М

М

МАГИЯ (лат. magia) – волшебство, колдовство, чародейство, призванное сверхъестественным путем воздействовать на явления природы, мир вещей, людей, духов. Магические ритуалы, обряды и то, на достижение чего они направлены, являются неотъемлемой частью бытия первобытного рода, племени, семьи; М. была натуральным, естественным знанием, отвечающим на вопрос о причине события и возможном его исходе.

Первые наброски общенаучной теории М. дали Дж. Фрезер, Л. Леви-Брюль, Б. Малиновский, А. Лосев. По Малиновскому, основания магических верований и практик берут истоки из энергии переживаний, которыми заполнена жизнь, и из опыта, из которого человек черпает уверенность в своей способности достигать поставленных целей. По Лосеву, М. есть «живое, жизненное, одухотворенное общение живого человека с живой природой». В целом идеи и представления о магическом сводятся в конечном счете к убеждению, что М. дает человеку власть над определенными вещами; это реальность, которая является предметом веры, отвечающей психологическим потребностям общества, группы людей или отдельного человека. М. не изобретается в какой-то момент и не исчезает в определенное время; она является необходимым условием и дополнением всех вещей и процессов, входящих в сферу жизненных интересов человека, оставаясь за гранью его критической мысли.

М. основывается на непосредственном связывании явлений по сходству и последовательности возникновения (подражательная М.), по смежности (использование частей одежды, ногтей, волос для воздействия на их владельца). Она также опирается на веру в силу и активность языка, слова, предполагает связь предмета и его наименования, человека и его имени (вербальная М.). Виды М. различают также в зависимости от области ее приложения (лечебная М., аграрная М., любовная М., промысловая М. и т. п.).

Объектом М. является не сама природа, вещи, но человеческое отношение к ним и человеческие действия с ними. Более того, результаты магических действий воспринимаются не как то, что дает природа под влиянием заклинаний, но как то, что природа сама произвести не может и что подвластно лишь нацеленному магической силой человеку. В ряде случае речь могла идти об особой «магической субстанции», разлитой в мире, истекающей непосредственно от тотемов – духов-покровителей рода. Но в любом случае нормализация ситуации препоручается целиком и полностью человеку (колдуну, шаману, магу). Практическая направленность М. предполагает достижение конкретных целей с помощью точного воспроизведения колдовской формулы, совершения ритуала, соблюдения табу и церемоний обряда. М. призвана соединить неутолимость человеческих желаний со своенравной игрой случая, для того чтобы человек совершил прыжок из царства необходимости непосредственно в царство свободы. Игре желаний, имеющих как позитивный, так и негативный характер, соответствует М. «белая» или же М. «черная». С точки зрения христианства М. осуждается, хотя сам факт ее существования не отрицается. Однако если в области М. практическое действие есть средство для достижения цели, то в религии совокупность ритуальных действий (например, таинства крещения, исповеди, причастия) есть сама по себе цель. Таинства закрепляют и усиливают все ценностно-значимые установки человека данного общества, они раскрывают ему истину о себе самом в самом широком смысле слова.

Убеждая человека в его сверхъестественной исключительности, М. внушила ему идею господства над природой и хаотически многообразным миром социальной жизни. С помощью М. человек упрощает мир социального опыта и делает его более предсказуемым. Становясь основой социального символизма, она упорядочила общественную жизнь, иерархизировала социальную структуру, организовала и ритуализировала формы социальной деятельности и пространство человеческой жизни от рождения до самой смерти.

Магические обряды максимально усиливали ответственность человека перед обществом: нарушение табу не оправдывалось ссылкой на злую силу враждебного колдовства, но требовало самого сурового наказания. Главная функция М. заключается в ритуализации человеческого оптимизма, этим и объясняется неизбывность магического отношения человека к миру. Там, где практика не достигла регулярности, а наука не может дать убедительного объяснения, всегда остается место М. Поскольку природа неисчерпаема, а наука и практика всегда ограничены, то и М. суждена вечная жизнь.

Исторически М. играла существенную роль в жизни первобытного человека; магические представления и действия присутствовали в поздней античности и в Средние века. Пантеистическое воззрение на мир в эпоху Возрождения в известной степени активизировало интерес к М. (Дж. Кардано, Парацельс). Даже один из основоположников эмпиризма Нового времени Фр. Бэкон допускает существование «натуральной М.». В настоящее время отдельные магические действия нашли свое пристанище в повседневной практике.

Достаточно сложны взаимоотношения М. с художественно-эстетической сферой, где разум уступает место переживанию. Существует «магическая» теория происхождения искусства. Вместе с тем, вырастая из М., искусство как бы «снимает», преодолевает магическое. В частности, изображения идолов, музыка и танец как средство экстаза – часто условия магического воздействия; колдуны и маги в качестве священных певцов, магически стереотипизированный звукоряд в качестве будущей основы тональности, магически выверенные архитектурные особенности храмов, с одной стороны, укрепляли магическое отношение к миру, а с другой – делали иррациональные формы магических действий источником художественной стилизации.

