За гранью релятивизма

За гранью релятивизма

Вступление

Когнитивный, эпистемологический и моральный релятивизм – это токсины, которые студенты гуманитарных направлений получают в больших дозах чуть ли не каждый день. Их учат воздерживаться от суждений касательно других эпистемологий, культурных практик и моральных систем. Как следствие, их способность к критической оценке сильно повреждена.

Прежде чем развенчать веру как ошибочную эпистемологию, жизненно необходимо освободить людей от релятивистского представления о том, что все эпистемологии равны – странный и противоречивый «эгалитарный релятивизм» – или что их нельзя оценивать.

Цель этого раздела – научить читателей, как избавлять других от эпистемологического релятивизма. Сначала я кратко опишу свой опыт, основываясь на котором я создал педагогический антирелятивистский шаблон. Затем я объясню, как уличные эпистемологи и преподаватели могут использовать шаблон для того, чтобы помочь другим людям справиться со своим эпистемологическим релятивизмом (см. приложение В).

«Это истинно только для вас»

Более двадцати лет назад, когда я только начинал вести курс критического мышления, мои попытки ослабить позиции релятивизма наталкивались на общее возражение студентов: «Это истинно только для вас». Любой аргумент, который я приводил, встречался либо этой мантрой, либо схожим высказыванием: «Вы смотрите сквозь призму своей культуры» или: «Вы не можете увидеть дальше своего западного, господствующего, империалистического, ситуативно обусловленного взгляда белого мужчины». Сначала эти ответы ставили меня в тупик. Неважно, какие примеры я приводил или каков был путь моих размышлений, на все следовала эта линия «возражений».

Со временем – в результате опыта работы с заключенными, десятками тысяч студентов колледжей и университетов по всей стране и людей на улицах – я пришел к выводу, что это не просто распространенная проблема, но что она не дает мне обучать людей тому, как улучшить свое мышление. Чтобы хорошо мыслить, человек должен уметь исключать неважные или несогласующиеся альтернативы. Но человек не может этого сделать, если считает, будто нельзя вынести объективное суждение об этих альтернативах.

Например, я хочу решить, идти ли мне к доктору натуропатической медицины, чтобы попробовать вылечиться при помощи методов альтернативной медицины, или же обратиться к сертифицированному врачу, чтобы получить лечение, основанное на парадигме научных данных. Для этого я должен разработать надежный механизм, который приведет меня к ответу на вопрос: что будет лучше для моего здоровья? Если я начну с умозаключения, что это просто различные системы медицины, которые нельзя измерять одной мерой, я потеряю мотивацию к формулированию механизма для вынесения суждения. Нет смысла обучать тому, как выносить более обоснованные суждения, если то, о чем я сужу, нельзя оценивать и если мой механизм для вынесения этих суждений полностью субъективен.

Для преподавателя борьба с релятивизмом должна быть на первом месте. Каждый курс я уделяю тридцать–шестьдесят минут широкой сократической дискуссии, где прибегаю к шаблону (см. приложение С). Я сделал этот процесс легким и простым в использовании и надеюсь, что он сослужит хорошую службу преподавателям и уличным эпистемологам в любой дискуссии.

Неверная интерпретация реальности

Вполне возможно до какой-то степени нейтрализовать вред, нанесенный студентам левизной современного академического сообщества, если посвящать сократовскому методу от тридцати до шестидесяти минут. Использование этого шаблона в качестве модели поможет студентам избавиться от релятивизма за час, в зависимости от размера группы. Сделать это сложно, если курс посещают более ста студентов, поскольку ответы на все вопросы занимают много времени. За пять лет использования шаблона попался только один студент (насколько я знаю), который не избавился от эпистемологического релятивизма.

Вопрос 1: Возможно ли, что некоторые люди неверно интерпретируют реальность? Большинство студентов отвечают «да» или кивают головой. Тех, кто отвечает «нет» или выглядит неуверенным, я спрашиваю: «Если Фрэд думает, что два плюс два равно восемнадцать, а Сью думает, что сорок один, и оба представляют себе эту математическую операцию одинаково, то есть ли у кого-либо из них неверная интерпретация реальности?» Ни один студент не ответит «Нет».

Вопрос 2: Существуют ли люди, неверно интерпретирующие реальность? Второй вопрос переходит от возможности неверной интерпретации реальности к факту, что такие люди существуют.

