Введение

Введение

Сбейте оковы,

Дайте мне волю:

Я научу вас свободу любить.

Крестовский В. С.

Давайте сравним мир Кастанеды и мир мифологии, сравним мир того, что донесла, сохранила для нас народная память, с тем, что рассказал нам Карлито. И ведь можно руководствоваться тем, что написано у Ф. Доннер: «Мифы – это сны выдающихся сновидящих». Я думаю, что по мере того как человечество удалялось от Магического Знания, все достижения в этом Знании превратились в Миф, в Золотой Сон человечества.

В. Я. Пропп в разделе «Переосмысление обряда сказкой» пишет, что «такое прямое соответствие между сказкой и обрядом встречается не так часто. Чаще встречается другое соотношение, другое явление, явление, которое можно назвать переосмыслением обряда. Под переосмыслением здесь будет пониматься замена сказкой одного какого-нибудь элемента (или нескольких элементов) обряда, ставшего в силу исторических изменений ненужным или непонятным, – другим, более понятным.

Термин «переосмысление» удобен в том отношении, что он указывает на происшедший процесс изменений. Факт переосмысления доказывает, что в жизни народа произошли некоторые изменения, и эти изменения влекут за собой изменение и мотива. Эти изменения во всяком отдельном случае должны быть показаны и объяснены». (Корни.)

Я бы назвал это не переосмыслением и заменой, а полным, тотальным забвением магических действий, некогда бывших во владении всего человечества. И что это за изменения и почему они произошли, так, по сути, и не определено. Дежурные же слова о прогрессе и переходе на более высокий уровень цивилизации – не более чем пустые слова. А вся неизбывная тоска человечества по утраченной магической силе вылилась в сказки, обряды, мифы, мечты об утраченном Золотом Веке.

Задуманное дело – серьёзное. Как вернуться к истокам, как найти их? «Ты, в общем, человек серьёзный, только твоя серьёзность направлена на то, что тебя занимает, а не на то, что стоит внимания. Ты слишком занят собой. В этом вся беда. Отсюда твоя ужасная усталость.

А как же должно быть иначе, дон Хуан?

Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя. Ты умрёшь от усталости, не интересуясь ничем, кроме себя самого; от этой-то усталости ты глух и слеп ко всему остальному» (К-1).

Не относятся ли эти слова и к любому из нас? Не такова ли и наша серьёзность, а также – интеллектуальность, порядочность и прочее, прочее, прочее. А ведь «Видеть в чудесном чудесное – вот ключ ко всем тайнам мира». Это сказал Лао-цзы. Не бывало ли у него прозрений в нагвале?

От себя могу добавить: «Видеть в чудесном чудесное» – значит не видеть в этом что-либо страшное, магическое, мистическое или какую другую чепуху, что свойственно пустым людям. То есть облако – это облако, а не какой-то фантастический образ, хорошая песня – это просто хорошая песня, а её исполнитель не свет в окне. Или, как полностью гласит эта пословица: «Не только свету, что в окне, на улицу выйдешь – больше увидишь».

Вы замечаете, как обыденно и с каким привычным пренебрежением говорят цивилизованные учёные о примитивности «диких племён». Но, если Золотой Век был в далёком прошлом, значит, он был в диком времени? Тогда получается, что дикие племена гораздо ближе к Золотому Веку, чем Золотой Миллиард современной цивилизации, низведшей волшебные чудеса сначала к обрядам и ритуалам, потом к сказкам и мифам и в конце концов к диссертациям и научным званиям.

«Пока обряд существовал как живой, сказок о нём быть не могло». (Корни.) Верно замечено, но выводы хороши только для научной карьеры. Да и выводов, собственно, никаких нет; не более чем прошедшие незамеченными догадки. И совсем другое известно дону Хуану.

«Затем он заговорил о древнем человеке. Он сказал, что древний человек самым непосредственным и наилучшим образом знал, что делать и как делать что-либо. Но, выполняя все действия так хорошо, он начал развивать эгоизм, из-за чего у него возникла уверенность в том, что он может предвидеть и заранее намечать действия, которые он привык выполнять. Вот так появилось представление об индивидуальном «я», которое начало диктовать человеку характер и диапазон его действий. По мере того как ощущение индивидуального «я» усиливалось, человек постепенно утрачивал естественную связь с безмолвным знанием. Современный человек, пожиная плоды этого процесса, в конечном счёте обнаруживает, что безвозвратно утратил связь с источником всего сущего и что ему под силу лишь насильственные и циничные действия, порождённые отчаянием и ведущие к саморазрушению. Дон Хуан утверждал, что причиной человеческого цинизма и отчаяния является та небольшая частица безмолвного знания, которая у него ещё осталась и, во-первых, даёт человеку возможность интуитивно почувствовать свою связь с источником всего сущего, во-вторых, понимание того, что без этой связи у него нет надежды на покой, удовлетворение, завершённость» (К-8).