МАЙЕВТИКА (греч. maieutike – повивальное искусство) – духовно-практическая деятельность философа, способствующая «духовным родам» – обнаружению учеником, собеседником той истины, которую он носит в себе, но не осознает этого. Термин «М.» ввел Сократ, считавший себя продолжателем профессии своей матери-повитухи, только в области поисков и рождения истины. Метод Сократа описан Платоном в «Теэтете» и «Пире». В каждом человеке, считал Сократ, скрыто знание об общем. Философ побуждал своих собеседников вспомнить истину, задавая серии вопросов и не навязывая своего мнения.

МАКИАВЕЛЛИ Никколо (1469–1527) – представитель итальянского Возрождения, мыслитель, политический деятель, развивавший идеи сильной государственной власти. Основные сочинения: «Государь», «Рассуждения на первую декаду Тита Ливия», «История Флоренции».

Человек для М. – индивидуалист, более того, неисправимый эгоист, лицемерный, трусливый и жадный. Известно высказывание М.: люди скорее простят вам смерть собственного отца, чем потерю имущества. Каждым человеком, группами людей правит частный интерес. Только на основе совпадения своих интересов люди и могут объединяться. Реализация интереса возможна только с помощью воли. Воля – основа человеческой активности, человек – не созерцательное, но деятельное существо. Воля, направляемая интеллектом и стимулирующая достижение больших целей, рассматривается М. как особое моральное качество – «доблесть». Христианство с его «пассивностью», созерцательностью, проповедью ухода от активной общественной жизни мешает эффективным социальным преобразованиям, не говоря уже о продажности служителей церкви. Церковь как политическая сила должна уйти с общественной арены. Но обновленная религия может стать одним из стимулов человеческой доблести, поэтому необходимо «дополнить» христианство языческими культами, даже ввести ритуальные жертвоприношения.

Развивая идеи Пико делла Мирандолы, М. рисует картину неограниченного развертывания человеческих возможностей на общественном поприще. Понятие Фортуны, судьбы занимает важное место в его воззрениях. Фортуна Ренессанса – это не слепой и неумолимый рок античности. Фортуна – это скорее «судьба-случай», а не «судьба-необходимость». Ее можно обыграть, обмануть: «Фортуна распоряжается половиной наших поступков, но управлять другой половиной или около того она предоставляет нам самим». Фортуна – «подруга молодых», ибо они способны ее укротить.

Все люди эгоистичны, но степень их дерзости, активности различна. Большинству недоступны великие замыслы, волевые усилия, доблесть. Только в рамках сильного государства такие эгоисты смогут сосуществовать, не уничтожая друг друга. М. развивает идеи государства как человеческого соглашения, «общественного договора». Основа государственности – сила. Во главе государства должен стоять человек, чья «доблесть» максимальна, он не должен требовать любви, он должен внушать страх, не вызывая при этом ненависти народной. «Новый» государь хитер как лис и силен как лев; это человек, в котором эгоизм «частный» вырос до масштабов всенародного интереса. Единое национальное государство – идеал М. Государь – воплощение государственного «блага», поэтому он имеет право «не чураться зла» при достижении великих целей, национальных интересов. Оптимальным для М. является государство. в котором смешаны «три правительственных начала» – монархическое, аристократическое, демократическое. М. стремился отделить сферу политической деятельности от философско-теологических спекуляций, он сторонник политического реализма. Одновременно в работах М. можно обнаружить идеи, служащие основой будущих теорий манипуляции массовым сознанием.

МАКЛЮЭН Херберт Маршалл (1911–1980) – канадский философ и социолог. Выдвинутая им концепция стадий исторического развития разработана в русле технологического детерминизма. Основные работы: «Гуттенбергова Галактика», «Понимающая коммуникация».

Человеческая история в интерпретации М. предстает в виде поэтапной смены средств массовой коммуникации. К массовым коммуникациям, по мнению ученого, относится не только язык, но телега, колесо, дорога, автомобиль, бинокль, деньги, одежда и т. п. Средства коммуникации определяют все стороны жизни человека, создают целостный мир. Всю информацию человек получает с помощью своих пяти органов чувств. Средства коммуникации изменяют сенсорный баланс – соотношение этих чувств, выдвигая на первый план то слух, то зрение.

Первый этап истории – это эпоха дописьменного варварства, счастливый период единства слова и дела, когда сохранялся непосредственный контакт с природой и с соплеменниками. В этот период господствует «оральная» – устная коммуникация, в сенсорном балансе лидирует слух. Человек живет, погруженный в племенной транс всеобщего братства, исключающий индивидуализм, он не отделяет себя от окружающего, действительность для него предстает целостным образом.

Второй этап – эпоха кодификации. Это распад племенного сознания, на смену «племенному человеку» приходит «типографский человек». Орудием разложения бытия и мышления становится алфавит, письменное слово. Он разрывает слово и дело, нарушает естественную коммуникацию, что ведет к одиночеству, возникновению шизофрении, к постоянным войнам. Люди утрачивают чувство непосредственной причастности социальному целому, что ведет к национализму и классовой борьбе. После изобретения типографского станка в XV в. искажается картина мира, нарушается сенсорный баланс. Человек общается с миром в основном с помощью зрения, он видит только черное и белое, забывая о богатстве цветов, запахов. Это «цивилизация глаза», гуттенбергова Галактика, эпоха отчуждения.

