается в раздвоении «единого» на противоположности. При этом необоснованно полагают, что в учениях ионийцев процессы компенсации и декомпенсации связаны между собой последовательно, т.е. таким образом, что вначале происходит один из этих процессов и, как только он завершится, ему на смену тотчас приходит другой, противоположный процесс.

Однако это не так. Иначе Гераклиту вполне достаточно было бы «гармонии весов»25, как нельзя лучше отражающего сказанное. Для Гераклита же учение о противоположностях, является частью более общего учения о «едином», которое философ понимал как циклический процесс, как «закон сдвоенных весов», как «гармонию лука и лиры», т.е. как процесс обмена:

«Единое, расходясь (враждуя) с самим собой, сходится (ладит), словно гармония лука и лиры»26.

Однако сущность этого выдающегося открытия так и осталось не понятой ни современниками Гераклита, ни его ближайшими потомками: Платоном и Аристотелем. Поэтому Гераклит является самой загадочной фигурой античной философии. Так что эпитет «Темный» ему вполне подходит и сегодня. Но не потому, что он что-то скрывал от непосвященных или путано излагал свои мысли, а потому, что современные философы с их рассудочным мышлением не понимают его разумного мышления, ибо умение осмысливать природу при помощи сравнительных понятий (универсалий) ушло вместе с уходом и той исторической эпохи, в которой жил Гераклит.

Для наглядного объяснения обменных процессов Гераклит использует реальные вещи: лук и лиру. Поэтому и нам необходимо понять их работу. В начале, для простоты, рассмотрим действие лука, который в чувственно-наглядной форме дает представление о том, что растягивание лука в горизонтальном направлении приводит к его сжатию в вертикальном направлении, и наоборот.

Гармония лука

Об этом же идет речь в следующем фрагменте:

«Впряглo оно в гнутое и в негнутое (имеется в виду крепление древка лука и его тетивы Ю.Р.) сходящееся расходящееся, созвучное разнозвучное, и из всего – одно, а из одного – все» (111)27.

«Та из противоположностей, что ведет к возникновению, зовется у Гераклита Раздором и Рознью» (D 50), (адике Ю.Р.) и «Всё бы рухнуло без Розни» (D 51). «Из противоположностей та, что ведёт к воспламенению, зовётся Согласием и Миром (D 52) (дике Ю.Р.)28.

Мышление Гераклита схватывало процесс обмена и выражало его посредством двух универсалий: «сходящееся» и «расходящееся. Взаимосвязь этих понятий, совместно образует более сложную универсалию – понятие «сходящееся-расходящееся». Это, по моему мнению, составляет основной пункт выдвинутого Гераклитом учения о «едином» и самую большую загадку. До Гераклита отношения компенсации и декомпенсации (Дике и Адике) воспринимались порознь. Гераклит же объединяет эти процессы воедино понятием «сходящееся-расходящееся». При этом Гераклит сожалел, что его оппоненты

«не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как у лука и лиры»29.

И хотя древние прекрасно видели, что растягивание лука в средней части неизбежно вызывает его вертикальное сжатие, они, тем не менее, не могли понять причину обменов. Для Гераклита же, напротив, гармония лука и лиры – это отношение двух пар противоположностей: «Согласие» и «Раздор», связанных между собой ортогонально, т.е. смещенных друг относительно друга по времени на четверть периода или под прямым углом.

В любых колебательных системах эта связь проявляется таким образом, что если одна пара, уничтожаясь, сходится к положению равновесия (согласие), т.е. к промежуточному, то вторая пара возникает из промежуточного (раздор) и расходится. Поэтому образ лука специально и был выбран философом для демонстрации того, как «единое» расходясь, например, в горизонтальном направлении сходится с собой в вертикальном направлении.

Гераклит нашел возможность передать свое понимание единства реальности, ее гармонию в том или ином конкретном ритме: будь то колебание струны музыкального инструмента – лиры, обмен товаров, действие лука или движение космических тел по своим орбитам.

Подобное или гармония лиры

Гераклиту удалось создать такую совокупность понятий (универсалий, логосов), в которой каждое из них представляет собой понятие-процесс: «сходящееся», «расходящееся» и «сходящееся-расходящееся». Причем понятие «сходящееся-расходящееся» обусловливает взаимосвязь в «едином» четырех сторон, связанных между собой попарно в одной точке. Это как раз и будет той объективной точкой зрения, с позиции которой Гераклит исследовал единство преходящего мира. «Мудрость в том, заявлял по этому поводу Гераклит, чтобы знать все, как одно», т.е. как гармонию лука и лиры, связывающую воедино Дике и Адикию.

