Введение

Введение

Мне чужд капиталистический строй…

Царство моих идей впереди…

Появление разума и наиболее точного его выявления – организации науки – есть первостепенный факт в истории планеты, может быть, по глубине изменений превышающий все нам известное, раньше выявлявшееся в биосфере.

Перед длительностью жизни человечества ничтожны те две с половиной тысячи лет – восемьдесят-девяносто поколений, в которых сейчас мы можем проследить три резких подъема научного сознания.

Настоящая монографическая трилогия призвана раскрыть основания ноосферного прорыва России в XXI в., который подготовлен творчеством многих поколений исследователей русского космизма и в целом русской философии и науки. Автор связывает разворачивающуюся Вернадскианскую революцию в системе научного мировоззрения на рубеже ХХ–XXI вв. с ноосферизмом, понятие которого включает в себя не только смысл новой модели бытия, социоприродного гомеостаза, но и новой философии научной картины мира, нового качества человека.

Данную работу автор рассматривает как развитие теоретической системы ноосферизма.

Владимир Иванович Вернадский в оценке автора – гигант или титан Эпохи Русского Возрождения, которая началась с творчества Михаила Васильевича Ломоносова, воплотилась в творческом дерзании советской эпохи в ХХ в., еще не закончилась и продолжится в форме ноосферной и социалистической революции одновременно в XXI в.

В посвящении к монографии «Вернадскианская революция в системе научного мировоззрения – поиск ноосферной модели будущего человечества в XXI веке» (2003) автор охарактеризовал В.И. Вернадского как «величайшего мыслителя всех времен и народов, великого созидателя нового прорыва человечества к будущему в форме его ноосферного бытия, гения русского народа и всего человечества».

Леонид Васильевич Лесков (1931–2006), недавно ушедший из жизни, интересный ученый-мыслитель, за две недели до своей смерти, закончил книгу «О героическом энтузиазме. Интеллектуальный потенциал российской цивилизации» [1] , которая была подарена автору Ю.В. Яковцом 31 января 2007 года, во время юбилейных чтений по поводу его 70-летия. Л.В.Лесков ввел понятие «Героический Энтузиаст» или, следуя пассионарной теории Л.Н.Гумилева, «пассионарный Энтузиаст» [2] . Он пишет в этой книге: «Исполнение великих замыслов – это удел пассионариев, Героических Энтузиастов» [3] .

Владимир Иванович Вернадский был таким «Героическим Энтузиастом», т.е. таким мыслителем космопланетарного масштаба, чей творческий путь укладывается в формулу древней мудрости: per aspera ad astra – через тернии к звездам.

В.И. Вернадский был рыцарем правды, готовым, как Джордано Бруно, великий итальянец, пожертвовать жизнью ради ее торжества. Он писал: «…Ищешь правды, и я вполне чувствую, что могу умереть, могу сгореть, ища ее…» [4] .

Титаны Русского Возрождения – это Героические Энтузиасты – представители гения русского народа, чье совокупное творческое наследие есть то основание, на котором происходит созидание ноосферного социализма или ноосферизма в XXI в. в России, а затем – и на всей планете. Владимир Иванович Вернадский – звезда первой величины в их ряду.

Творческое наследие В.И. Вернадского масштабно и одновременно дерзко выражено в синтезе научных знаний, который он старался осуществить для своей эпохи. Именно синтетическая направленность творчества Вернадского часто делала его непонятным для научных собратьев, самоутверждавшихся в каких-то узких областях науки.

В письме к своей жене Н.Е. Вернадской 2 июля 1887 года 24-летний Вернадский писал: «…Бывают… минуты, когда сильно и смело рвешься вперед, понимаешь все, что казалось раньше непонятным и недостижимым: тогда является вера в себя, тогда чувствуешь какую-то особую живую силу в себе, чувствуешь ясно связь свою со всем, что было и жило раньше, что работало на том же пути, чувствуешь ясную, непонятную, невыразимую словами связь с тем, что будет работать на том же пути много позже…» [5] .

Мы, кто разрабатывает ноосферизм в начале XXI в., и есть те потомки, которые «работают на том же пути много позже», и к кому он обращается в этом письме.

После этого письма В.И. Вернадский прожил еще 68 лет и создал основы учения о ноосфере. После его смерти и до настоящего времени минуло еще 65 лет. И мы вслед за В.И. Вернадским говорим: связь времен не прервалась, она работает. Мы творим «на том же пути». Этот путь в XXI в. обретает формы новой волны научного синтеза, имя которой – ноосферизм или ноосферный социализм.

