LII  (Поведение в смешанном обществе и с людьми разного звания. Громкий смех, несовместимый с хорошим тоном, так же как и категоричность)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

LII

 (Поведение в смешанном обществе и с людьми разного звания. Громкий смех, несовместимый с хорошим тоном, так же как и категоричность)

Гринвич, 13 июня ст. ст. 1751 г.

Милый друг!

Les bienseances[201] совершенно необходимо для того, чтобы знать свет. Они складываются из отношений людей, вещей, времени и места; здравый смысл отбирает их, хорошее общество совершенствует (разумеется, когда человек внимателен и хочет понравиться), а благоразумие – рекомендует.

Если бы даже тебе пришлось разговаривать с самим королем, ты должен держать себя столь же легко и непринужденно, как и с собственным камердинером, и все же в каждом взгляде твоем, в каждом слове, в каждом поступке должно сквозить самое глубокое почтение. То, что было бы вполне к месту и пристойно в отношении людей, стоящих даже значительно выше тебя по положению, было бы нелепо и свидетельствовало бы о твоей невоспитанности с тем, кто до такой степени тебя превосходит. Надо ждать, пока с тобою заговорят; надо поддерживать начатый разговор, а не выбирать предмет его самому; больше того, надо следить за тем, чтобы продолжение начатого разговора не вовлекло тебя в какую-нибудь неловкость. Искусство вести его заключается в том, чтобы по возможности косвенно польстить твоему собеседнику, например, похвалив кого-нибудь за те качества, которыми государь, как ему самому кажется, владеет или, во всяком случае, ему хочется, чтобы другие думали, что это так. К подобным же предосторожностям необходимо прибегать в разговорах с министрами, генералами и т. п., которые ждут от тебя такого же почтения, как их повелители, и обычно в большей степени его заслуживают. Разница, однако, заключается в том, что, если случится так, что разговор вдруг оборвется, ты можешь сам его возобновить, не касаясь, разумеется, всего того, о чем не следует говорить ни им, ни тебе, обращаясь к ним. Есть положения и поступки, которые и в том и в другом случае были бы совершенно неуместны, оттого что они чересчур развязны и вследствие этого неуважительны. Так, например, если бы ты вдруг скрестил руки на груди, начал крутить в руках табакерку, переминаться с ноги на ногу, почесывать затылок и т. п. – это было бы верхом непристойности в таком обществе, да и не очень пристойным в любом другом. В подобных случаях труднее всего сочетать полную внутреннюю непринужденность с полной внешней почтительностью, но трудность эту можно успешно преодолеть, будучи внимательным и сделав это привычкой.

В смешанных обществах, при встречах с людьми, равными тебе по положению (ибо в смешанном обществе все в известной степени бывают равны), допустимы большая непринужденность и свобода, но и в этих случаях bienseance ставит им определенные пределы. Необходимо уважать общество, в котором находишься: ты можешь, правда, скромно завести разговор о чем-нибудь, только ни при каких обстоятельствах не вздумай говорить о веревке в доме повешенного. Здесь больше свободы для слов твоих, жестов и поз, но свободу эту ни в коем случае нельзя считать неограниченной. Ты можешь держать руки в карманах, нюхать табак, сидеть и расхаживать взад и вперед как тебе захочется, но ты, вероятно, не сочтешь, что это очень bienseant[202] – свистеть, надевать шляпу, расстегивать подвязки или пряжки, валяться на кушетке, ложиться спать или сидеть, развалясь в кресле. Такую свободу и непринужденность человек может позволить себе только тогда, когда он один; люди, стоящие выше тебя, сочтут подобные действия оскорблением, равные тебе будут возмущены ими и обижены, люди, стоящие ниже, решат, что ты груб и ни во что их не ставишь. Непринужденность в манере себя держать и в поведении не имеет ничего общего с небрежением и невниманием и ни в коей мере не означает, что ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, она означает только, что ты не должен держать себя натянуто, церемонно, чувствовать себя растерянным и сконфуженным, как какой-нибудь деревенский увалень или человек, никогда в жизни не бывавший в хорошем обществе; но она требует пристального внимания к bienseances и тщательного их соблюдения: все, что тебе надлежит делать, ты должен делать легко и свободно, того же, что неуместно, не следует делать вовсе.

Вместе с тем в смешанном обществе надо по-разному вести себя с людьми разного возраста и пола. Человеку пожилому, серьезному и почтенному ты не станешь надоедать рассказами о своих развлечениях; такие люди ожидают от молодых известного уважения и почтительности, и они имеют на это право. Ты должен вести себя с ними так же непринужденно, как и со своими сверстниками, но манера твоя должна быть иной: ты должен выказывать этим людям больше уважения, и неплохо, если ты дашь им почувствовать, что рассчитываешь чему-то от них научиться. Людям пожилым это льстит и как бы вознаграждает их за невозможность принимать участие в веселье хихикающей молодежи. К женщинам тебе следует всегда быть очень внимательным и выказывать им всяческое уважение, что бы ты ни испытывал к ним в душе; пол их с давних пор имеет на это право, и это одно из обязательств, которые накладывает на тебя bienseance, к тому же уважение это очень кстати и очень приятно сочетается с известной степенью enjouement[203], если она тебе свойственна, но в этом случае такого рода badinage[204] должны быть прямо или косвенно направлены на их хвалу и ни в малейшей степени не допускать злонамеренного истолкования, могущего быть им во вред. Здесь также необходимо принять во внимание различие в возрасте, звании и положении. С пятидесятилетнею женою маршала не следует обходиться так, как с пятнадцатилетнею кокеткой: в первом случае разговор должен быть проникнут уважением и серьезной веселостью – да будет мне позволено сочетать эти два столь различных слова, – тогда как при встречах с молодой девушкой простительны обыкновенные badinage zeste meme d’un peu de polissonnerie[205].

