Глава IV Фаллический культ, аскетизм и понятие греха

Глава IV

Фаллический культ, аскетизм и понятие греха

С того момента, как отцовская власть стала фактом существования, религия никогда не оставляла своим вниманием отношения между полами. Это, конечно, следовало ожидать, поскольку религия занимается как вещами таинственными, так и весьма важными. Урожай зерновых культур, поголовье скота, плодовитость женщин – это вопросы первостепенной важности, волновавшие людей в земледельческую и пастушескую эпохи: земля не всегда дает богатый урожай, и половой акт не всегда заканчивается беременностью. Поэтому люди прибегали к религии и магии, чтобы получить желаемый результат. Согласно обычным взглядам на магию, подобное порождает подобное. Поэтому люди считали: чем будет многочисленнее потомство, тем будет плодороднее почва, богаче урожай. Да и многочисленность потомства в большинстве первобытных общин была необходимым фактором выживания и поощрялась различными религиозными и магическими обрядами. Например, в Древнем Египте, где земледельческая цивилизация сформировалась в конце эпохи матриархата, сексуальный момент в религии выражался не в культе фаллоса, а в культе женских гениталий: считалось, что морская ракушка каури, похожая на женские гениталии, обладает магическими свойствами; эта ракушка использовалась также как денежная единица. Однако в более позднюю эпоху и в Древнем Египте, как и в большинстве древних цивилизаций, сексуальный момент в религии принял форму фаллического культа. В этой связи может быть полезен прекрасный, хотя и короткий очерк Робера Бриффо (Robert Briffault) в книге «Половые отношения и цивилизация»[3]. Вот что мы там находим.

Земледельческие праздники, в особенности те, что были связаны с периодом сева или жатвы, могут служить в любом регионе земли и в любую эпоху впечатляющим примером половой распущенности… Например, в Алжире население аграрных районов протестует против любых ограничений, направленных против половой распущенности женщин, на том основании, что введение строгих моральных норм в области отношений между полами вызвало бы крах любой земледельческой активности. В древних Афинах Thesmophoria, праздник сева, сохранил, хотя и в ослабленной форме, первоначальный характер магического культа плодородия. Во время праздничной церемонии женщины несли фаллические эмблемы, выкрикивая непристойности. Праздник сатурналий в Древнем Риме был также праздником сева. В южной Европе его сменил праздник карнавала, отличительной чертой которого были до недавнего времени фаллические символы, мало чем отличающиеся от тех, что мы находим у племени сиу или в Дагомее[4].

Во многих частях света было распространено суеверие, будто луна (это слово рассматривалось как существительное мужского рода) является истинным отцом детей[5]. Это представление, безусловно, связано с культом луны. Хотя это не имеет никакого отношения к предмету нашего обсуждения, остановимся на любопытном факте конфликта между лунным и солнечным культами и разницы между лунным и солнечным календарями. Во все времена вопросы, связанные с календарем, относились к компетенции религии. Великобритания вплоть до XVIII столетия и Россия до марта 1918 г. жили по юлианскому неточному календарю на том основании, что они считали более точный григорианский календарь папистским. Точно также лунный календарь повсюду находил поддержку у жрецов лунного культа, что мешало принятию солнечного календаря. В Древнем Египте этот конфликт стал причиной гражданской войны¹.

Можно было бы предположить, что этот конфликт является просто спором о грамматическом роде слова «луна», которое принадлежит, например, к мужскому роду в современном немецком языке. Интересно, что культ солнца и культ луны оставили свой след и в христианстве: рождение Христа приходится на зимнее солнцестояние, тогда как его Воскресение – на Пасху, праздник, связанный с фазами луны. Хотя было бы абсурдным видеть хоть какие-то признаки рациональности в примитивных обществах, нельзя не прийти к заключению, что сторонники солнечного культа одержали победу благодаря тому, что именно солнце, а не луна, оказывает определяющее влияние на развитие растений. Именно поэтому сатурналии были весенним праздником².

Поскольку фаллические культы были широко распространены во всех языческих религиях, это вызвало ожесточенную борьбу с ними отцов церкви. Однако этот культ сохранялся еще в средние века, и только протестантам удалось уничтожить все его следы.