Эпоха Русского Возрождения, по логике ее идентификации, принятой автором, охватывает период с XVIII по XXI в. Она противостоит эпохе западноевропейского Возрождения, предлагает совершенно другую парадигму гуманизма и в целом человековедения, которую, с учетом уже происходящей вернадскианской революции в системе научного мировоззрения на рубеже ХХ–XXI вв. [6] , можно назвать ноосферной или космоноосферной парадигмой гуманизма и человековедения.

Эпоха Русского Возрождения разбивается, уже по внутренней логике своего развития, на три цикла – петровско-ломоносовский, пушкинский и вернадскианский.

В 2003 г. во «Введении» к упомянутой монографии «Вернадскианская революция в системе научного мировоззрения – поиск ноосферной модели будущего человечества в XXI веке» автор писал: « История ставит тест человеческому разуму. В.И. Вернадский глубоко осознавал ту меру мужества, которая необходима интеллекту, чтобы искать истину и правду. Человечество сможет спасти только мужество его разума. Жизнь разума Вернадского – яркий пример такого мужества, которое особенно необходимо всей честной российской интеллигенции. Будем же следовать этому великому примеру, не страшась усталости и правды, как бы она тяжела ни была. Россия снова поднимает знамя духа и правды, знания, поиска выхода человечества из исторического тупика» (курсив мой. – С.А.) [7] . Воспроизводя эти слова, я снова под ними подписываюсь.

А.Н. Толстой в романе «Петр Первый» писал: « Здесь, на краю русской земли, у отвоеванного морского залива, за столом у Меншикова сидели люди новые, – те, что по указанию царя Петра “отныне знатность по годности считать” – одним талантом своим выбились из курной избы, переобули лапти на юфтевые тупоносые башмаки с пряжками и, вместо горьких дум: “За что обрекаешь меня, господи, выть с голоду на холодном дворе?” – стали так вот, как сейчас, за полными блюдами, хочешь не хочешь, думать и говорить о государственном» (курсив мой. – С.А.) [8] .

Так зачиналось строительство русского флота, Санкт-Петербурга, и с тем началась Эпоха Великого Русского Возрождения, которая не закончилась, а напротив, подходит к главному своему итогу – прорыву России и человечества к новой истории, к новому качеству бытия – к ноосферной истории, к космоноосферной форме бытия на общинно-коллективистских основаниях, на ценностях солидарности, кооперации, справедливости и правды, к управляемой социоприродной эволюции и гармонии человечества и природы. Эта идея требует нового, целостного мышления, понимания человеком ответственности за прогрессивную эволюцию биосферы – его дома на Земле, за сохранение всего разнообразия земной жизни.

Эпоха Русского Возрождения, выросшая на почве русской культуры и русского космизма, устремлена к этому новому качеству разума и его духовно-нравственной системы, которое может быть названо ноосферным.

В этой связи Ф.М. Достоевский писал: «…У нас идеалист часто забывает, что идеализм есть дело вовсе не стыдное. У идеалиста и реалиста, если только они честны и великодушны, одна и та же сущность – любовь к человечеству и один и тот же объект – человек, только лишь одни формы представления объекта различные. Стыдиться своего идеализма нечего: это тот же путь и к той же цели. Так что идеализм, в сущности, так же реален, как и реализм, и никогда не может исчезнуть из мира… Народам дороже всего – иметь идеалы и сохранить их, и что иная святая идея, как бы ни казалась вначале слабою, непрактичною, идеальною и смешною в глазах мудрецов, но всегда найдется такой член ареопага и “женщина именем Фамарь”, которые еще изначала поверят проповеднику и примкнут к светлому делу, не боясь разрыва с своими мудрецами. И вот маленькая, несовременная и непрактическая “смешная идейка” растет и множится и под конец побеждает мир, а мудрецы ареопага умолкают» [9] .

В нынешнюю, «смутную» эпоху, когда в мыслительном пространстве России царствуют западничество, либерализм и подражание «европейскому» и «англо-американскому» («европейничанье», по Н.Я. Данилевскому), а им противостоит духовное сопротивление народа и патриотической интеллигенции, и идет, не умолкая, дискуссия о самоидентификации России, особо важно понять «чту есть Россия», – и от этого понимания почти на сто процентов зависит будущее нашей Родины в XXI в.

