Глава II. Идейное развитие. Что такое философия?

Глава II. Идейное развитие. Что такое философия?

есмотря на очень слабое здоровье, Больцано чрезвычайно много работал. Его рабочий день обычно продолжался 12 часов. Обширное рукописное наследие чешского мыслителя, хранящееся в литературном архиве Музея чешской письменности в Праге и в Австрийской национальной библиотеке в Вене, служит основанием для более чем 50-томного издания его сочинений. Вне всякого сомнения, Больцано был одним из самых энциклопедически образованных людей своего времени, он обладал широким диапазоном научных интересов. И прав был чешский писатель и философ И. Дурдик (1837–1902), назвавший Больцано «Лейбницем на богемской почве»: какой бы областью знания ни занимался Больцано — математикой или физикой, эстетикой или логикой, так же как и Лейбниц, он вносил в ее развитие нечто новое. Больцано превосходно знал как древних, так и современных ему философов. В «Наукоучении» он цитирует или кратко излагает множество концепций известных и малоизвестных, а иногда и совсем неизвестных логиков и философов.

Интерес к философии пробудился у Больцано еще в юности. В «Автобиографии» он следующим образом пишет о своем любимом предмете — математике: «Мое особое расположение к математике основывалось, собственно, только на ее чисто спекулятивной части, иначе говоря, я ценю в ней только то, что одновременно является и философией» (13, 62). Там же он говорит, с каким трудом давалось ему вначале понимание математики, и замечает, что в развитии последней есть и его заслуга, что, как он надеется, покажет будущее.

В конце XVIII — начале XIX столетия официальной философией в университетах Австро-Венгрии была философия X. Вольфа, но постепенно распространяется и начинает занимать прочное положение система Канта. Последняя проникает даже в католические учебные заведения Австрийской монархии, в которых (в противоположность протестантским в Германии) была сильна антикантианская направленность. Бывший иезуит Б. Штаттлер написал даже получившую известность книгу «Анти-Кант». Неприятие кантовского учения объясняется тем, что Кант выдвинул так называемые моральные доказательства существования бога, оказавшись тем самым одним из философов, теоретически оформивших постулаты протестантской религии. Таким образом, в учебных заведениях Чехии в это время преподаются две философские системы с преобладанием лейбнице-вольфианской. Поэтому и Больцано в университете изучает прежде всего теории Вольфа, Лейбница и Канта. Последователя вольфианской школы, основателя идеалистической эстетики А. Г. Баумгартена он читает уже в 16-летнем возрасте. В 18 лет он основательно штудирует «Критику чистого разума» Канта, при этом прочитывает почти все, что пишут о немецком философе. Серьезно занимается Больцано также изучением взглядов Аристотеля, Платона, схоластов. Из философов Нового времени читает Бэкона, Локка, Декарта. Знакомится он и с произведениями французских и немецких просветителей. Одними из первых купленных Больцано в студенческие годы книг были четыре тома сочинения выдающегося идеолога и теоретика немецкого Просвещения И. Г. Гердера «Идеи к истории философии человечества».

Больцано скрупулезно, основательно изучал произведения философов. Вот что он пишет (в третьем лице) о своем духовном развитии до 23-летнего возраста: «Никогда в жизни Больцано не было даже самого короткого периода, в который какая-либо философская система казалась бы ему единственно истинной и была бы предметом его восхищения. Даже при первом знакомстве в каждой находил он немало сомнительных мест, хотя и не мог их оспорить с достаточной ясностью, всегда опасаясь, что вина, может быть, лежит в нем самом, в недостаточном их понимании. Так было с системами Канта, Гербарта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Проходили годы и десятилетия изучения, прежде чем Больцано осмелился допустить, хотя бы с некоторой уверенностью в себе, что ошибается не он, а они» (29, 22–23).

