Беспристрастная безответственность
Беспристрастная безответственность
Объективность, беспристрастность, отстранённость – это ключевая стилистика философоведения. Во-первых, ему необходимо настаивать на объективности, чтобы обозначить научный подход к действительности. Во-вторых – чтобы обозначить свою теоретическую, аналитическую, историографическую позицию, свой взгляд сверху на любое учение и любую философствующую личность. В-третьих – чтобы не брать на себя ответственность за содержательную сторону рассматриваемых философских взглядов.
Тем самым философоведение старается совместить свои претензии на поиски и установление истины с отказом от участия в решении реальных проблем человека и человечества.
Панацея, которую хотело бы синтезировать философоведение, будь она выработана, оказалась бы абстракцией, с виду охватывающей всё, но на деле не помогающей ничему. В эту же ловушку может попасть (и попадает!) любое учение, если оно пытается объять собой всю философию, то есть взять дополнительно на себя и роль философоведения.
Трудно забыть недавнее, по историческим меркам, торжество "марксизма-ленинизма", "истмата" и "диамата" на одной шестой части суши.
Существует и ещё одно направление в философоведении, направление чисто аналитическое, декларирующее свой отказ от попыток выработать универсальную систему. Оно сосредоточено лишь на критическом рассмотрении различных учений. Сохраняя научную интонацию и претензию на объективность, оно даже не пытается искать общее (что всё-таки является существенным достоинством синтетического философоведения).
В философии символом такого исключительно критического направления стал античный скептицизм, который разоблачал все прочие учения, но имел мужество закончить свою критику разоблачением самого себя. Критическое философоведение до такой последовательной позиции благоразумно не доходит. Оно сохраняет за собой позицию научного анализа и любезно предлагает рассматриваемым учениям (если они ещё живы) следовать его примеру.
Меня всегда восхищала наивная уверенность философоведения, будто оно лучше разбирается в учении, чем те, кто им руководствуется.
Но даже в естественных науках всё более осознаётся невозможность полностью исключить субъективный подход к исследованию. Когда-нибудь наука придёт к осознанию особой ценности такого подхода. Что же касается философоведения, его претензии на объективность могут играть лишь чисто декоративную роль.
Насколько прочны эти декорации, можно судить по тому, как философоведение, не переставая декларировать объективность и беспристрастие, время от времени неумолимо попадает в услужение то к одной, то к другой идеологии. Его критический пафос вполне органично превращается в оружие истребления противников. А тайная мечта о панацее верно служит упрочению одного или нескольких догматов, которые и выдвинуты идеологией в качестве основных устоев.
o <replica>Другой вариант – абсолютизация главного идеолога и всего, им изречённого.
Впрочем, каждая идеология легко обзаводится своим философоведением – и их противоборство по-новому (на более военизированном уровне) воссоздаёт то соперничество, которое существовало между учениями, превратившимися в идеологии.
Это уже тема для социологов и политологов. Здесь разворачивается борьба за массы, за общественное мнение – и по-прежнему остаются в стороне мои, твои и его интересы, интересы отдельного человека, идущего по своему жизненному пути.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.