Истинная вера и последний суд

Истинная вера и последний суд

Суть откровения Мухаммеда состояла в том, что миром правит Бог.

«Он — первый и последний, явный и тайный, и Он о всякой вещи знающ» (53:3).

Бог питает и не питается. Все зависит от Бога, но Бог сам не зависит ни от чего. Он абсолютен во всех отношениях. Будучи абсолютным, он является также Богом истины, справедливости и милосердия. Поэтому только он может быть покровителем человека, его опорой и надеждой. Ни себе, ни другим людям, ни обстоятельствам, ни силе богатства, ни блеску власти, ни луне и ни звездам, ни чему-нибудь иному, а одному только Богу можно Довериться до конца и полно. Все преходяще, несовершенно. Один Бог вечен и совершенен. Хвала его в нем самом. Поддержка Бога настолько сильна, что человек может сказать:

«Довольно мне Аллаха! Нет божества, кроме Него, на Него я положился, ведь Он — Господь великого трона!» (9:130).

Мухаммед начинает свои проповеди изъявлением полнейшей покорности Богу:

«Во имя Аллаха милостивого, милосердного!»

Этими словами в их первозданном арабском звучании (бисмил-ла-хи-р-рахмани-р-рахим) мусульмане предваряют всякое дело, в том числе прием пищи, подчеркивая тем самым, что все, что они делают, они посвящают Богу и за все благодарят его.

Бог один. Рядом с ним нельзя ставить других Богов. Или, как это говорится в Коране, никого нельзя давать ему в сотоварищи. Это положение является принципиальным и специфичным для ислама, монотеизм которого можно считать самым акцентированным и последовательным. Оно, разумеется, прежде всего направлено против языческого политеизма, в частности, против мекканского культа арабов, которые наряду с Аллахом как верховным божеством чтили еще трех других богинь. Идея едино-единственного Бога заострена также против христианской идеи Бого-человека. Человек не может быть Богом. Ни при каких условиях. Соотношение Бога и человека строятся таким образом, что человеческий порядок целиком зависит от божественного, а божественный порядок ни на йоту не зависит от человеческого.

Идея единого Бога хорошо оттеняется взглядом Мухаммеда на самого себя. Мухаммед — такой же человек, как все остальные, с единственным отличием, что Бог поручил ему быть своим посланником и пророком. Мухаммед был, несомненно, глубоко и всесторонне одаренным человеком, мусульманская традиция рассматривает его жизнь как образцовую. Но отсюда следует: даже лучший из людей, согласно логике мусульманской веры, может быть всего лишь слугой Бога, его пророком. Большего ему не дано. При этом, разумеется, и Мухаммеду открыта не вся тайна, а только ее часть.

Идея единого Бога указывает человеку его достаточно скромное место в мире и вместе с тем обязывает человека определенным образом, а именно сугубо позитивно, относиться к миру и прежде всего к другим людям. В Коране приводится аргумент, вскрывающий этический подтекст единобожия:

«Если бы на небе и земле были Боги, кроме Аллаха, то погибли бы они» (21:22).

Единство Бога — гарантия гармонии мира. И наоборот: гармония мира — свидетельство единства Бога. Так как Бог един, то из этого с непреложностью следует, что единым должно быть и человеческое сообщество, поскольку оно связано с Богом. И это единство человеческого сообщества может и призвана обеспечить истинная вера, вера в единого Бога, которая исходит из того, что единство людей в Боге важнее их социо-природных различий в территории, языке, богатстве и т. д.

Мухаммед не считает себя первым человеком, возвестившем религиозную истину, он лишь завершает череду пророков:

«Скажи: «Мы уверовали в Аллаха и в то, что ниспослано Ибрахиму, и Исмаилу, и Исхаку, и Иакубу, и коленам, и в то, что было даровано Мусе, и Исе, и пророкам от Господа их. Мы не различаем между кем-либо из них, и Ему мы предаемся» (6:78).

Вера едина, в ней нельзя разделяться — таково глубокое убеждение Мухаммеда. О всемирном, универсальном горизонте религиозного мышления Мухаммеда свидетельствует тот факт, что он в своей проповеднической деятельности апеллирует не к Исмаилу — библейскому родоначальнику арабских племен, а к самому Аврааму. В Аврааме его привлекает то, что тот не был ни иудеем, ни христианином, его вера существовала до возникших позже различий. Она и является истинной.

После первого творения Аллаха предстоит еще второе творение.

«Он начинает творение, потом повторяет его, чтобы воздать тем, которые и творили благое, по справедливости. А те, которые не веровали, для них — питье из кипятка и наказание мучительное за то, что они не веровали» (10:4).

Между первым и вторым творением — день последнего страшного суда. Время судного дня никто не знает, даже Мухаммед: он может наступить в любую минуту. Тот суд будет вершить сам Аллах, который именуется «Царем в день суда» (1:3). Перед судом Бога предстанут все люди, и живые, и мертвые, которые, разумеется, по этому случаю будут воскрешены; каждый будет отвечать за себя. Спрошено с каждого человека в тот роковой для него день будет только об одном — как он выполнял завет с Богом, следовал нормам Корана. На том суде будет только одно наказание — низвержение в ад и одна награда — возвышение в рай. Ад концентрированно воплощает все человеческие ужасы, боли и страдания, а рай — все наслаждения.

День великого суда есть в то же время день великого разделения. Праведность и неправедность, добро и зло будут в этот день навечно отделены друг от друга. Это будет означать начало второго творения, переход от человеческой справедливости к божественной. В первом творении злые еще могли наслаждаться, как если бы они были добрыми, а добрым приходилось страдать, как если бы они были злыми. Во втором творении добрые и злые получат по заслугам: удел неправедных — вечное умирание, праведным же будет уготована радость вечной жизни.

Итоговая судьба добрых и злых в Коране, радостная для первых и безнадежно печальная для вторых, показывает, как вообще Мухаммед понимал добро и зло. Они для него — явления по природе несовместимые между собой. Границей, отделяющей одно от другого, является вера. Неколебимость, даже фанатизм Мухаммеда в вопросах веры можно рассматривать как явление того же рода, что и этическая последовательность Иисуса, доходившая до запрета отвечать злом на зло и не примирявшаяся ни с каким отступлениями от закона любви.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.