Глава II. Начало философии (Древний Восток)

Глава II. Начало философии (Древний Восток)

§ 4. Мифология — колыбель философии

Мы уже говорили, что живущий на земле человек, в силу факта своего существования не может не познавать окружающий мир, не философствовать о нем. Поэтому философия появилась, возможно, вместе с появлением человека. Человек же современного типа или человек разумный (Homo Sapiens) появился примерно 40 тысяч лет назад. Первые цивилизации возникли приблизительно 5 тысяч лет назад. Значит, большая часть человеческой истории приходится на первобытные времена.

Мы прекрасно знаем, что пещерные жители охотились и собирали дары природы, хранили огонь и боролись за жизнь. Они не писали книг, не совершали кругосветных путешествий и научно–технических открытий. Науки и искусства появились в полном смысле только в эпоху цивилизации. Но, увидев перед собой окружающий мир, древнейший человек не мог не задумываться о нем, если был существом разумным, не мог не пытаться объяснить его для себя, хотя бы в самых общих чертах. Поэтому и у первобытных людей существовала философия. Каким же образом философствовали наши далекие предшественники?

Первобытный человек объяснял себе окружающее с помощью мифов, совокупность которых — мифология и являлась философией первобытности. Человек видел движение светил по небосводу, смену дня и ночи, разливы рек, вечное обновление природы. Он стремился объяснить эти явления, понять происходящее вокруг. Но у него отсутствовал опыт, накопленный предыдущими поколениями, так как он первым шел по земле, отсутствовали книги и учебники, в которых он нашел бы ответы на волнующие его вопросы, отсутствовали научные приборы и технические приспособления, с помощью которых он мог бы исследовать внешний мир и правильно понять его.

Мысленно поставим себя на место первобытных людей: мы ничего не знаем, но хотим узнать, хотя не располагаем необходимыми средствами, кроме собственных глаз рук и ног. Мы стоим, допустим, посередине Балканского полуострова, идем в одну сторону и видим, что земля кончается, и перед нами расстилается бескрайний морской простор до самого горизонта, где небо сходится с водой; идем в противоположную сторону и находим такую же картину. Также мы видим, что Солнце выплывает из океана на Востоке, медленно путешествует по небу, освещая Землю, и исчезает в воде на Западе, погружая Землю во тьму, а вместо него над головой — ночное небо, усыпанное мириадами других светил.

В результате, к каким выводам мы сможем придти? Наверное, что земля — это плоский диск, покоящийся на поверхности бескрайнего океана, который заключен в огромную вращающуюся сферу небесных светил, вечно движущихся в одном направлении — то в темных глубинах океана, то в светлом пространстве над ним.

Теперь представим себя первобытными охотниками, проводящими всю жизнь в погоне за дикими животными, в убиении и разделывании их туш. Мы видим на ночном небосводе или тоненький серп луны, или половину ее, или полную луну, иногда небо вообще безлунно, а днем в том же направлении, что и луна ночью, по небесному своду движется солнце. Думается, мы скажем, что солнце охотится за луной, отрезая у нее куски мяса, но в какой–то момент луне удается вырваться из рук солнца, спрятаться, и тогда она вновь обрастает мясом; солнце замечает это и опять начинает гоняться за ней.

У древних египтян, жизнь которых была тесно связана с Нилом, под солнцем подразумевался бог Амон–Ра, плывущий по небесной реке в золотой лодке. В античном мире популярнейшим средством передвижения являлась колесница, и в греческой мифологии солнце — это бог Гелиос, несущийся по небу в золотой колеснице, запряженной огненными лошадьми. Разве нельзя сравнить человеческую радость, смех, улыбки, счастье — с расцветающей весной природой, ласковым солнцем, голубым небом и пением птиц, и, наоборот — печаль, грусть, тоску и слезы — с природой увядающей, с пустеющими полями, опадающими листьями, серым небом и моросящим осенним дождем?

Древние греки считали, что когда–то властитель подземного царства Аид похитил у богини плодородия Деметры прекрасную дочь Персефону, и верховный бог Зевс, дабы никому не было обидно, постановил, чтобы Персефона одну часть года проводила с мужем Аидом под землей, другую — с матерью Деметрой на земле. Когда Персефона уходит к Аиду, Деметра печалится, и природа увядает, когда дочь возвращается, мать радуется, и все вокруг расцветает.