Наконец, в наше время наступает третья, аудиовизуальная эпоха, эпоха электронных средств массовой коммуникации. Она избавляет человека от тирании печати, от бед рационализма, от страха одиночества. Телеграф, телефон, радио, кино, телевидение меняют гуттенбергов «сенсорный баланс», целостное восприятие мира восстанавливается, реальность становится конкретной, многоцветной; человек становится участником события в момент получения информации о нем. Рациональное мышление, самосознание, расчленяющее душу человека, отходят на второй план, заменяются эмоционально насыщенной пластикой чувственного образа, происходит возврат к «коллективному бессознательному». Человек сбрасывает с себя вериги индивидуальной ответственности, происходит рождение заново «естественного» человека. Устанавливается вечный мир, все испытания человека приходят к концу, разрушаются унижающие человека индивидуальные различия, мир превращается в «глобальную деревню».

МАЛЬБРАНШ Никола (1638–1715) – французский философ-идеалист. Главные труды: «Разыскания истины», «Беседы о метафизике». М. находился под влиянием идей платонизма, Августина Блаженного, Декарта. Противоречия рационалистической философии приводят М. к мистике.

М. представитель окказионализма – направления, сторонники которого утверждали принципиальную невозможность взаимодействия души и тела. То, что представляется телесной причиной мысли, желания – в действительности лишь повод для проявления истинной причины – Бога. Взаимоотношения тела и души – результат непрерывного чуда, прямого вмешательства Бога. М. даже считал невозможными воздействия тела на тело, причинные взаимоотношения между телами. Бог находится во всех телах, во всех частях материи. Не Бог существует в мире, но мир – в Боге. Процесс познания представляет собой созерцание вещей в Боге, познание есть результат Божественного внушения. Предмет нашего познания, по мнению М., – только идеи вещей. Причина возникновения идей – не воздействие на человека материальных тел, но вера, устанавливающая связь нашей души с Богом – местом пребывания всех идей. Себя человек также познает не иначе как осознавая свою связь с Богом, а не с вещами и с собственным телом. Однако идея Бога, равно как и идея нашей духовной сущности, затемнена для человека, иначе человеческие притязания стали бы безмерными.

МАЛЬТУС Томас Роберт (1766–1834) – английский мыслитель, экономист, священник. Стал широко известен благодаря сочинению «Опыт о законе народонаселения, или Изложение прошедшего и настоящего действия этого закона на благоденствие человеческого рода». М. сформулировал надысторический закон народонаселения, согласно которому рост населения происходит в геометрической прогрессии, в то время как средства существования увеличиваются в арифметической прогрессии, что создает основу для классовых противоречий и социальных проблем (нищета, голод, преступность, войны). Причина перенаселения и недостатка средств существования, по М., коренится в абсолютных и вечных законах природы, а также в «чрезмерной плодовитости» бедняков. Пытаясь обосновать тезис, согласно которому возможности производства продовольствия ограничены, М. ссылался на «закон убывающего плодородия почвы». Он выступал против правительственной помощи беднякам, которая, по его мнению, лишь обостряет проблему перенаселения.

Концепция М. со временем претерпела определенную эволюцию. Его позднейшей модификацией явилось неомальтузианство, усматривающее трагедию будущего человечества в «мировом кризисе перенаселения», следствием чего уже является разрушение окружающей среды и экологический кризис. В связи с этим представители неомальтузианства (У. Томпсон, Г. Ражо, Э. Ист и др.) призывают к сокращению рождаемости с целью добиться «оптимума населения», к отказу от индустриализации и преобразования хозяйства развивающихся стран.

МАМАРДАШВИЛИ Мераб Константинович (1930–1990) – отечественный мыслитель, синтезировавший в своей концепции достижения феноменологии, герменевтики, экзистенциализма, марксизма. Основной предмет его исследования – динамика человеческого духа во всём богатстве его проявлений. Концепция М. известна как «философия сознания» или «отрицательная онтология». Основные работы: «Как я понимаю философию», «Классический и неклассический идеалы рациональности», «Психологическая топология пути», «Кантианские вариации», «Лекции по античной философии», «Необходимость себя», «Стрела познания».

Одной из центральных тем философии М. являлось размышление о специфике философии как универсальном культурно-коммуникационном коде. М. разделял такие понятия, как «философия» и «философствование». Философия мыслима в безличных результатах, она является формой структурирования, схематизации сознания. Философствование неотделимо от личности философствующего, оно носит символический характер и представляет собой синтез вербального (выраженного словесно) и невербального. В этих своих двуединых проявлениях философия есть и вневременная структура мысли, и сама мысль как философское странствие, некое вневременное посредничество, организация нескончаемого диалога человечества и сам этот диалог.

М. развивал концепцию философского сознания как человеческого трансцендирующего усилия (в данном случае – выводящего человека за рамки собственной единичности). В известном смысле его работы – это построение концепции философии как формы индивидуального самосознания в его предельном выражении и одновременно – сама «реальная» философия, философствование, философский акт, который встроен в режим выполнения человеком своих смысложизненных целей.