И весь мировой фольклор подтверждает это. И не только мифология, но и прозрения некоторых людей – учёных, поэтов, мистиков, да и любого обычного человека – могут дать примеры таких, так сказать, обмороков сознания, когда они случайно прикасаются к океану непознанного; и называют это как угодно, но только не прикосновением к подлинному знанию. А ведь «люди и не подозревают о странной силе, которую несут в себе» (К-8).

«Вторым вопросом была культурная подоплёка знания дона Хуана. Он и сам её не знал, рассматривая своё знание как продукт своего рода всеиндейский. Его предположение относительно этого знания состояло в том, что когда-то в мире индейцев, задолго до завоевания, ожило искусство управления вторым вниманием. Оно, вероятно, в течение тысячелетий развивалось без помех и достигло той точки, на которой потеряло свою силу. Практики того времени могли не испытывать надобности в контроле, поэтому второе внимание, не имея ограничений, вместо того чтобы становиться сильнее, ослабло из-за возросшей усложнённости. Затем явились испанские завоеватели и своей превосходящей технологией уничтожили индейский мир.

Дон Хуан сказал, что его учитель убеждён, будто лишь горстка тех воинов выжила, смогла вновь собрать своё знание и отыскать свою тропу. Всё, что дон Хуан и его бенефактор знали о втором внимании, было лишь реставрированной версией, имеющей встречные ограничения, потому что она оформлялась в условиях жесточайшего угнетения» (К-6). Таким образом, Знание, сохранённое линией дон Хуана, я рассматриваю как всечеловеческий продукт и не как часть целого, а именно как целостное знание, сохранённое древними магами, в отличие от того, что сохранила мифология.

Древние люди были не умнее и не глупее нас, и когда пришла необходимость спасти Знание, то они не просто ушли в подполье, а закодировали Знание, создав сказки, обряды, мифы. Это было кладом, спрятанным у всех на глазах, а уцелевшие воины знания сохраняли практики этого Знания. Теперь благодаря Кастанеде у нас опять появилась возможность собрать воедино целостное некогда Знание. Не упустим же эту возможность. Если не всем человечеством, то поодиночке или всё большим и большим числом малых групп. Нам открылся волшебный шанс, открылось Знание, и только от нас зависит, полетим ли мы вместе с Птицей Удачи или останемся в кругу повседневных мелочных забот.

Хотя у Кастанеды можно найти и такое: «Я поинтересовался, можно ли сделать что-нибудь, чтобы люди стали более гармонично относиться к светимости осознания.

– Нет, – ответил дон Хуан. – По крайней мере, видящие не могут сделать ничего. Цель видящих – свобода. Они стремятся стать ни к чему не привязанными созерцателями, неспособными выносить суждения. Иначе им пришлось бы взять на себя ответственность за открытие нового, более гармоничного цикла бытия. А этого не может сделать никто. Новый цикл, если ему суждено начаться, должен прийти сам по себе» (К-7). Тем не менее это не отменяет того, что вы можете сами изменить себя. И когда нас, изменивших себя, наберётся критическая масса – новый цикл человечества откроется. Необходимо понимать, что «поиск новых, лучших способов объяснения – долг нагваля. Ведь время вносит свои изменения во всё. Поэтому каждый новый нагваль должен вводить новые слова и новые понятия, чтобы описывать то, что видит» (К-7). Нужно также осознать, что каждый, тем более ищущий Знание, должен сначала достигнуть понимания внутри себя, рассеять собственную темноту неведения. Будьте нагвалем для самих себя. Этому-то ничто не мешает!

«Существует два способа изложения магического искусства. Первый – с помощью метафоричных описаний мира магических измерений. Второй – с помощью абстрактной терминологии, свойственной теории и практике магии» (К-9). А «Расколотое Знание» – лишь введение в мир старого волшебного знания.

Небольшой Постскриптум. Как это ни смешно, но Кастанеду возвели на пьедестал, как какого-нибудь гуру. Если же внимательно прочитать его книги, то должно понять, что он – всего лишь посредник, передатчик Знания, единственно нам необходимого Знания. И за это, и только за это, ему невыразимая моя благодарность. А Кастанеда и – «гуру»…