Николай Яковлевич Данилевский, пожалуй, первым из русских мыслителей в 70-х гг. XIX в. научно показал, что Россия не есть Европа, так же как она и не есть Азия, а есть самостоятельная цивилизация, абсолютно не похожая на романо-германскую цивилизацию Европы и обладающая своим социокультурным архетипом (см. Н.Я. Данилевский, «Россия и Европа»).

Россия есть исторический синтез Востока и Запада на протяжении нескольких тысячелетий, особенно проявившийся в последнем тысячелетии. Если рассуждать в логике гегелевской диалектической триады – «тезис – антитезис ? синтез», то тогда «Европа» («Запад») – тезис, «Азия» («Восток») – антитезис, а Россия – синтез, диалектически снимающий в себе как противоположности и «Европу – Запад», и «Азию – Восток».

Ядром России, ее исторической самоидентификации как самостоятельной цивилизации выступает русская культура и русская цивилизация, русский этнос. Почему именно русский народ стал основой евразийского синтеза под названием «Россия»? С.Валянский и Д.Калюжный в работе «Понять Россию умом» отвечают так:

« Россия – это симбиоз народов, это синтез различных культур, это сплав, родивший общее мировоззрение и общий образ жизни. Возьмите, например, песни поволжских народов. Их поют на разных языках, но сколь они схожи мелодичностью. А ведь песни есть отражение духовного мира народа. Это ли не результат слияния, за тысячелетия совместной жизни, внутренних миров славянских, тюркских и угро-финских народов этого региона? Русские и казанские татары находят общий язык гораздо легче, чем русские и поляки, хотя те и другие славяне.

Цивилизация – общность людей, объединенных не только похожестью образа жизни, культуры, но и общностью духовных миров, общностью своего мировоззрения и структурой шкалы фундаментальных ценностей.

…[Способностью, – С.А.] формировать общую цивилизацию, как это происходило в России, обладает далеко не любой народ! Поскольку разноплеменность и разноязычность были характерны для русского государства во все времена его истории, мы к ним привыкли и не считали «инородцев» чужими. Русскому всегда было чуждо чувство этнического превосходства. Впрочем, и религиозного тоже: в течение более чем тысячи лет русский мир жил рядом и вместе с миром ислама; мы научились жить вместе» (курсив мой. – С.А.) [10] .

Русский народ, русский человек обладает таким уникальным свойством, выделяющим его из народов мира, которое Федор Михайлович Достоевский назвал «всечеловечностью». В речи о Пушкине 8 июня 1880 г. он подчеркнул: « Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите… Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего… будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловеческой и всесоединяющей… в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии…» (курсив мой. – С.А.) [11] .

Европа и Россия – две равновеликие, но разные исторические сущности. Европа пошла по пути индивидуализма, индивидуалистической свободы, индивидуалистической цивилизации. У истоков это пути стоит эпоха Возрождения, которую я называю эпохой западноевропейского Ренессанса, потому что это эпоха исторического дела, в первую очередь, Западной Европы. Результатом его стал западноевропейский капитализм и как его «дитя», сотворенное европейцами на американском континенте, – американский (англо-американский) капитализм. Эпоха западноевропейского Ренессанса, если к ней отнести и XVIII в. как век Просвещения, охватывает исторический период с XIV по начало XIX в. Ее стержнем было устремление к индивидуалистической буржуазной свободе, прославление «физической телесности» человека. Собственно говоря, песнь физической телесности человека (напр., в творчестве Микеланджело) незаметно перешла в буржуазную песнь тела чревоугодничающего, тела гедонистического (напр., у Рубенса). Протестантская Реформация, охватившая Европу, находится в «прометеевской» логике развертывания этой эпохи. Именно она породила капиталистический дух европейского индивида, о котором писал М. Вебер и который безжалостно расстался с последними остатками своей религиозности ради наживы. «Нажива денег как самоцель противопоставляется всякому непосредственному их потреблению, «освобождается от всяких эвдемонистических или гедонистических точек зрения…» [12] .