Особенность движения индивидуального самосознания от замкнутого Я к некоей гиперличности М. представил как «связь понимания». Первоначально человек живет, «прислонясь к теплу непосредственно доступной нам человеческой связи». Однако «непосредственная человечность», данность человека самому себе в качестве набора вполне определенных «человеческих качеств» – это первое, что мешает мыслить, что отгораживает человека экраном от себя самого, от своего реального положения в мире, от своего призвания. Способность отказаться от мира, с которым мы срослись, есть проявление «отрицательной онтологии» личности. Реальный философский акт, возникающий на этом этапе движения сознания, – это невербальное состояние активности, нахождение в пространстве собственного усилия. Трансцендирующее усилие состоит в способности поставить самого себя «на предел», который символизирует для человека его готовность расстаться с самим собой, каким он был к моменту события, расстаться со «слепившейся с ним скорлупой».

Перевод живого невербального акта философствования как выражения спонтанного (возникающего как бы «изнутри» человека) действия на язык философских категорий не есть простая рационализация, в которой умирает наше неповторимое Я. Философия сохраняет связь с живым проявлением человеческой спонтанности, если ее язык рассматривать не как язык только понятий, не как язык «строгой науки» с ее смысловой определенностью и предметной заданностью, а как язык «предельных символов», в которых просвечивает трансцендентное, «всесвязность космического целого». Символизм философского мышления открывает бесконечную возможность самоинтерпретации. В связи с этим М. полем для своих размышлений делает не только движение философской мысли, но и образную ткань искусства, использует математические аналогии, обращается к экономической теории, к психологии. Концепция «отрицательной онтологии» дает способ осознания личностью себя как творческого начала, как субъекта деятельности; эта концепция делает историю полем развертывания драмы человеческого существования, связывает индивидуальное с общечеловеческим.

Основное противоречие сознания, по мнению М., являясь одновременно и основной проблемой личности, ее предназначения, – это способность «поместить себя в свою мысль». Это означает не адекватное отражение Я в образе «Я», но способность к жизненной интерпретации своей мысли о себе, способность мысли сделать мысль о себе – собою, способность мысль о свободе воплотить в свободный поступок, мысль о добре – в акт добра. Философская символизация как некая «пауза недеяния» оказывается посредником между духовным невербальным актом выхода за пределы «непосредственной человечности» и поступком как ценностно-ориентированным действием. Опосредование проявлений человеческой спонтанности с помощью философии предельными культурными символами долга, красоты, справедливости, добра, истины характеризует самосознание как социальный феномен.

Философия оказывается формой автокоммуниации через культуру. Именно философия структурирует, оформляет хаос эмоций, желаний, надежд в культурно-значимые формы, в символический строй души. Философия – это «код» личности. Путь к себе через философию труден, однако без посредника человек будет постоянно вращаться в кругу самодовольно-бесплодной констатации «Я есмь Я». Философия – это форма собирания себя во времени, что выражается в понятии судьбы как постоянного связывания вереницы своих поступков в единое целое, интерпретации своего жизненного пути. Философия – это форма утверждения себя в пространстве своих желаний, возможностей, множественности своего Я – в пространстве выбора; философия – это форма личностного самополагания.

МАМФОРД Льюис (1895–1990) – американский философ, социолог, представитель «негативного» технологического детерминизма. М. ставил задачу «внетехнического» обоснования привязанности общества к машине и преодоления фетишистского отношения к технике, превращающей человека в «пассивное, обслуживающее машину животное». Основные работы: «История утопий», «Техника и цивилизация», «Искусство и техника», «Город и история», «Миф машины» и др.

С точки зрения М., существующая приверженность к техническому и научному прогрессу «как цели самой по себе» восходит к распространенному взгляду на человека как, по существу, на животное, изготовляющее орудия труда. Историко-культурные экскурсы М. призваны доказать противоположное. Человек есть животное, «творящее собственный разум и самопрограммирующее себя прежде всего». Техника, производство орудий лишь поддерживают способности человека к самовыражению, дисциплинируют, укрощают его необузданную творческую силу, не позволяя уйти в «магию слов». Человек начинает не с «делания орудий труда, но с переоформления себя, органов собственного тела, которое не создано для какого-либо одного рода деятельности, и – своих внутренних психических ресурсов». В отличие от других антропоидов, человек иррационален. Отсюда его вечная предрасположенность к ошибкам, заблуждениям, «первородному греху». Избавившись от фиксации иррационального на органическом уровне, человек обрел относительное равновесие, но его «сумасбродные отклонения» привели к наиболее ценным открытиям.

Благодаря особенности видеть сны и сновидения человек стал более конструктивно относиться к миру жизни. С другой стороны, он «догадался» о существовании мира, недоступного опыту. «Если бы человек не встречался с драконами и грифонами в своих снах, быть может, он никогда не додумался бы до идеи атома». Еще более важное значение в процессе развития человека и общества М. придает изобретению лингвистических и других символов, способности к общению, упорядочиванию мира, из которых рождаются ритуалы и мифы. Повторяясь, миф сакрализуется, становится священным. Взывая к священным силам, человек приобретает привычку контролировать свое поведение. Миф, игра, символ, ритуал, песня, танец, как подчеркивает М., изначально занимали в жизни сообществ более важное место, нежели утилитарный труд или производство орудий.