Больцано был убежден в истинности и оригинальности своей философии, поэтому большинство его произведений остро полемично. Философ излагает и критикует множество точек зрения, не согласующихся, по его мнению, с его собственной по тому или другому вопросу. Острие его критики направлено в первую очередь против господствовавшего в ту эпоху немецкого идеализма. Непопулярность философии Больцано частично объясняется непопулярностью этой критики. Достаточно сильная и острая критика имела эффект, обратный ожидаемому: до противника критика не доходила, а Больцано прибавляла врагов. Рационалисту Больцано особенно чужды были мистика и иррационализм. В его дневниковых записях мы находим замечания на только что вышедшую книгу иррационалиста Шопенгауэра «Мир как воля и представление»: «Автор был когда-то приверженцем Канта, а затем опровергал его, но, очевидно, сошел с ума». Через некоторое время, после вторичного чтения книги, Больцано заключает: «Бред, который содержит законченную систему философии» (82, 29).

Основой, на которой формировались и развивались взгляды Больцано, была одна из главных идей эпохи Просвещения — идея всеобщего блага. Как и остальные просветители, Больцано был глубоко убежден в прогрессе человечества, ведущего ко всеобщему счастью людей. Именно поэтому этическая проблематика определяет у чешского мыслителя все его творчество и деятельность как педагога и социального реформатора. (В 18-летнем возрасте он основывает моральное общество с целью самовоспитания и самоусовершенствования. Правда, это общество состояло помимо Больцано еще лишь из трех человек. В него входили двоюродный брат философа Райхл и двое его друзей, Стопани и Яндера.) И критику философии Канта Больцано начинает с критики учения о нравственности. В 1835 г. он записывает (говоря о себе в третьем лице): «Первый пункт, в котором он с определенностью увидел ошибку Канта, был его высший принцип нравственности…» (82, 20). И религия для Больцано имеет значение лишь как определенное учение о нравственности. Поэтому догматы откровения он рассматривает не как истины, а символически, как положения, способствующие достижению и пониманию всеобщего блага. Занятия Больцано логикой и философией диктовались в первую очередь необходимостью найти строгое логическое и онтологическое обоснование этике, высшему нравственному закону; поиски истины, по его мнению, должны быть полностью подчинены принципу блага и пользы человека. Если, говорит мыслитель, открытие, которое предстоит сделать ученому или у порога которого он находится, не принесет пользы человечеству, то необходимо воздержаться от такого открытия. Высшее основоположение науки, по Больцано, гласит: «При разделении общей области истины на отдельные науки и при изложении этих наук в учебниках нужно делать так, как этого требуют законы нравственности, т. е. чтобы из этого получилась по возможности наибольшая сумма благ» (21, 4, 26). Требование общественной пользы, практической значимости науки своим пафосом было направлено против бесплодной схоластики богословов и спекуляций философов — представителей немецкого идеализма.

Наибольшее влияние на формирование философских взглядов мыслителя оказало учение Лейбница. Многие идеи своей онтологии, или метафизики, Больцано заимствует из «Монадологии». Близок ему Лейбниц и как математик и логик. В то же время Больцано строго отделяет свои позиции, критикуя некоторые положения Лейбница. В архиве чешского мыслителя хранится рукопись работы, специально посвященной анализу различия воззрений его и Лейбница.

Ф. Бэкон привлек Больцано попыткой создания логики для отыскания истины и практической направленностью философского учения. Декартова идея создания метода теоретического исследования и обоснования научного знания была родственна задаче самого Больцано. Высоко оценивал пражский философ вышедшую в 1764 г. книгу И. Г. Ламберта «Новый Органон…», в которой он нашел близкие ему положения, касающиеся анализа языка и логики.

Сложившиеся у Больцано в основном к 1820 г. взгляды в дальнейшем его творчестве резких изменений не претерпели. Отдельные логические и метафизические идеи совершенствовались, уточнялись и исправлялись им. Ко второму изданию книги «Атаназия, или Мысли о бессмертии души» (1838, первое издание вышло анонимно в 1824 г.) Больцано делает добавления и примечания. После каждого возвращения рукописи его главного произведения «Наукоучение» из разных издательств (которые не соглашались ее публиковать) он исправляет отдельные параграфы, а также стилистически совершенствует работу. Со временем отчасти изменяется отношение Больцано к немецкому идеализму, особенно к Гегелю, в учении которого он начинает находить и положительные стороны, хотя в целом отношение к немецкому идеализму и к Гегелю остается у чешского мыслителя негативным. Больцано не принял диалектики, не увидел за ложной формой истинного содержания.