Индивидуалистический капиталистический дух Запада, который порождён эпохой западноевропейского Возрождения, носит империалистический (экспансионистский) характер. А.Дж. Тойнби, подводя итог исторической логике развития Запада, заметил: «Запад способен гальванизировать и разъединять, но ему не дано стабилизировать и объединять… можно заключить, что человечество не сможет достичь политического и духовного единства, следуя западным путем. В то же время совершенно очевидна насущная единственная альтернатива миру – самоуничтожение, к чему подталкивают человечество гонка ядерных вооружений, невосполнимое истощение природных ресурсов, загрязнение окружающей среды…» [13] .

Начало XXI в. демонстрирует окончательное исчерпание потенциала развития, заложенного эпохой западноевропейского Ренессанса. В начале ХХ в. капитализм на фоне доминирования финансового капитала и финансовой капиталократии породил империализм как высшую стадию своего развития, по В.И. Ленину, перешедший в последнюю фазу – глобальный империализм.

Возрожденческий западноевропейский гуманизм, обретя в XIX в. содержание буржуазного гуманизма, переродился в ХХ – начале XXI в. в империализм, нередко трансформирующийся в те или иные формы фашизма. Глобальный империализм столкнулся здесь с критикой со стороны бытия человека и природы в их единстве (с «онтологической критикой» [14] ) в форме первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы, где обозначился исторический тупик в развитии западной цивилизации, экологический тупик в развитии капитализма и его механизмов и ценностей – рынка, денег, частной собственности, индивидуализма, свободы, понимаемой как свобода наживы и безграничного потребления. Одновременно этот тупик может трактоваться как экологический предел ценностям эпохи западноевропейского Возрождения.

Но в истории человечества есть еще одна «эпоха Возрождения», противостоящая по своей ценностной базе западноевропейскому Ренессансу, – Эпоха Русского Возрождения, которую я считаю возможным назвать и Эпохой Великого Русского Возрождения. Понятие Эпохи Русского Возрождения введено автором в 2007 г. Уверен, что эта новация имеет под собой глубокие основания и задуманная мною серия книг под общим наименованием «Эпоха Русского Возрождения в персоналиях (Титаны Русского Возрождения)» является определенной формой доказательства права на жизнь такого понятия в русской культурологии, равно как в русской философии и в философии истории России и всего мира.

Эпоха Русского Возрождения начинается на заре XVIII в., в условиях деятельности Петра Великого, и, по моей оценке, продолжается в начале XXI в. Ее завершение – переход России (а вслед за нею и всего человечества) к ноосфере будущего – к управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества, к ноосферному, духовному, экологическому социализму.

Эпоха Русского Возрождения – явление всемирно-историческое и настолько резко отличающееся от эпохи западноевропейского Ренессанса, насколько это проявилось в различиях западной и российской (русской) цивилизаций. Эпоха Русского Возрождения изначально устремляется к раскрытию космической телесности человека, к его ответственности за все сущее на Земле, к всемирности и всечеловечности, о которых, как о качестве русского человека говорил Ф.М.Достоевский. Ее почвой служит русский космизм в его глубоком, цивилизационном, вневременном понимании.

В 1997 г. автор писал: «Русский космизм есть вневременное явление русской культуры. Характеристика вневременности русского космизма используется автором для того, чтобы подчеркнуть его как качество всей истории русской культуры и культуры России, соответственно, по крайней мере, восходящее к древнерусским памятникам культуры, таким как “Повесть временных лет”, “Русская Правда”, “Слово о полку Игореве”, вся летописная культура, живопись Феофана Грека и Андрея Рублева […]. С.С. Аверинцев пишет о феномене национальной психологии “насквозь характерном, насквозь историческом”, в системе которой понятие “Святая Русь – категория едва ли не космическая”, в которой проявляются космические масштабы: в некотором смысле “быть… всем миром” (пространственно-временные масштабы) – “большое время” Бахтина […]…» [15] . Мною показано, что в хронотопическом макромасштабном генезисе русского космизма «скрываются источники генезиса своеобразного “голографизма” русского сознания, восходящего к “голографизму” космического видения древних русичей, глубоко чувствовавших подобие между “малым” и “большим” в космоустроении Вселенной и мира человека. Космос Природы как бы повторяется во внутреннем Космосе человеческого Бытия, даже его жилища» [16] . Автор подчеркивал, «что для русского космического чувства характерно чувство дружественности Космоса, несмотря на все случающиеся социоприродные трагедии […] Русский космизм по своим социо– и этногенам […] оптимистичен, выступает неким сотворцом с Природой и как коллективный Творец коллективной, соборной русской души формирует культуру радости и красоты […], культуру сотворения и общего дела, которое получает уже позже в трудах Н.Ф. Федорова […] поистине русский космически-мажорный масштаб» [17] .