Именно в точке пересечения и взаимодополнения этих «символических» искусств «Человек Познающий и Постигающий предстает в той роли, которая характерна для всей его позднейшей истории: он теперь не просто уныло борется за существование, хватая и собирая, изготовляя орудия и охотясь, но уже отчасти отстраняется от этих животных потребностей – танцует, играет, рисует, лепит, жестикулирует, гримасничает, подражает, разговаривает… и возможно, впервые смеется. Именно смеху, а не орудиям предстоит отличать человека и утверждать его господство».

Окультуривание человеком себя, природы и животного мира «вызвало пробуждение жизненных сил, сопровождавшееся чувством благополучия и безопасности», что нашло выражение в образе жизни человека неолита. Неолитический способ существования (кроме использования каменных орудий) напоминает проживание в деревне до наступления периода современной урбанизации. Прочное, устойчивое общение, полововозрастное разделение труда, коллективность производства, «отсутствие любознательности, эксперимента, гармония внутренней («принцип удовольствия») и внешней («принцип реальности») жизни – таковы «реальные успехи неолитической сельской общины». Дальнейшее развитие общества требовало иного устройства. К третьему тысячелетию до н. э. складывается авторитарный социальный организм с централизованной властью. Новое общество образует своеобразную пирамиду социальной иерархии. В центре находится институт царской власти. Идея царя связывается с идеей управления и ограничения человеческого своеволия. Абсолютная власть нуждается в отлаженном механизме послушания.

Так появляется, по М., «миф машины» как «тотального механизма», унифицирующего всех людей, превращающего их в «вещи», которые можно использовать для выполнения заданий и поручений как «покорное стадо». Все становятся винтиками «мегамашины». Мегамашина – это «архетипическая форма», которая получает у М. различные названия в зависимости от условий ее функционирования. Одновременно в этих различных наименованиях выявляется сущность этого сложного понятия. Если речь идет о взаимодействии социального целого независимо от возможностей непосредственных физических контактов, М. называет ее «незримой машиной»; если речь идет о коллективной организации труда – «рабочей машиной». Если же речь идет о механизмах принуждения и уничтожения, то мегамашина именуется «военной машиной». М. считает эту мегамашину самой ранней моделью из всех позднейших машин, хотя постепенно акцент смещался с «человеческих рабочих звеньев на более надежные механические элементы».

В основе этой коллективной машины лежали богословско-магические представления. Посредством мегамашины царская власть стремилась сделать «силу и славу Небес достоянием человека». Мегамашина навязывала людям способы принуждения, наказания и награждения, заставляя человека выполнять одно-единственное задание в течение всей жизни; она расчленяла человека, стандартизовала все сферы жизни. Мегамашина как осуществление стремления к невозможному призвана была создать картину «вечной жизни». Для нее невозможного не было (об этом свидетельствуют грандиозные сооружения древних египтян, вавилонян, народов Индии, Греции, Рима). Благодаря участию в «машине» человек ощутил свои возможности. Именно это, по мнению М., явилось важной составляющей так называемой «городской революции».

Главное достоинство мегамашины – принудительная коллективная форма порядка – в итоге привела к патологии власти. Как альтернатива и соперник мегамашине появляются города. В отличие от мегамашины, мощь города заключается не в механизации производства, а в осмысленном накоплении навыков, возможностей, интересов. Город не «выравнивает человеческие различия, а их подчеркивает». Город – это диалог цитадели (зримого воплощения власти мегамашины) и качества жизни, не входящего в изначальный замысел власти. Протест против мегамашины ярче всего был выражен, по мнению М., в трех религиях – иудаизме, христианстве и исламе. Но этот протест имел узкое значение временного освобождения от бремени принуждения (суббота – день отдыха и свободы). В целом же устройство мегамашины не подверглось радикальной модернизации, она лишь «довела» себя до более высоких степеней автоматизации. Проклятие труда рождает в качестве компенсации мечту о «золотом веке» беззаботной жизни и идею механического автомата, который будет делать работу за человека.

Первая серьезная попытка уделить внимание «подражающим человеку механизмам, а не машинной перемолке человеческих частей» произошла в христианской церкви». М. считает, что именно христианство привнесло в мегамашину «преданность нравственным ценностям и целям, выходившим за рамки установленных норм цивилизации». Не принуждение людей, но действенное управление машинами – главное достижение бенедиктинских монастырей. Труд в течение пяти часов, эстетика труда (просторные помещения, ухоженные сады, организация производства, перемена труда), интеллектуальные занятия сделали монастырь первой моделью «государства всеобщего благосостояния». Здесь же, по мнению М., были заложены основания и для капиталистического устройства, и для дальнейшей механизации, и для нравственного возвышения трудового процесса. «Трудиться – значит молиться». То есть труд и ритуал взаимозаменимы, и вместе с тем каждый из них направлен к некоему возвышенному предназначению. Гармония труда, самосовершенствования и отдыха с неизбежностью должны были привести к успеху.