Что же Больцано понимает под философией и какие задачи ставит перед нею? Для ответа на эти вопросы рассмотрим в первую очередь небольшую, но крайне важную статью мыслителя «Что такое философия?», изданную через год после его смерти. Вначале автор разбирает множество нередко исключающих друг друга определений философии. Ни одно из них его не удовлетворяет. Рассматривая определение Гегеля, Больцано иронически замечает, что последний умер с верой в то, что благодаря своей философии он привел к законченному самосознанию уважаемого нм бога (см. 20, 6). Шеллинг, по мнению Больцано, утверждает, что определение философии возможно лишь как результат ее развития. В определение, таким образом, включается вся философская система. Но, указывает Больцано, если в определении философии еще достижимо согласие, то в отношении всей системы оно почти невозможно. Учитывая, что всякое определение недостаточно, чешский философ высказывает мнение, что от определения не требуется выражения всего содержания предмета. Прежде всего с самим словом «философия» должно связываться вполне конкретное значение, и это значение должно сохраняться неизменным в продолжение всего поиска определения понятия; в противном случае нельзя будет сказать, что ищут или что искали (см. там же, 7). С этим можно согласиться. В процессе исследования или в его итоге мы можем отбросить предварительное определение понятия, но мы должны знать, что мы ищем, что хотим определить. В качестве предварительного, полагает Больцано, нужно взять не то понятие философии, которое выработано философами, а то, которое возникло в результате обыденного, повседневного употребления слова «философия». Философствуют в науке, философствуют в жизни. Публика сразу отличает философское произведение, например, от исторического или нравоучительного. Чешский мыслитель намеренно подчеркивает апелляцию к обыденному здравому смыслу, столь презираемому немецкими идеалистами. Так, говорит он, если кто-то размышляет над тем, сколько времени идет свет от луны до наших глаз, или хочет узнать, имеет ли численное уравнение реальные корни, то никто, конечно, не назовет подобные размышления или вопросы философскими. Но если кто-либо размышляет о происхождении Земли или Вселенной, а также о последнем основании всех обязанностей и прав, о следствиях, которые из этого вытекают, то такие размышления, очевидно, будут философскими (см. 20, 9).

Обращение к обыденному опыту, обыденному словоупотреблению, здравому смыслу для подтверждения своих взглядов использовалось многими философами, как идеалистами, так и материалистами. Достаточно вспомнить Д. Беркли, который свой идеализм пытался оправдать ссылками на здравый смысл простого человека. Однако ссылки идеализма на обыденное сознание людей, на здравый смысл неправомерны. «Наивное» сознание людей, «наивный реализм» по своей природе являются материалистическими, стихийно, бессознательно, по словам Ленина, находятся на материалистической точке зрения. «„Наивное“ убеждение человечества сознательно кладется материализмом в основу его теории познания» (6, 66).

Ссылки Больцано на здравый рассудок, обыденное словоупотребление имеют свои как положительные, так и отрицательные моменты. Философ выступает против спекуляций идеализма, который искажает смысл даже обыкновенных слов и изобретает собственный язык для обозначения выдуманных объектов. Заключительные слова «Наукоучения» Больцано обращает к сторонникам немецкого идеализма. «Жаль, — говорит он, — многих талантливых людей, которые проводят время и тратят силы в таком шатком философствовании… в то время как они, вероятно, были бы способны, в случае следования правилам здравой логики, привести каждую мысль к ясному сознанию и облечь в общепонятные слова, чтобы обогатить область человеческого знания многими достоверными и плодотворными истинами» (21, 4, 653). Больцано также подчеркивает связь философии с действительной жизнью. В статье он неоднократно, мы бы сказали, «приземляет» философию. Философскими исследованиями, полагает Больцано, можно заниматься в любой области человеческого знания и деятельности. Аристократическое пренебрежение обыденностью, простотой выражения возмущает чешского мыслителя. Он пишет, что «нет ни одной науки и вообще ни одного предмета, в котором и о котором нельзя было бы вести философского исследования. Мы философствуем не только о боге и мире, духе и природе, добродетели и пороке, праве и бесправии, политических конституциях и т. д., но мы можем философствовать об истории, описаниях природы, музыке, танцевальном искусстве и искусстве кулинарии» (20, 11). Из этого высказывания видно, что Больцано склонен преувеличивать значимость здравого рассудка, обыденного сознания.