Эпоха Великого Русского Возрождения условно делится на три цикла:

• петровско-ломоносовский («романтический»): 1720–1820 гг.;

• пушкинский («универсальный»): 1820–1920 гг.;

• вернадскианский («ноосферно-космический»): 1920– 2020 гг.

Петровско-ломоносовский цикл назван мною так в честь императора Петра I и Михаила Васильевича Ломоносова. Петр I стоит у истоков проекта создания русской Академии наук и университета. Продолжателем и великим реализатором дела Петра стал М.В. Ломоносов. Уже в этом цикле Эпохи Русского Возрождения проявились его интегративно-космическая, синтетическая форма выражения. М.В. Ломоносов не только стал гением русской науки, ее синтетическим выражением, но и создателем новой русской грамматики и словесности, русской истории, противостоящей ее норманнской версии Г.Ф. Миллера, русским поэтом и живописцем, созидателем технологий горного дела, основателем ряда экспедиций в Сибирь и на Север, организатором производства русского фарфора и т.д. Он был универсален, энциклопедичен. Творчество Ломоносова сразу определило его значение как Титана Русского Возрождения и задало высокую планку креативного порыва к космическим высотам познания и свершения русского человека. Первый цикл Эпохи Великого Русского Возрождения украшают такие разные имена, творящие в различных социокультурных областях, как А.Т. Болотов, Е.Р. Воронцова-Дашкова, Г.Р. Державин, Н.М. Карамзин, И.Т. Посошков, А.Н. Радищев, А.В. Суворов, В.Н. Татищев и другие.

Пушкинский цикл назван так в честь Александра Сергеевича Пушкина, не только гениального русского поэта, но и великого мыслителя, универсальной личности космопланетарного масштаба, по поводу чего Н.В. Гоголь сказал в 1834 г., что это идеал русского человека, который будет достигнут только через двести лет. В «Объяснительном слове по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине» Ф.М. Достоевский писал: «Третий пункт, который я хотел отметить в значении Пушкина, есть та особая характерная и не встречаемая кроме него нигде и ни у кого черта художественного гения – способность всемирной отзывчивости и полнейшего перевоплощения в гении чужих наций, и перевоплощения почти совершенного. Я сказал в моей речи, что в Европе были величайшие художественные мировые гении: шекспиры, сервантесы, шиллеры, но что ни у кого из них не видим этой способности, а видим только у Пушкина. Не в отзывчивости одной тут дело, а именно в изумляющей полноте перевоплощения… Повторяю, не на мировое значение шекспиров и шиллеров хотел я посягнуть, обозначая гениальнейшую способность Пушкина перевоплощаться в гении чужих наций, а желая лишь в самой этой способности и в полноте ее отметить великое и пророческое для нас указание, ибо […] способность эта есть всецело способность русская, национальная, и Пушкин только делит ее со всем народом нашим, и, как совершеннейший художник, он есть и совершеннейший выразитель этой способности, по крайней мере, в своей деятельности…

Народ же наш именно заключает в душе своей эту склонность к всемирной отзывчивости и к всепримирению и уже проявил ее во все двухсотлетие с петровской реформы не раз» (курсив мой. – С.А.) [18] .

Продолжая эту мысль Достоевского я хочу отметить, что только всечеловечность русского народа, русской/российской цивилизации (а русская – российская цивилизация по этому основанию может быть названа всечеловеческой), могла породить такую универсальность русского гения, которую так ярко и творчески продемонстрировал А.С. Пушкин. В этой связи Достоевский говорил: «“Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа”, – сказал Гоголь. Прибавлю от себя: и пророческое. Пушкин как раз проходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом. В этом-то смысле Пушкин есть пророчество и указание» (курсив мой. – С.А.) [19] .

«Мой предок Рача мышцей бранной

Святому Невскому служил;

Его потомство гнев венчанный

Иван IV пощадил.

Водились Пушкины с царями;

Из них был славен не один,

Когда тягался с поляками

Нижегородский мещанин.

…

Под гербовой моей печатью

Я кипу грамот схоронил

И не якшаюсь с новой знатью,

И крови спесь угомонил.