Но христианская церковь «в критический момент XIV века обратила всё свое могущество на поддержание сил, специализировавшихся на власти, – абсолютизма, милитаризма и капитализма – оторванных от общественных интересов монастырей, гильдии и свободного города». То, что произошло, пишет М., не удивило бы Маркса, «однако это остается одним из наиболее противоречивых поворотных моментов истории». Франциск Ассизский, пытаясь возродить ранние идеи христианства, оказался раздавленным капиталистической машиной и был обречен на неудачливость бедняка. Фоме Аквинскому оставалось лишь констатировать, что страсть к деньгам не знает ныне границ. По М., в условиях капитализма была даже искажена первоначальная «теория накопления капитала, сформулированная в Средние века: накапливая земные заслуги путем воздержания и самопожертвования, мы тем самым приуготовляем себе награду на Небесах». Уже в XIII веке богословы убеждают трудиться ради накопления, которое приведет к возрастанию богатства. Капитализм, удовлетворяя страсть к материальному богатству, способствует техническим новшествам, но теперь инициатива переходит к машине. Мегамашина, которая была изначально делом и приметой «божественной царской власти», становится окончательно бездушной и безликой. Ее высшие ценности – «Власть, Прибыль, Престиж… все они, практически не меняя личин, явились из эпохи пирамид», то есть из третьего тысячелетия до н. э.

МАНДЕВИЛЬ Бернард де (1670–1733) – английский философ-деист, моралист, испытал влияние идей Гоббса и Локка. Автор «Басни о пчелах», одной из самых нашумевших книг своего времени.

М. свое представление о состоянии современного общества воплотил в образе пчелиного улья. В этом обществе-улье все сословия стремятся к удовлетворению своих эгоистических, зачастую порочных влечений. Тем не менее общество процветает: порочные устремления стимулируют активность его членов, действующих «хитростью» – обманом, лицемерием – чтобы добиться достижения своих целей. Зевс, уступая многочисленным просьбам, сделал всех добродетельными. Возникшая в улье тяга к честности привела к деградации общества, ибо пчелы перестали стремиться к новшествам, утратили эгоистические амбиции. Никто не воровал, не обманывал, все платили долги. Полиция бездействовала, конкуренция во всех сферах жизни исчезла.

М. в наглядной форме сформулировал проблему несовместимости общественного и личного, справедливости и стремления к обогащению, предприимчивости и добродетели. Невозможно развитие общества без частного интереса, без эгоистической устремленности его членов. Трезвый взгляд М. на общество и человека был своего рода прозрением, развенчивающим социальные утопии будущего.

МАНИХЕЙСТВО – религиозно-философское учение, возникшее в III в. на Ближнем Востоке и просуществовавшее около тысячи лет. Было распространено среди народов, подчиненных Римской империи, в Китае, Индии, Северной Африке, Средней Азии. М. одно время было государственной религией в Средней Азии. Повлияло оно и на ряд религиозных движений в Европе. Основатель М. – перс, прозванный Мани. М. испытало влияние иудаизма, христианства, гностицизма, зороастризма, целого ряда других восточных религиозных учений.

М. – дуалистическая концепция, признающая существование в мире двух равноправных, самостоятельных субстанциональных начал: зла (или тьмы), материи и добра (или света). Вся история мира и человека рассматривается в М. как история борьбы двух космических начал, которая подчиняется определенным циклам. Первый цикл, «первое время» – это время обособленного существования добра и зла (материи). Место концентрации зла в мире – юг. «Второе время» – это время смешения доброго и злого начал. Весь окружающий нас видимый мир и есть лестница смешанных в определенных пропорциях добра и зла, света и тьмы, божественного и дьявольского. «Третье время» – это время окончательного отделения добра от зла и гибели зла (материи) во вселенском пожаре. Борьба добра и зла происходит и в человеке, разделенном на плоть и душу. Душа человека также разделена на две части, которые борются между собой. Путь преодоления зла в человеке доступен лишь избранным. Они должны отказаться от семьи, от всех материальных забот, вести аскетический образ жизни.

М. постоянно обращается к христианским символам, чем часто вводит в заблуждение тех, кто впервые знакомится с этим учением. Мани высоко ценил учение Христа, однако Его воплощение понимал как иллюзорный акт. М. принципиально отличается от христианства в понимании взаимоотношений Бога и мира, места человека в мире, соотношения веры и разума. Понятие греха, свободы воли также далеко в М. от христианского их понимания. Грех объясняется в М. не проявлением свободной человеческой воли, но наличием в человеке космического злого начала.

Одно время приверженцем М. был Августин Блаженный. М. повлияло на еретические народные движения в Европе (богомилов, катаров, альбигойцев). В широком смысле М. рассматривается в качестве устойчивой структуры массового сознания: зло в обществе, в жизни отдельного человека неистребимо и всегда имеет внешнюю причину. Борьба со злом поэтому неотделима от поисков конкретного виновника несчастий, носителя мирового и социального зла. М. снимает с человека личную ответственность за совершаемое им добро и зло, чем и объясняется притягательность этого учения даже в наше время.

