8. Для журнала[7]

8. Для журнала^[7]

Айн Рэнд

Новые левые не стремятся устроить революцию, несмотря на то что об этом объявляют их пресс-агенты. Они стремятся устроить путч. Революция — это конечный результат длинного философского пути и выражение огромного недовольства народа; путч — это захват власти меньшинством. Целью революции всегда бывает свержение тирании; целью путча — ее установление.

Тирания — это любая политическая система (абсолютная монархия, фашизм или коммунизм), не признающая права личности (которые обязательно включают права собственности). Свержение существующего строя насильственным путем оправданно только в том случае, если это свержение тирании: это акт самозащиты против того, кто правит с помощью насилия. К примеру, американская революция. Применение силы не для защиты, а для нарушения прав личности не может иметь никакого морального оправдания; это уже не революция, а бандитские разборки.

Во главе революции не могут стоять трясущиеся и подвывающие наркоманы, гордящиеся своей иррациональностью, не имеющие никакой программы, но при этом намеревающиеся управлять двухсотмиллионной нацией и проводящие время, изобретая поводы для обиды, потому что не могут воспользоваться ни одним настоящим источником народного недовольства.

Материальное положение Америки нельзя назвать отчаянным, однако интеллектуальное и культурное — можно и нужно. Новые левые — продукт культурного разложения; они выводятся не в трущобах, а в университетах; они представляют собой не авангард будущего, а последнюю стадию прошлого.

Интеллектуально активисты нового левого движения — самые покорные конформисты. Они принимают как догму все философские убеждения предков: что вера и чувства превыше разума, что забота о материальном достатке — зло, что любовь побеждает все, что самый благородный способ существования — слияние с родом или обществом. Нет ни одного основополагающего принципа сегодняшнего истеблишмента, который бы они ни разделяли. Вовсе не являясь бунтовщиками, они воплощают в себе тенденцию развития философии за последние 200, а то и больше лет: ось мистицизма — альтруизма — коллективизма, которая доминирует в западной философии, начиная с Канта, продолжаясь Гегелем, Джеймсом и т. д.

Но эта философская традиция несостоятельна. Она рассыпалась в прах после Второй мировой войны. Разочаровавшись в своих коллективистских идеалах, американские интеллектуалы отреклись от интеллекта. Политическая система, которую мы имеем сейчас, не капитализм, а смешанная экономика, взрывоопасная смесь свободы и контроля — это их наследие. Несправедливость, неуверенность, замешательство, война групп влияния, которую ведут все против всех, безнравственность и пустота случайных, прагматических, сиюминутных политических решений — совместное произведение смешанной экономики и философского вакуума.

В обществе действительно существует огромное недовольство, но новые левые не являются его рупором; многие испытывают чувство горечи, непонимания и бессильного негодования, величайшее беспокойство за морально-интеллектуальное состояние страны, отчаянную потребность в философском руководстве, которое ориентированные на церковь и традицию консерваторы никогда не могли предоставить народу и от которого отказались либералы.

Не имея противников, новые левые выползают из-под интеллектуальных руин. Они устраивают антииндустриальную революцию, бунт первобытной дикости — нет, не против капитализма, но против его корней, против разума, прогресса, технологий, достижений, реальности.

Чего хотят эти активисты? Ничего. Их не влечет какая-либо цель, а толкает панический безумный ужас. Жестокость, ненависть, разрушение ради разрушения — их способы сиюминутного спасения. Это отчаявшееся стадо, жаждущее фюрера.

Они не стремятся к установлению какой-то конкретной политической системы, потому что не могут заглянуть за пределы «сейчас». Но в головах у разного рода мелких фюреров, использующих их в качестве пушечного мяса, имеется определенная система: тоталитаризм с коммунистическими лозунгами и фашистской политикой. Это их последняя лихорадочная попытка выиграть, сыграв на интеллектуальном вакууме.

Есть ли у них шанс на победу? Нет. Но они могут ввергнуть страну в слепую, безнадежную гражданскую войну, и никто не будет противостоять им, кроме продуктов той же антирациональности вроде Джорджа Уоллеса.

Можно ли это предотвратить? Да. Самое разрушительное влияние на мораль нации оказывают не юные головорезы, а цинизм публикаций в уважаемых изданиях, где этих головорезов называют идеалистами. Иррациональность — это не идеализм; наркомания — это не идеализм; теракты в общественных местах — это не идеализм.

Стране необходима философская революция, бунт против кантианской традиции во имя самого первого из наших отцов-основателей — Аристотеля. Это подразумевает восстановление превосходства разума и всего, что из этого следует: индивидуализма, свободы, прогресса, цивилизации. Какой же общественный строй должен быть установлен в результате? Тот, которого еще не было: подлинный laissez-fair-капитализм. Но для этого потребуется нечто большее, чем борода и гитара.