Таким образом, опираясь на взгляды Гесиода и на учение милетских натурфилософов, учение Гераклита о «едином» идет дальше. Поэтому слово «космос» имеет значение гармоничного структурно организованного и упорядоченного посредством обменов целого, своего рода «мирового порядка», исходными процессами которого являются процессы компенсации и декомпенсации, которые подобны отношениям между должником и кредитором:

«Имени Правды (Дике) не ведали бы, если бы не было этого»30.

Никто из древнегреческих философов не сумел интегрировать знание о мире так, как это сделал Гераклит, продумав найденную им причинно-следственную связь во всех аспектах бытия, начиная с осмысления социальных ритмов – обменов, и кончая осмыслением всей природы.

«Удовольствие – неудовольствие, знание – незнание, большое – малое – одно и то же, вверх – вниз кружащееся и обменивающееся в игре Вечности» (D 16)31.

При этом обмен товаров понимается Гераклитом так, что несправедливость «адикии» компенсируется справедливостью «дике», а его мышление пополняется новой, более общей универсалией – понятием «сходящееся-расходящееся, которое в наших работах осмыслено как «ортогональное Гераклита».

Осмысляя все обменные процессы как уничтожение и возникновение противоположностей, Гераклит создал науку о всеедином, которое и есть «мудрое» или Бог. Ибо

«Бог: день – ночь, зима – лето, война – мир, избыток – нужда»…32.

Все встало на свои места: все кусочки мозаики уложились в учении Гераклита в целостную картину, которая как по ступенькам лестницы ведет от одной структуры мышления, к другой – более сложной. Поэтому самое главное в учении Гераклита – это не учение о борьбе противоположностей – об этом учил Гесиод и философы из Милета. Главное – это понимание им обменных процессов как некой тотальной гармонии, как образца, объединяющего природный и социальный порядок:

«Все обменивается на огонь и огонь на все, подобно тому, как на золото товары и на товары золото»33.

Высказанная в этом фрагменте мысль, подкрепленная демонстрацией шарнирной модели «сходящееся-расходящееся», в конечном счете, способна объяснить множество как природных, так и социальных обменов, поскольку она обладает не только наглядной очевидностью, но и научной достоверностью, обусловливающей интеграцию естественнонаучного и гуманитарного знания.

Единое Гераклита: сходящееся-расходящееся

При этом в любых колебательных системах эта связь организована таким образом, что если одна пара, уничтожаясь, сходится к положению равновесия, т.е. к промежуточному (компенсация), то вторая пара возникает из промежуточного и расходится (декомпенсация). Поэтому образ лука специально и был выбран философом для демонстрации того, как «единое» расходясь, например, в горизонтальном направлении сходится с собой в вертикальном направлении.

Итак, отношения противоположностей послужили древнегреческим натурфилософам в качестве основания для самых широких обобщений. Однако все эти мыслители за исключением Гераклита (и, может быть, Анаксимандра), так и не сумели убедительно показать взаимосвязь между процессами уничтожения и возникновения, компенсации и декомпенсации, «дике» и «адике».

Гераклит же продумал эту связь во всех аспектах бытия, начиная с гармонии лука и лиры, и кончая осмыслением социальных ритмов – обменом товаров в котором несправедливость «адикии» компенсируется справедливостью «дике». Однако сущность этого важного открытия осталась не понятой ни большинством современников Гераклита, ни его ближайшими потомками.

Только через две с половиной тысячи лет после Гераклита, осмысливая обмен товаров в буржуазном обществе, Карл Маркс писал:

«товары уходят как меновые стоимости, а приходят как потребительные стоимости»34.

При этом обмен товаров К. Маркс понимал не иначе, как отношение меновой и потребительной стоимостей, каждая из которых представляет собой пару противоположностей, обусловливающих двигательную силу социального процесса, его энергетику. Впервые в социогуманитарных науках был использован способ, позволяющий с разумных позиций осмысливать социальные и гуманитарные проблемы с позиции ортогонального Гераклита. Но, по существу, он так и остался не востребованным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.