Так, например, во Фландрии и во Франции не так уж редко можно было найти святых, связанных с фаллическим культом. Это были св. Жиль в Бретани, св. Рене в Анжу, св. Грелюшон в Бурге, св. Реньо и св. Арно. В южной Франции большой популярностью пользовался св. Футен, который был первым епископом в Лионе. Когда рака с его мощами в Энбруне была разрушена гугенотами во время религиозных войн, среди руин нашли феноменальный фаллос святого, ставший красным от обильных возлияний прихожан, которые искали у него верное средство против бесплодия и импотенции[6].

Храмовая проституция была другим обычаем, широко распространенным в древних обществах. В некоторых местах скромные и уважаемые женщины посещали храм, чтобы отдаться там жрецу или случайному незнакомцу. При храмах были также жрицы, которые являлись храмовыми блудницами. Вероятно, этот обычай появился потому, что женщины искали в храмах благосклонность богов как средство от бесплодия, или же потому, что этот обычай был магическим обрядом плодородия.

Рассмотрев просексуальные моменты в религии, перейдем теперь к антисексуальным, которые с давних пор существовали наряду с первыми и которые, в конце концов, – как это было с появлением христианства и буддизма – одержали победу над своим противником. Вестермарк в своей книге[7] дает много примеров того, как проявляла себя «любопытная идея, что в браке есть что– то нечистое и греховное, равно как и в половых отношениях вообще». В самых разных частях света, куда не проникало влияние ни христианства, ни буддизма, существовали общины жрецов и жриц, принявших обет целомудрия. У евреев существовала секта ессеев³, которая считала половые сношения нечистыми. Эта точка зрения была, по-видимому, распространена в кругах, враждебных христианству. Действительно, мы видим в Римской империи тенденцию к принятию идеи аскетизма. Эта тенденция выразилась в том, что эпикурейство совершенно исчезло среди образованных греков и римлян и его сменил стоицизм. Точно так же здоровая мужская потенция древних книг Ветхого Завета сменилась почти монашеским отношением к женщинам в апокрифах; сторонники неоплатонизма были почти такими же аскетами, как и христиане.

Учение о том, что материя есть зло, пришло на Запад из Древнего Ирана⁴ и принесло с собой веру в то, что в половых отношениях есть нечто нечистое. Такова же и точка зрения церкви – конечно, не в такой резкой форме, – но мы рассмотрим ее в следующей главе. Совершенно очевидно, что у людей при определенных обстоятельствах непроизвольно возникает чувство ужаса при мысли о половых отношениях и что это чувство так же естественно, как и обычное чувство полового притяжения. Необходимо иметь все это в виду и понять психологию этих чувств, чтобы прийти к выводу, какая система норм отношений между полами наиболее соответствует человеческой природе.

Следовало бы сказать с самого начала, что бесполезно искать источник такого рода отношений в убеждениях людей. Убеждения такого рода должны стимулироваться в первую очередь настроением; в то же время верно и то, что если они есть, то они могут поддерживать определенное настроение или же быть, по крайней мере, в согласии с ним. Однако маловероятно, что убеждения являются первопричиной антисексуальной ориентации.

Я считаю, что двумя главными причинами такой ориентации являются ревность и половое истощение. Всякий раз, когда у нас возникает чувство ревности – даже если оно почти не осознается нами, – мы испытываем отвращение при мысли о половом акте и половая страсть кажется нам ненавистной. Если бы мужчина подчинялся только своим инстинктам и мог делать, что хочет, он имел бы всех женщин и считал бы, что он любит их всех и что все они любят его; но всякий раз, как он видел, что женщина испытывает чувство любви к другому мужчине, его прежнее чувство легко сменялось бы чувством морального негодования; и это было бы особенно характерно, если бы женщина была его женой.

У Шекспира, например, мы можем прочесть, что мужчины не желают, чтобы их жены были страстными женщинами. И еще мы узнаем у него, что идеальная женщина отдается своему мужу из чувства долга и ей не приходит в голову мысль завести себе любовника; все это только потому, что ей неприятны половые отношения и она терпит их из-за чувства моральной ответственности. Чувственный мужчина, обнаруживший, что его жена изменила ему, испытывает чувство отвращения и к ней и к ее любовнику и готов поверить, что в отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего, кроме животной страсти. Такие чувства появляются особенно в том случае, если мужчина стал импотентом из-за излишеств или вследствие старости. Поскольку мужчины пожилого возраста имеют в обществе гораздо больший вес, чем молодые люди, их взгляды на половой вопрос считаются, вполне естественно, общепринятыми и справедливыми.