МАНХЕЙМ Карл (1893–1947) – немецкий философ и социолог, с 1933 г. жил в Великобритании. Один из основателей «социологии знания» – концепции, утверждающей социальную обусловленность всех духовных образований и исследующей их социальные функции. На формирование взглядов М. повлияли идеи неокантианства, феноменологии, марксизма. Основные работы: «Идеология и утопия». «Диагноз нашего времени», «Интеллигенция и ее роль в прошлом и настоящем».

В центре внимания М. – проблемы сущности идеологии, изменений, происходящих в культуре XX в., социального предназначения интеллигенции, проблемы воспитания и образования. М. различает частичную и тотальную идеологию. Частичная идеология – форма социального самосознания индивида или группы. К тотальной идеологии М. относит господствующие идеологии эпохи. Основная функция тотальной идеологии – сохранение существующего социального порядка. Основная функция утопии – его разрушение. Утопия – такое же, как и идеология, «частичное» знание, которое пытается выдать свою одностороннюю позицию за абсолютную истину. Утопия и идеология взаимообратимы, изменение социальных условий меняет их местами, превращает утопию в идеологию. М. выделяет четыре типа утопического сознания: «оргиастический хилиазм анабаптистов» (веру в тысячелетнее царствование Бога и праведников на земле), «либерально-гуманистическую идею», «консервативную идею», «социалистически-коммунистическую утопию».

Интеллигенция («интеллектуалы»), по мнению М., не укорененная в социальном бытии, в силу своеобразного социального положения способна корректировать идеологию, продуцировать критическое сознание, являющееся импульсом к разрушению старых утопий и созданию новых. Интеллигенция – необходимый инструмент социальной регуляции. Отношение к интеллигенции в обществе является косвенной формой принятия или отвержения тотальной идеологии – основной опасности нашего времени. Считая себя приверженцем «релятивизма» (в данном случае – концепции, рассматривающей социальную обусловленность и социальную ограниченность любой социальной позиции), М. возлагает большие надежды на интеллигенцию, способную вырваться из оков социальной ограниченности и помочь политической элите проводить сбалансированную политику. М. вводит понятие «социальной технологии» – особой формы социального контроля, основанной на балансе социальных интересов и корректировке группового сознания.

МАРБУРГСКАЯ ШКОЛА неокантианства – направление западной философии последней трети XIX – первой трети XX в., интерпретирующее идеи И. Канта в духе панлогизма (учения, полагающего логические закономерности всеобщими и определяющими для всех сфер жизни). Основные представители: Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер.

Философия М. Ш. рассматривает кантовскую философию как учение о конструировании мышлением с помощью априорных (доопытных) форм науки, нравственности, религии, искусства, Представители М. Ш. стремились очистить учение Канта от налета психологизма: от исследований психо-физиологической организации субъекта, от анализа ощущений. Ощущение не является самостоятельным источником познания, оно не противостоит мышлению. Отрицая какой-либо рациональный смысл в кантовском понятии «вещь в себе», выражающем уверенность в существовании объективного мира, представители М. Ш. всё же стремятся найти объективную основу использования априорных форм в процессе познания: это Логос (Наторп), Бог (Коген). Философию представители М. Ш. рассматривают лишь как метод достижения знания, но не как теорию о мире. Предмет познания изначально не дан извне, а задан, он постоянно уточняется самим субъектом и постоянно содержательно обогащается в бесконечном процессе движения знания. Процесс познания в интерпретации М. Ш. представляет собой абсолютно автономный бесконечный процесс построения предмета с помощью априорных категорий мысли. Мысль не обрабатывает материал ощущений, но сама задает предмет познания. Действительность существует лишь в «напечатанных книгах» (Коген).

Ориентируясь в основном на анализ естественных и точных наук, представители М. Ш. обращаются и к исследованию культуры, рассматривая ее как сферу конструирования с помощью символических функций (Кассирер). Философия М. Ш. социально ориентирована. Изначальная «заданность» всех параметров человеческой деятельности с точки зрения ее представителей предполагает постоянную социальную активность, регулируемую и направляемую познавательными и нравственно-религиозными идеалами. Идеи М. Ш. повлияли на идеологию так называемого «этического социализма».

МАРКСИЗМ – одно из влиятельных направлений в развитии общественной мысли конца XIX–XX вв. До конца 80-х гг. XX в. в СССР рассматривался в качестве основы партийно-государственной идеологии. М. является комплексом знаний, включает не только философию, но и экономическую доктрину – марксистскую политическую экономию, а также систему политических воззрений – теорию научного коммунизма.

М. возник в середине XIX в., возникновение его связано с именами немецких мыслителей К. Маркса (1818–1883) и Ф. Энгельса (1820–1895). Традиционно начало периода «зрелого» М. относят к 1844–45 годам. До этого времени Марксом были написаны докторская диссертация «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура», ряд интересных в философском отношений статей, вышедших в «Рейнской газете», «Немецко-французском ежегоднике». Большой интерес представляет незаконченная работа Маркса, опубликованная только в 1932 году, – «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Контуры философского подхода к пониманию проблемы человека, к специфике философии намечены в небольшой работе «Тезисы о Фейербахе». Идеи общефилософского плана содержатся и в «Капитале».