Сравнивая между собой примеры философского размышления, Больцано находит общую для всех них особенность, которая, по его мнению, и составляет специфику философии. Этой особенностью является причинно-следственный, генетический анализ, а также анализ оснований и заключений. Больцано не указывает, что с причинноследственным анализом связано большинство научных исследований. Это, по-видимому, свидетельствует о том, что он недостаточно ясно представляет себе различие между конкретными науками и философией. (Далее он, правда, пытается как-то отграничить сферу философии от других наук, но делает это недостаточно четко.) Некоторые из примеров, приводимых им в качестве образца философского исследования, нужно отнести к компетенции конкретных наук — это, например, вопрос о происхождении Земли, проблемы права, ряд математических вопросов. Позиция Больцано исторически объяснима.

В XVIII и даже XIX столетиях многие разделы конкретных дисциплин и некоторые науки считались философскими. Под философией нередко понималось любое научное, теоретическое исследование. Тесная связь и даже переплетение науки и философии в эпоху формирования теоретического естествознания были необходимыми и плодотворными. Отделение конкретных наук от философии осуществлялось в процессе развития каждой из них. И тем не менее для времени Больцано включение в философию любого причинноследственного исследования было не совсем оправданным. Другое дело, что принцип детерминизма всегда был и будет одним из главных принципов научного, в том числе и философского, анализа; в этом Больцано, конечно, прав.

Итак, по мнению Больцано, философию характеризует выявление причин и следствий, а также, как указывалось, отыскание логических оснований и следствий. Как рационалист, Больцано говорит о соответствии реальных связей логическим в отличие от Спинозы, который отдает приоритет реальным связям, и от Лейбница, для которого реальные связи тождественны логическим и в конечном счете растворяются в последних. Больцано утверждает, что логическая связь определяет реальную, правда, только в познании, хотя иногда философ выражается таким образом, как если бы полагал, что логическая связь обусловливает причинно-следственную в самой действительности. Как будет показано ниже, это объясняется его дуалистическими и идеалистическими представлениями. Во всяком случае (и это особенно важно) Больцано пытается строго разделить логическое и реальное, эмпирическое.

Чешский философ говорит еще о двух особенностях философии, а именно об анализе структуры понятий и исследовании первичных понятий, посылок, из которых мы бессознательно выводим заключения. Больцано верно отмечает одну из особенностей философии — исследование последних оснований и не тематизируемых в других науках процедур. В каждой научной области, в любой сфере интеллектуальной деятельности имеются некоторые положения, принципы, на которые фактически опирается исследователь, но которые остаются часто вне его специального внимания: они «само собой разумеются» и не осознаются достаточно ясно. Речь идет не о любых понятиях и положениях, остающихся вне внимания исследователя, хотя и предполагаемых им, как, например, знание таблицы умножения или символов математики. Положения, которые имеет в виду Больцано, являются основными, «последними» для определенного исторического момента развития науки и культуры. Таков, например, бессознательно примененный Менделеевым закон перехода количественных изменений в качественные в отношении химических элементов при открытии им периодического закона.

Далее, рассматривая понятия «философствование» и «мудрец», чешский мыслитель пытается выяснить роль философии в общественной жизни, ее нравственную ценность. В замечаниях и добавлениях к «Наукоучению» Больцано критически анализирует известное положение Канта о том, что нельзя научиться философии, но можно — философствованию. Это верно в том смысле, полагает Больцано, что нет какой-либо одной общепризнанной философии, как, например, математики или истории, но существует несколько систем, противоречащих друг другу. У Канта имеется в виду нечто совсем другое, говорит он. Учитель должен учить не мыслям, а мышлению, не вести, а руководить. Но это, как правильно считает Больцано, применимо не только к преподаванию философии. Мыслить, философствовать нельзя научить без научения тому, о чем можно мыслить и философствовать (см. 11, 12, 160–161).

