Глава третья. Византийская империя

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава третья.

Византийская империя

Благодаря Константину Великому христианская религия стала господствующей в Римской империи; за ним следует ряд христианских императоров, прерываемый лишь Юлианом, который однако мог сделать лишь немногое для пришедшей в упадок старой религии. Римское государство обнимало собой всю цивилизованную землю от западного океана до Тигра, от Внутренней Африки до Дуная (Паннония, Дакия). Вскоре в этом огромном государстве христианская религия стала общераспространенной. Рим уже давно не был постоянной столицей императоров: некоторые императоры до Константина жили в Милане или в других городах, и Константин основал вторую столицу в древней Византии, которая стала называться Константинополем. Здесь население уже с самого начала состояло из христиан, и Константин делал всевозможные усилия, для того чтобы его новая столица сравнялась со старой столицей по своему великолепию. Государство еще сохраняло свою целостность, до тех пор пока Феодосий Великий не узаконил еще прежде иногда производившегося разделения царства и не разделил государ{317}ства между своими двумя сыновьями. В царствование Феодосия можно отметить последние отблески того величия, которым прежде славился римский мир. При нем были закрыты языческие храмы, уничтожены жертвоприношения и церемонии и самая языческая религия была воспрещена; но она мало-помалу исчезла сама собой. Языческие ораторы того времени не могут в достаточной степени выразить свое недоумение и изумление по поводу огромного контраста между прошлым и настоящим. «Наши храмы стали гробницами. Священные места, которые прежде были украшены священными статуями богов, теперь покрыты священными костями (реликвиями мучеников); люди, которые были казнены позорною смертью за свои преступления, тела которых покрыты рубцами и головы которых просолены, стали предметом поклонения». Все презренное возвеличивается и все, что прежде почиталось, повержено в прах. Последние язычники выражают этот резкий контраст с глубокой грустью.

Римское государство было разделено между двумя сыновьями Феодосия. Старший, Аркадий, получил восточную империю: древнюю Грецию с Фракией, Малую Азию, Сирию, Египет; младший, Гонорий, западную: Италию, Африку, Испанию, Галлию, Британию. Немедленно после смерти Феодосия начались смуты, и чужеземное народы вторглись в римские провинции. Уже при императоре Валенте вестготы, теснимые гуннами, потребовали, чтобы им было разрешено поселиться к югу от Дуная. Это было разрешено им с условием, чтобы за это они обязались защищать пограничные провинции империи. Но с ними дурно обращались, и они восстали: Валент был разбит и убит в сражении. Следующие императоры льстили князьям этих готов. Аларих, смелый князь готов, двинулся на Италию. Стилихон, полководец и министр Гонория, отразил его в 403 г. после Р.Х. в битве при Полленции. Он же отразил затем и Радагайса, вождя аланов, свевов и других племен. Тогда Аларих двинулся на Галлию и Испанию, а затем, когда Стилихон был свергнут, он вернулся в Италию. В 410 г. Рим был взят им приступом и разграблен. Затем приблизился Аттила с грозными полчищами гуннов, – одно из тех чисто восточных явлений, которые, подобно внезапно разлившемуся потоку, все сокрушают на своем пути, но очень скоро истощаются, так что можно видеть их следы (но не их самих) в остающихся после них развалинах. Аттила вторгся в Галлию, где в 451 г. ему было оказано сильное сопротивление войсками, которыми предводительствовал Аэций, при Шалоне на Марне. Сражение осталось нерешенным. Впоследствии Аттила напал на Италию и умер в 453 г. Но вскоре после этого Рим был взят вандалами под пред{318}водительством Гензериха и разграблен. В конце концов сан западных римских императоров обратился в фарс, и наконец Одоакр, вождь герулов, упразднил их пустой титул.

Восточная римская империя просуществовала еще долго, а в западной образовалось новое христианское население из поселившихся в ней варварских орд. Сначала христианская религия держала себя вдали от государства, и ее развитие касалось догматов и внутренней организации, дисциплины и т.д. Но теперь она стала господствующей, она стала политической силой, политическим мотивом. Теперь мы видим христианскую религию в двух формах: с одной стороны – варварские народы, которым еще предстояло усвоить начатки цивилизации, первоначальные элементы правового порядка, государственного устройства, с другой стороны – цивилизованные народы, усвоившие греческую науку и утонченную восточную культуру. Гражданское законодательство достигло у них того совершенства, до которого его довели великие римские юристы, так что собрание законов, изданное по приказанию императора Юстиниана, и теперь еще вызывает восхищение мира. Здесь христианская религия присоединяется к уже сложившейся культуре, исходным пунктом для развития которой было не оно; там, наоборот, процесс усвоения культуры начинается с самого начала и исходным пунктом является христианство.

