НАДАВИЛО ШКАФОМ

Нельзя иначе, как отодвинув шкаф, спасти или, вернее, избавить от непомерной вечной муки целую народность, 5-8-10 миллионов людей, сколько — не знаем: но ведь даже и одного человека задавить — страшно. И вот он хочет дышать и не может дышать.

"Больно", «больно», «больно». Но между тем кто же отодвинет этот шкаф? Нет маленькой коротенькой строчки "из истории христианства", которая не увеличивала бы тяжести давления.

Кто может отодвинуть блаженного Августина? Такой могучий, исключительный ум. Кто может отодвинуть Иоанна Златоуста? Одно имя показывает, каков он был в слове. И

Апостола Павла? И уж особенно — Самого?

Между тем уже один тот факт, что "живой находится под шкафом", соделывает какое-то содрогание в груди. "Как живой под шкафом?" "Как он попал туда?" Но — "попал".

Притом — кто? Любимейшее дитя Божие, которое от начала мира, от создания мира, было любимейшим. И никогда Бог от него не отвращался, и он Бога никогда не забывал.

"Человек под шкафом". — "Человек в море". И корабль останавливается, чтобы вытащить из моря. Бросают сети, канаты, плавательные круги. «Вытащен». «Спасен». И все радуются.

"Человек спасен". И не сетуют, что "корабль задержался", что "долго ждали". Лишь бы "спасен был".

Посему "ход христианского корабля" уже потому представляется странным, что "человек в море", и никто не оглянется, все его забыли. Забыли о человеке. О, о, о…

Но "начать отодвигать шкаф" и значит — "начинать опять все дело сначала". "Не приняли Христа, а он — Бог наш". Как можно нам-то колебаться в принятии Христа?

Надавила и задавила вся христианская история. Столько комментариев. Столько «примечаний». Разве можно сдвинуть такие библиотеки. На евреев давит Императорская Публичная Библиотека, British Museum. И в Испании — Университет в Саламанхе, в Италии — "Амвросианская библиотека" в Венеции. Господи, — все эти библиотечные шкафы надавили на грудь жидка из Шклова. А ведь знаете, как тяжелы книги.

Но человек не умирает и все стонет. Хоть бы умер. Цивилизации легче было бы дышать. А то невозможно дышать. Все стоны, стоны.

Странная стонущая цивилизация. Уже зло пришествия Христа выразилось в том, что получилась цивилизация со стоном. Ведь Он проповедовал "лето благоприятное". Вот в этом, по крайней мере, — Он ошибся: никакого "лета благоприятного" не получилось, а вышла цивилизация со стоном.

Какая же это "благая весть", если "человек в море" и "шкаф упал на человека"?

Нет: во всем христианстве, в христианской истории, — и вот как она сложена, вот как развивался ее спиритуализм, — лежит какое-то зло. И тут немощны и "цветочки"

Франциска Ассизского, и Анатоль Франс, и Ренан.

"Человека задавило", и не хочу слушать "Подражание Фомы Кемпийского".

Данный текст является ознакомительным фрагментом.