Философские работы Энгельса достаточно многочисленны: ранние работы «Шеллинг о Гегеле», «Шеллинг и Откровение», «Шеллинг – философ во Христе»; «Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Развитие социализма от утопии к науке», незаконченная работа «Диалектика природы». Социально-философская доктрина М. изложена и в совместных работах Маркса и Энгельса: «Святое семейство», «Нищета философии», «Немецкая идеология» и др.

М. в силу своей включенности в идеологический процесс всегда нес на себе груз ограниченных интерпретаций, однозначных оценок. Перед современными исследователями стоит задача открытия М. заново. Среди дискуссионных вопросов истории М. – круг концепций, повлиявших на формирование философии М. Сами основоположники учения и их продолжатели не раз вполне однозначно связывали М. с философией Гегеля и Фейербаха, экономическими взглядами А. Смита и Д. Рикардо, идеями социалистов-утопистов – Р. Оуэна, А. Сен-Симона, Ш. Фурье. Однако современные исследователи выявляют более широкий круг идей: это и разнообразные учения «первого» позитивизма, и идеи Фихте, и французские материализм 18 столетия, и идеи «мировой воли» Шопенгауэра, и кантовский критицизм. Другая проблема связана с периодизацией М., определением начала подлинного, «аутентичного», зрелого М. Предметом исследования является также степень расхождений между философскими воззрениями Маркса и Энгельса. Современные исследователи отмечают не только различие их теоретических интересов, но и «взаимоисключающие» философские ориентации Маркса, связанного с немецкой идеалистической философией, и позитивистски ориентированного Энгельса (Т. Рокмор).

Философская оригинальность М. связана с изменением понимания задач философии, с разработкой ряда проблем, связанных с методологией социально-гуманитарного познания, в частности экономической теории; с радикальной модернизацией материалистической концепции; с исследованием проблем генезиса общества, человека, таких социальных институтов, как семья, государство, собственность; с созданием оригинальной философии истории и общесоциологической теории; с осмыслением роли идеологии в социальном процессе, с осмыслением соотношения бытия и сознания в сфере социального; с созданием основ философской антропологии, с изучением «превращенных» форм сознания, таких, например, как фетишизм.

Марксистская модель познания представляет особый, «переходный» тип рациональности, выходящий за рамки классической рациональности и открывающий дорогу новому типу философствования. Одним из принципов марксистской теории познания является «историзм», или культурно-исторический релятивизм, познание рассматривается как «свернутая» форма человеческих предметных действий в мире, «практика» – социально-историческая материальная деятельность – является критерием истины. Однако образ полного и законченного знания и образ совершенного субъекта познания всё же сохраняется в гносеологии М. В неопределенном будущем возможно радикальное изменение и объекта, и субъекта познания. Общество, изжившее внутренние антагонизмы, становится таким объектом познания, который готов открыть себя, всё богатство своих связей человеку. Объект уже не производит иллюзорные формы сознания, он «прозрачен» для познающего субъекта, преодолевшего свою социальную ограниченность и ставшего «всеобщим» субъектом.

Для М. характерен системный подход к обществу, рассмотрение его как многомерной системы социальных взаимосвязей. Центральное понятие общесоциологической теории М. – общественно-экономическая формация, иными словами, «скелет» общества, идеальная модель, позволяющая абстрагироваться при его исследовании от случайного. Формация включает в себя «базис» – производственные отношения, прежде всего отношения собственности и соответствующую политико-юридическую «надстройку». Наряду с понятием формации в М. выделяются понятия общества, социального организма, общественно-исторической эпохи. Исторические типы формации составляют ступени мировой истории. Реальная история не совпадает с ее идеальной моделью, существуют уникальные социально-исторические образования. Так, сам Маркс писал о наличии особого типа общества в странах Востока.

Другой раздел социальной теории М. – это исследование общества с точки зрения его классовой структуры, то есть как совокупности социальных групп, прежде всего «классов». Только взаимодействие этих двух подходов к обществу (общество как система отношений и общество как совокупность больших групп людей) позволяет понять механизмы общественного развития, специфику «социальной формы движения материи». Определенный вклад внес М. в решение вопросов антропо– и социогенеза, взаимоотношений природы и общества. Некоторые исследователи считают бесспорным приоритет Энгельса в разработке экологической проблематики.

Философская антропология, учение М. о человеке стало предметом многочисленных, часто противоположных интерпретаций. По мнению М., человек, взятый вне коллективных форм своей жизнедеятельности, – ничто. Сущность человека – это не его «личная» собственность, не его неотчуждаемые свойства, не «абстракт», присущий отдельному индивиду, – это совокупность всех общественных отношений. С точки зрения русского философа С. Булгакова, М. – это «похоронная песнь» личности. Ж. П. Сартр считает Маркса основоположником близкой экзистенциализму концепции личности. Многие исследователи в прошлом и в настоящее время отмечают «двойственность» М., наличие в нем социологически-экономического подхода к явлениям общественной жизни и ценностно-гуманистическую линию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.