Половое истощение – это явление, которое наблюдается только в цивилизованном обществе; оно совершенно неизвестно у животных и весьма редко встречается у примитивных народов. В моногамных браках его появление маловероятно, за редким исключением, конечно, поскольку для большинства мужчин требуется стимул новизны, который и приводит к физиологическим излишествам; его появление также маловероятно и в том случае, когда женщина вправе отказать в своей благосклонности, поскольку для нее, как и для самок животных, перед совершением полового акта необходима процедура ухаживания, и она не проявит своей благосклонности до тех пор, пока не почувствует, что чувственность мужчины стимулирована в достаточной степени.

С развитием цивилизации чувственность и связанное с ней поведение становились все более редкими явлениями⁵. Причиной этого явился экономический фактор: замужние женщины и проститутки – как те, так и другие – живут за счет сексуального обольщения и, следовательно, не могут отдаваться только тогда, когда им это подсказывает чувство. В результате в отношениях между мужчиной и женщиной почти исчез момент ухаживания, который природа даровала нам в качестве надежного средства против полового истощения. Мужчины, не сдерживаемые более строгими этическими нормами, начинают предаваться излишествам, что приводит, в конце концов, к появлению чувства усталости и отвращения и затем, вполне естественно, к аскетизму.

Там, где ревность и половое истощение становятся союзниками, как это часто бывает, влияние антисексуального момента особенно велико. Мне кажется, именно это было главной причиной усиления аскетизма в обществе, где царила половая распущенность.

Однако такое историческое явление, как целибат, имеет другое происхождение. Жрецы и жрицы, посвятившие свою жизнь служению божествам, рассматривались как те, кто вступил в брачные отношения с этими божествами и, следовательно, обязан воздерживаться от половых сношений со смертными людьми. Естественно, что их считали святыми, и именно отсюда идет связь между святостью и целомудрием. Ведь еще и в наши дни в католической церкви монахинь называют Христовыми невестами. Безусловно, именно поэтому для них считается позором половая связь с кем-либо из простых смертных.

У меня есть подозрение, что были и другие причины, хотя и более скрытые, чем те, что были нами рассмотрены, которые усиливали влияние аскетизма в античной цивилизации в ее последние дни. Бывают времена, когда жизнь улыбается нам, мужчины обладают силой и потенцией, когда наше банальное существование полно радости и приносит нам чувство совершенного удовлетворения. Но бывает и по-другому: когда мужчины чувствуют себя усталыми, когда все радости мира не приносят удовлетворения и когда люди ищут утешение в поисках духовности и путей к будущей жизни, чтобы возместить чувство пустоты при взгляде на этот подлунный мир. Сравните «Песнь песней» с «Экклизиастом»: в первой древний мир еще в расцвете сил, во втором он уже идет к своему краху. Я не берусь судить, в чем причины этого различия. Быть может, это какая-то очень простая и даже физиологическая причина вроде той, что сидячая городская жизнь пришла на смену активной жизни на свежем воздухе; возможно, что стоики были замкнутыми и угрюмыми людьми и что автору «Экклезиаста» пришла в голову мысль «все есть суета сует» потому, что он не занимался физическими упражнениями.

Как бы там ни было, несомненно, что подобные настроения легко могли побудить людей к проклятию половых отношений. Вероятно, все те причины, о которых мы уже говорили, и множество других вызвали у людей, живших в последние века античности, чувство усталости и прострации, и аскетизм – всего лишь одна из характерных черт этого общего настроения. К несчастью, именно в этот мрачный период упадка были сформулированы принципы христианской этики. Мужественным людям более позднего времени потребовалось приложить много усилий, чтобы преодолеть тот взгляд на жизнь, который принадлежал больным, уставшим от жизни и разочаровавшимся в ней людям, утратившим всякий смысл своего биологического существования и необходимость продолжения жизни. Но этот вопрос уже относится к предмету обсуждения, который вы найдете в следующей главе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.