Философ, мудрец, полагает Больцано, не просто философствует. Философствовать можно, и не будучи философом. Философ всегда размышляет о важных для людей вещах: о боге, о природе, об обязанностях. С именем философа связано представление о человеке, знающем истины, благодаря которым он живет счастливо и учит жить счастливо других. Больцано опять приводит примеры, обращаясь к обыденному словоупотреблению. Часто говорят: «Он ведет себя недостойно философа, он лжефилософ» и т. п. Мало знать истину — нужно поступать в согласии с ней. Философ — это человек, который не только знает истины, способствующие нашему счастью и добродетели, но и живет в соответствии с этими истинами. Было бы, утверждает Больцано, нецелесообразно и даже вредно отказаться от понимания философа как мудрого и доброго человека. Кто умело находит причины и основания, тот, может быть, философски талантлив, но его нельзя назвать философом, если он не постиг тех понятий, из которых вытекает нравственность (см. 20, 16–17). Жизнь самого мыслителя была реальным воплощением того представления о философе, которое дано в статье «Что такое философия?».

Абстрактный гуманизм, характерный для идеологии Просвещения, определяет у Больцано отношение к философии, к ее роли в обществе. Философ справедливо указывает на нравственно-ценностную, мировоззренческую функцию философского знания, более того, стремится показать, что эта особенность философии вытекает из ее внутренней сущности.

У Больцано оценка всякого знания с точки зрения идеалов нравственности нередко переходит в утилитаризм и прагматизм. Правильно подчеркивая общественную, практическую значимость философии, Больцано указывает, что исследование не теряет своего философского характера, если оно касается эмпирических предметов, имеет практическую важность и многообразное применение (см. 20, 15). Вместе с тем он фактически подчиняет стремление к знанию и само знание абстрактному принципу пользы. В одной из своих проповедей Больцано говорит, что даже неверное представление, если оно способствует стремлению к добродетели, должно быть принято и усвоено (см. 13, 116). В целом, однако, мысли Больцано о гуманистическом характере философии, о высоком призвании философа, его долге и ответственности перед обществом не могут не привлекать своим пафосом и современной значимостью.

В определение философии, даваемое Больцано в конце рассматриваемой статьи, включено нравственное требование. Философия — это наука «об объективной связи всех тех истин, в последние основы которых мы ставим себе задачей по возможности проникнуть, чтобы посредством этого стать мудрее и лучше» (20, 30). Из нравственного основания Больцано исходит и при разделении философии на отдельные дисциплины, и при определении объема философского знания. Есть множество наук, которыми может заниматься любой, имея на то способности, но философскими дисциплинами должен заниматься каждый уже в силу того, что он есть человек и гражданин. К философии Больцано относит следующие пять дисциплин: логику, метафизику, мораль, учение о праве и учение о государстве. Эстетику, философию религии, философскую рациональную физику, философию математики и философию истории он не включает в собственно философию, а относит к философским дисциплинам. Психология, антропология рассматриваются им как разделы метафизики. В классификации Больцано нет ничего оригинального. Более интересны его соображения относительно объема философских знаний и отношения этих знаний к конкретным наукам. Логика — основная наряду с метафизикой философская дисциплина. В нее включаются и теория познания, и теория науки. Метафизика определяется как онтологическое учение о «всем действительном, поскольку оно познается через чистые понятия» (16, 20). Не включает ли в себя в таком случае метафизика все конкретные науки? Против подобной точки зрения Больцано решительно возражает. Некоторые, говорит он, всю совокупность наук называют философией. Спрашивается, зачем? Ведь известно, что ни один человек не может усвоить какую-либо науку во всем объеме, а только единственную ветвь ее (см. 20, 27). В работе «К более обоснованному изложению математики» (1810) Больцано утверждал, что метафизика занимается тем, что с помощью априорных понятий доказывает необходимость существования действительных вещей, в отличие от математики, которая доказывает, какими должны быть вещи возможные. Математика рассматривает необходимость гипотетическую, метафизика — абсолютную (см. 16, 18). Рационализм и априоризм этих определений бросаются в глаза. Интересно, каким видит Больцано отношение между математикой и метафизикой. Математика, по его мнению, говорит об условиях познания всех вещей, которые могут стать объектом нашего представления; метафизика — о необходимых условиях существования всех вещей. В более поздних произведениях как о задаче метафизики Больцано говорит об изучении действительности посредством только чистых понятий, а другим наукам, называемым им опытными, он оставляет то, что известно из опыта. Идеалистический априоризм здесь уже менее категоричен. Разделение эмпирического и рационального Больцано унаследовал от своих предшественников — Декарта, Лейбница и др. В сферу метафизики входит учение о боге, о душе, о Вселенной, о различии материальных и духовных сущностей, о субстанциях, а также о химических, механических и органических изменениях в той мере, в какой мы может «свести» все это к чистым понятиям. Конкретные науки изучают эти же изменения, но исходя из опыта. Метафизика исследует, таким образом, условия для конкретного знания.