Таким образом эти государства представляют в высшей степени замечательный контраст, являющийся для нас великим примером, доказывающим необходимость того, чтобы народ создал свою культуру в смысле христианской религии. История высокообразованной Восточной римской империи, где, как следовало бы думать, дух христианства мог бы быть понят в своей истинности и чистоте, представляет нам тысячелетний ряд беспрестанных преступлений, слабостей, низостей и проявлений бесхарактерности, ужаснейшую и поэтому всего менее интересную картину. При этом обнаруживается, как христианская религия может быть абстрактною и в качестве таковой слабою именно потому, что она так чиста и духовна в себе. Она может быть и совершенно обособленной от мира, как например в монашестве, которое возникло в Египте. Обыкновенно представляют себе и говорят, когда идет речь о власти религии как таковой над сердцами людей, что если бы христианская любовь стала всеобщею, то частная и политическая жизнь стали бы совершенными и быт стал бы вполне справедливым и нравственным. Таковым может быть благое желание, но оно не соответствует истине; ведь религия есть нечто внутреннее, являющееся исключительно делом совести; этому внутреннему миру противостоят все страсти и {319}влечения и, для того чтобы сердце, воля, ум прониклись истиной, их необходимо воспитать, справедливость должна стать обычаем, привычкой, действительная деятельность должна возвыситься до разумных действий, государство должно иметь разумную организацию, и лишь эта организация делает волю индивидуумов в самом деле справедливой. При свете, сияющем во мраке, конечно видны краски, но он не дает одухотворенной картины. Византийское государство является великим примером того, как христианская религия может оставаться абстрактною у просвещенного народа, если вся организация государства и законов не перестроена по ее принципу. В Византии христианство попало в руки подонков и необузданной черни. С одной стороны – грубая дикость, с другой стороны – придворная низость оправдывают себя религией и оскверняют ее, обращая ее в нечто позорное. По отношению к религии преобладали следующие интересы: во-первых, определение церковного учения и затем замещение церковных должностей. Определение церковного учения предоставлялось соборам и духовным руководителям общин, но принципом христианской религии является свобода, субъективное разумение, поэтому распри волновали и толпу, возникали ожесточенные междоусобия, и повсюду из-за христианских догматов происходили убийства, пожары и грабежи. Известно например следующее уклонение от догмата ?????????. Слова гласят: «Свят, свят, свят господь бог саваоф». Одна партия добавляла к этому в честь Христа, «который был распят за нас», другая партия не признавала этого добавления, и началась кровавая борьба. В споре о том, ????????? или ?????????? Христос, т.е. следует ли признавать тождество сущности или подобие сущности Христа с богом, одна буква «?» стоила жизни многим тысячам людей. Особенно знамениты распри из-за икон, во время которых часто оказывалось, что император становился на сторону икон, а патриарх высказывался против них, или наоборот. Из-за этого проливались потоки крови. Григорий Назианский говорит: «Этот город (Константинополь) полон ремесленников и рабов и все они глубокомысленные богословы, произносящие проповеди в своих мастерских и на улицах. Если вы хотите разменять у кого-нибудь серебряную монету, он поучает вас, чем отличается отец от сына; если вы спрашиваете о цене большого круглого хлеба, вам отвечают, что сын ниже отца; а если вы спросите, готов ли хлеб, то вам отвечают, что сын сотворен из ничего». Таким образом идея духа, содержащаяся в догмате, обращалась в нечто совершенно бессмысленное. Замещение константинопольского, антиохийского и александрийского патриарших престолов, взаимное соперничество этих патриархов и их често{320}любие также вызывали многие междоусобия. Ко всем этим религиозным распрям присоединялся еще интерес к гладиаторам и к их борьбе, к партиям голубых и зеленых, который также вызывал ожесточеннейшую борьбу, свидетельствовавшую об ужаснейшем унижении, так как она доказывала, что исчезло всякое стремление к важному и более высокому и что помешательство, вызываемое религиозными страстями, не исключает увлечений нехудожественными и жестокими зрелищами.

Наконец основные догматы христианства были постепенно установлены соборами. Христиане Византийской империи продолжали коснеть в суеверии, слепо подчиняясь патриарху и духовенству. Вышеупомянутое почитание икон вызвало ожесточенную борьбу. Храбрый император Лев Исаврянин преследовал иконы с особенно большим ожесточением, и в 754 г. поклонение иконам было признано собором изобретением дьявола. Тем не менее в 787 г. императрица Ирина вновь ввела его согласно постановлению Никейского собора, и в 842 г. императрица Феодора окончательно установила его, подвергнув иконоборцев суровым наказаниям. Патриарх-иконоборец получил 200 палочных ударов, епископы дрожали от страха, монахи ликовали, и в память об этом торжестве православия был установлен ежегодный церковный праздник. Наоборот, Запад еще в 794 г. отверг поклонение иконам на поместном соборе во Франкфурте, и хотя иконы были сохранены, было выражено самое резкое порицание суеверию греков. Лишь в позднейший период средних веков поклонение иконам стало общераспространенным благодаря его спокойному и медленному развитию.

Таким образом Византийская империя страдала от внутренних раздоров, вызываемых всевозможными страстями, а извне вторгались варвары, которым императоры могли оказывать лишь слабое сопротивление. Государству всегда угрожала опасность, и в общем оно представляет отвратительную картину слабости, причем жалкие и даже нелепые страсти не допускали появления великих мыслей, дел и личностей. Восстания полководцев, свержение императоров полководцами или интригами придворных, умерщвление императоров их собственными супругами или сыновьями путем отравления или иными способами, бесстыдство женщин, предававшихся всевозможным порокам, – таковы те сцены, которые изображает нам здесь история, пока наконец дряхлое здание Восточной римской империи не было разрушено энергичными турками в средине XV века (1453 г.).{321} 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.