Поэтому первобытному человеку ничего не оставалось, как объяснить окружающий мир через самого себя, через свои занятия, образ жизни и чувства, сказать себе, что все вокруг такое же, как и он. Человек распространил (экстраполировал) собственные черты на внешний мир, наделил его своими свойствами и качествами. По его представлениям всё вокруг живет так же, как и он, то же самое чувствует и тем же самым занимается. На уровне мифологического сознания человек не только не отделяет себя от мира и не противопоставляет себя ему, он, напротив, отождествляет себя с миром, а мир — с собой. Он равен миру, и мир равен ему. Человек и мир — одно и тоже, а значит, в мифологии нет разделения на объект и субъект, они равны друг другу, слиты воедино.

Но где нет объекта и субъекта, там нет и познания. Если человек един с миром, надо ли его познавать, если он и мир — одно, значит, человек уже все знает о мире. Но осознает ли он это знание? Не осознает. Получается парадокс: человек все знает о мире, но не ведает об этом. Незнание знания и есть главная особенность мифологического состояния.

Однако нельзя считать, что мифологическое сознание — явление давно ушедшей эпохи. В сегодняшней жизни мы вполне можем наблюдать его. Ребенок от рождения примерно до трех лет находится полностью в мифологическом пространстве. Присмотритесь к нему внимательно: он не выделяет себя из мира, а все окружающее для него — такое же, как он сам. Если младенец ударился, например, о стол, он стучит по нему, наказывая предмет, причинивший ему боль, пусть столу тоже будет больно, чтобы он больше никогда не обижал маленького.

Посмотрите на детские рисунки: неодушевленные предметы — шкафы, тарелки, пылесосы — изображены с глазами, ушами, улыбками. Всё вокруг ребенка живет и чувствует, все одушевлено, так же как для первобытного человека одушевлен окружающий мир. Перенесение собственных качеств на все окружающее называется антропоморфизацией (от греч. антропос — человек и морфос — вид, форма), то есть приданием внешнему миру человеческих черт.

Нам кажется, что ребенок наивен и ничего не понимает, но возможно, находясь в единстве с миром, он знает о нем все, только на своем особом первобытном, мифологическом уровне. Какие истины мироздания и какие глубины сущего являлись открытыми древнейшим людям и доступны младенцам?

Наше сравнение одних и других не просто аналогия. Вспомним, что онтогенез повторяет филогенез, другими словами, человеческий эмбрион за девять внутриутробных месяцев проходит в сокращенном виде несколько миллиардов лет эволюции всего живого на земле. Почему бы не предположить, что в первые три года собственной жизни человек кратко повторяет несколько тысячелетий первобытности?

Трехлетний возраст считается в психологии кризисным. Его часто называют вторым рождением. Ребенок начинает понимать, что мир вокруг него совсем не такой, как он, но неодушевленный и чужой. В этом возрасте он впервые начинает употреблять слово «я», то есть выделяет себя из мира, выпадает из него, утрачивая первоначальное с ним единство, выходит из мифологического сознания и становится подобным нам.

Так же и первобытный человек по мере исторического взросления начал понимать, что он — единственное разумное существо среди неразумного мира. Он не только выделил себя из него, но и противопоставил всему окружающему. Когда человек выпал из мира, он превратился в субъект, все вне его стало объектом, и появилось познание как стремление человека вернуться назад — к объекту, к единству с миром. Но, единожды отпав от него, он уже не может вернуться к утраченной целостности. Теперь, тщетно пытаясь постичь внешний мир, человек признается себе, что ничего о нем не знает. И он прекрасно понимает это. Получается новый парадокс: знание незнания. Мифологическая стадия существования заканчивается.

Итак, в первобытности человек един с миром и поэтому все (на своем уровне) о нем знает, но не осознает этого (незнание знания), в эпоху цивилизации и сейчас человек существует как бы вне мира, по другую его сторону, являясь познающим субъектом и поэтому ничего о нем не знает, но осознает данный факт (знание незнания). Перед нами вечный сюжет: «когда мы там, не знаем; когда же знаем, то уже не там», наблюдающийся на самых различных уровнях и в самых разнообразных сферах. Например, в любой человеческой жизни существуют досадные эпизоды, о которых по прошествии времени мы думаем примерно так: «Вот теперь я знаю, что мне надо было тогда сделать или сказать, меня бы нынешнего — в ту давнюю ситуацию, я бы теперь не сплоховал». Но вернуться назад невозможно. Когда мы жили в прошлом — не знали, что следует предпринять, когда узнали — прошлое далеко позади, а мы в настоящем совершаем новые обидные промахи и ошибки…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.