Следует обратить внимание на то, что понятие априорного в философии Нового времени носит двойственный характер. Разрыв между эмпирическим и теоретическим знанием, из которого первое считалось случайным, единичным, вероятным, недостоверным, а второе — необходимым, всеобщим, носил метафизический характер и закреплялся в терминах «апостериори» и «априори». Философы XVII–XVIII столетий поставили и пытались разрабатывать действительную проблему познания. Они увидели активный характер человеческого познания, но не смогли дать этому надлежащего обоснования. К предмету, или объекту, познания мы подходим, имея уже определенные понятия, категории и способы исследования. Человеческий ум не является чистым листом бумаги, на котором природа пишет свои письмена, как полагал Локк. На ошибочность подобного мнения указывал Лейбниц. Необходимо также иметь в виду, что знание имеет сложную иерархическую структуру — от нижних этажей абстракции до самых высоких, от элементарных обобщений до генерализаций высшего порядка. Неразличение эмпиризмом этих уровней и видов знания априоризм использует как аргумент в свою пользу. В научном, и особенно в философском, исследовании можно выделить два момента, или две стороны. Первый — получение некоторых общих принципов, законов из наличного материала, фактов, данных науки. Второй — применение этих ставших уже известными нам принципов к исследуемой области; с помощью принципов анализируется, классифицируется и упорядочивается фактический материал. Оба момента в реальном познании взаимосвязаны. Последний условно может быть назван априорным. Условно потому, что с исторической точки зрения все элементы процесса познания формируются во времени. Как и рационалисты XVIII столетия, Больцано преувеличивает значение этого момента в процессе познания. Называя отыскиваемые принципы априорными, рационализм неизбежно приходил к представлению, что эти принципы даны до всякого опыта или в сознании, или вне его. А это, очевидно, вело к той или другой форме идеализма.

Как указывалось выше, к философским дисциплинам (но не к самой философии) Больцано относит и философию религии, или, как он называет ее, науку о религии. По его мнению, эта дисциплина не может быть включена в философию, так как основные положения религии не имеют объективной основы, не поддаются анализу с точки зрения детерминизма. Ответа на вопрос «почему?» для религиозных догм и положений откровения получить нельзя. Чешский философ подвергает критике мнение Гегеля, согласно которому религия является ступенью в развертывании философского знания. Однако Больцано придает науке о религии очень важное значение. Он считает, что нравственность является сердцевиной религии, а цель философии религии состоит в том, чтобы найти наилучшую религию.

Итак, Больцано рассматривает в качестве важнейших характеристик философии причинный анализ действительных явлений и логический анализ оснований и следствий. Для философии главной задачей является отыскание последних причин и оснований. Говоря об исследовании происхождения понятий как об одной из важнейших черт философии, Больцано в действительности не ставит проблемы выяснения истории происхождения понятий, он говорит лишь о выяснении их структуры. В понимании философии он продолжает линию рационализма и выдвигает ряд оригинальных идей. Принцип детерминизма становится у него основным в философском исследовании. Философия, по Больцано, имеет непосредственную общественно-практическую значимость и основывается на идеалах и моральных принципах Просвещения. В то же время философия является основным средством, орудием обоснования идей блага и счастья людей.