Еще одно важное требование, которое довольно редко соблюдается, – это не показывать всем твоих чувств и охватившего тебя настроения, а напротив, наблюдать настроения и чувства твоих собеседников, сообразоваться с ними и сделать их своими. ‹…› Уж если ты не можешь справиться со своими чувствами и настроением, выбирай себе в собеседники тех, чье настроение близко к твоему.

Громкий смех нельзя совместить с les bienseances, ибо он свидетельствует только о шумном и диком веселье толпы, готовой потешаться над какой-нибудь глупостью. Что же касается настоящего джентльмена, то смех его часто можно увидеть, но очень редко услышать. Нет ничего более несовместимого с les bienseances, чем возня или всякого рода jeux de main[206], которые чреваты очень серьезными, а подчас даже роковыми последствиями. Шумные игры, борьба, бросанье чем-то друг в друга – все это развлечения, приличествующие толпе, но принижающие истого джентльмена; giuoco di mano, giuoco di villano[207] – очень верная пословица, одна из немногих итальянских пословиц, которые верны.

Безапелляционность и категоричность молодых людей идут вразрез с правилами приличия, утверждения их никогда не должны быть решительными, следует всегда употреблять смягчающие, сглаживающие и скрадывающие выражения, такие как s’il m’est permi de le dire, je croirais plutot, si j’ose m’expliquer[208], которые смягчают манеру и вместе с тем не отрицают твоего утверждения и даже нисколько его не ослабляют. Люди пожилые и умудренные опытом вправе ожидать такого вот уважения к себе.

Существуют также правила приличия в отношении к людям самого низкого звания: настоящий джентльмен соблюдает их в обращении со своим лакеем и даже с нищим на улице. Люди эти вызывают в нем сочувствие, а отнюдь не желание обидеть; ни с тем, ни с другим он не позволит себе говорить d’un ton brusque[209]; одному он спокойно делает замечание, другому очень мягко отказывает. Не может быть такого случая, чтобы человеку благородному пристало прибегать к le ton brusque. Словом, это тоже своего рода манеры, и распространяются они на все стороны жизни. Это нечто должное: просто надо, чтобы на помощь к тебе пришли грации: они-то и дают возможность и легко, и свободно делать то, что требуют les bienseances. В отношении последних у каждого есть определенные обязанности, первые же дают человеку огромные преимущества над другими и украшают его. Хорошо, если бы ты мог сочетать в себе и то и другое!

Даже если ты танцуешь хорошо, не думай, что на этом можно успокоиться и не надо стараться танцевать еще лучше. И если даже люди будут говорить, что у тебя приятные манеры, старайся сделать их еще приятнее. То, что удовлетворяет Марселя, не должно удовлетворять тебя. Продолжай всю свою жизнь добиваться благосклонности граций: при дворе ты не найдешь себе лучших союзниц; грации откроют тебе путь к сердцам государей, министров и красавиц.

Теперь, когда все бурные страсти и пылкие чувства улеглись во мне и ни мучительные заботы, ни кипучие наслаждения меня уже не волнуют, самая большая радость для меня – взирать на будущее, которое открывается перед тобою, и не только надеяться, но и верить, что ты им насладишься. Ты уже вступил в свет, меж тем как другие в твоем возрасте едва только узнают о его существовании. Поэтому репутация твоя не только безупречна в нравственном отношении, но и не запятнана вообще ничем низким, грязным и недостойным благородного человека, и я надеюсь, что такой она и останется на всю жизнь. Никто не может тебе отказать в основательных и обширных познаниях, в особенности в том, что касается твоей будущей карьеры. А раз уже в начале твоей жизни у тебя все это есть, скажи, чего же тебе еще не хватает? Из собственного опыта ты знаешь уже, что не денег. У тебя было и будет их достаточно для поддержания твоего достоинства и твоей деятельности, и, если только это будет зависеть от меня, у тебя никогда не будет излишка их, который может заставить человека пренебречь тем или другим. К тому же у тебя есть mens sana in corpore sano[210] – драгоценнейшее из всех сокровищ. Поэтому приобрести все, что может понадобиться тебе, будет не труднее, чем съесть поставленный на стол завтрак. А понадобится тебе только одно: знание света, изящество, вежливость со всеми и манеры; а если ты будешь вращаться в хорошем обществе и видеть различные города и различных людей, то тебе не придется даже особенно напрягать внимание и ты, безусловно, все это приобретешь. ‹…›

Данный текст является ознакомительным фрагментом.