Я грамотей и стихотворец,

Я Пушкин просто, не Мусин,

Я не богач, не царедворец,

Я сам большой…» [20]

Именно здесь можно найти ответ на вопрос об особом феномене русской универсальности, воплощенной в А.С. Пушкине. И эта универсальность, которая порождена логикой эволюции русского космизма, определяет содержание Пушкинского цикла Эпохи Великого Русского Возрождения. Он представлен и такими титанами Русского Возрождения, как А.М. Бутлеров, А.И. Герцен, Н.В. Гоголь, Н.Я. Данилевский, В.В. Докучаев, Ф.М. Достоевский, В.О. Ключевский, К.Н. Леонтьев, Д.И. Менделеев, Н.И. Пирогов, К.П. Победоносцев, И.М. Сеченов, В.С. Соловьев, С.М. Соловьев, И.И. Срезневский, К.А. Тимирязев, Л.Т. Толстой, Ф.И. Тютчев, К.Д. Ушинский, Н.Ф. Федоров, Н.Г. Чернышевский, А.П. Чехов, А.Н. Энгельгардт и др.

Примером универсально-космического прорыва в мировидении является творчество Николая Федоровича Федорова, создавшего «Философию общего дела», поставившего, может быть, впервые в истории человеческой мысли вопрос «о регуляции» отношений человека и природы. В «Записке от неученых к ученым русским, ученым светским, начатой под впечатлением войны с исламом, уже веденной (в 1877–1878 гг.), и с Западом – ожидаемой, и оканчиваемой юбилеем преп. Сергия» Федоров писал: «Расхищение лесов грозит также и Америке, подобно России, засухами и ливнями, т.е. тем самым, чем Австралия уже страдает по природе своей страны и чем объясняется чрезвычайное колебание в вывозе хлеба из этой части света. Китаю Тибет грозит наводнениями, а степь засухами; Южная Африка страдает от излишней влаги, а Западная – от безводия. Все это требует, или, вернее, вопиет о регуляции, и, по-видимому, приходит время, когда сами обстоятельства вынудят, наконец, континент выступать на историческое поприще и внести в общую жизнь и свое; а своим для континента может быть только регуляция» (курсив мой. – С.А.) [21] . Здесь мы прямо наблюдаем предвосхищение более чем за полвека ноосферного учения В.И. Вернадского.

Нельзя не упомянуть исключительную роль творчества на рубеже XIX–ХХ вв. двух гигантов русской науки – В.В. Докучаева и П.А. Костычева. Именно благодаря их трудам было создано научное почвоведение, универсальное для всех почв. В.В. Докучаев предложил генетическую теорию почвообразования, которая резко повысила планку теоретической рефлексии над столь сложным образованием, каким является почва – фундамент витального базиса человечества. В.В. Докучаев писал: « В природе все – красота; все эти враги сельского хозяйства – ветры, бури, засухи и суховеи – страшны нам лишь только потому, что мы не умеем управлять ими. Они – не зло; их только надо изучать и научиться управлять ими, и тогда они же будут работать нам на пользу » (курсив мой. – С.А.) [22] . (Здесь налицо перекличка с мыслью Н.Ф. Федорова о социоприродной регуляции, а также с известной сентенцией Ф.М. Достоевского «красота спасет мир»). В лоне научной школы В.В. Докучаева созрел научный гений В.И. Вернадского.

Третий цикл Эпохи Великого Русского Возрождения автор назвал Вернадскианским. Это вершина космо-ноосферной направленности Русского Возрождения. Учение о ноосфере подводит итог научному творчеству его создателя – В.И. Вернадского, воплотившего в себе универсальность мировидения М.В.Ломоносова и А.С.Пушкина. К этому циклу я отнес творчество Л.С. Берга, С.Н. Булгакова, Н.И. Вавилова, В.И. Вернадского, М. Горького, Л.Н. Гумилева, И.А. Ефремова, Н.Д. Кондратьева, С.П. Королева, И.В. Курчатова, Л.М. Леонова, Н.А. Макаренко, В.В. Маяковского, Н.Н. Моисеева, Н.А. Морозова, Н.К. и Е.Н. Рерихов, П.А. Сорокина, П.А. Флоренского, Н.Г. Холодного, К.Э. Циолковского, А.В. Чаянова, А.Л. Чижевского, М.А. Шолохова и других.

Эпоха Великого Русского Возрождения в начале XXI в. предстает как предтеча эпохи ноосферного прорыва России и человечества в XXI в.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.