На этой стадии важно, чтобы вы не приводили примеры – пусть студенты делают это сами. Печально, но факт: студенты больше доверяют примерам других студентов, чем примерам преподавателя. Эта стадия занимает обычно больше всего времени; я трачу от пяти до семи минут, стараясь активно задействовать как можно больше студентов.

Бывают студенты (обычно они специализируются по антропологии – дисциплине, сильно погрязшей в релятивистской догме), для которых это проблематично. В таких случаях я спрашиваю, существует ли что-либо познаваемое, и прошу предоставить примеры вещей познаваемых и непознаваемых. Тавтологий[49], характерных для математики и лингвистики («Холостяк – это неженатый мужчина»), обычно достаточно, чтобы студенты согласились с наличием познаваемых вещей. Если это не сработало, я привожу в пример факт: сейчас мы беседуем, и если они не соглашаются, значит, на каком-то уровне они понимают, о чем я говорю, а это в свою очередь означает, что некоторые вещи являются познаваемыми. Обычно это позволяет перевести на следующую стадию и к следующему набору вопросов даже самых упорных релятивистов.

Вопросы 3, 4 и утверждение 5: Если кто-либо хочет познать реальность, то всякий ли способ хорош? Есть ли плохие способы? Если так, то это должно означать, что одни способы лучше других. Теперь я привожу собственные примеры.

Я избегаю дискутировать о вере. Если всплывает эта тема, я говорю: «Мы обсудим это позже. Сейчас давайте найдем ненадежные способы, по поводу которых мы будем единодушны». Я привожу в пример откровенно ненадежные способы, например подбрасывание монеты или принесение в жертву козла. Очень просто заставить студентов согласиться, что подбрасывание монеты – это зыбкая основа для принятия решений: орел – я буду учиться на математическом факультете, решка – пойду учиться танцам. Я побуждают студентов привести свои примеры таких способов.

Я перехожу к следующему этапу вопросов, приводя утвердительное высказывание: «Итак, если некоторые способы плохие, например подбрасывание монеты, это означает, что на них нельзя положиться. Но если есть плохие способы, это должно означать, что есть и хорошие. Под “хорошими” я понимаю надежные. Так как “плохой” – это относительное слово, нет смысла говорить о плохом способе, если не существует хорошего способа, не так ли?»

Если студенты выражают сомнение в том, что «плохой» – это относительное слово, я обсуждаю другие относительные слова, например «глупый» или «вкусный». Я спрашиваю: «Если кто-то считается глупым, означает ли это, что существуют люди, которые считаются умными?» Обычно этого достаточно, чтобы продвинуть дискуссию вперед. Однако в некоторых случаях студенты зависают на слове «плохой». Я объясняю, что под «плохим способом» подразумеваю такой, который уводит человека от объективной действительности. Если непонимание продолжается, я спрашиваю, в каких случаях они используют слово «плохой». Их определение обычно совпадает с тем, как я использую слово «плохой», но если нет, я использую прием Сэма Харриса и говорю, что не только не уверен в том, как они используют слово «плохой», но даже думаю, что они сами не знают, как они используют это слово. После краткой дискуссии о слове «плохой» я перехожу на следующую стадию с вопросами 6 и 7.

Вопросы 6 и 7: Как мы можем определить, какие способы плохие, а какие – хорошие? Здесь закладывается фундамент. После того как мы обсудили, что понимать под словами «надежный», «хороший» и «плохой», мало кто продолжает цепляться за релятивизм применительно к способам, которые уводят человека от реальности или приближают к ней.

Я прошу студентов озвучить их идеи относительно того, как можно отличить плохие способы от хороших. Вне зависимости от их ответов я спрашиваю, откуда они знают, что их критерии отбора позволят отличить плохие способы от хороших. С небольшими подсказками студенты приходят к выводу, что способы, опирающиеся на рациональное мышление и доказательства, хорошие, в то время как другие – плохие.

Рекомендации

• Не переходите к следующей стадии, пока не все студенты с вами согласны. Если есть студент, который не понимает, потратьте больше времени на эту стадию. Используйте вопросы как возможность помочь студентам. Если понятия все еще неясны,^П18 пригласите студентов прийти к вам позже и продолжить разговор.

• На стадии первого вопроса вам, возможно, придется обсудить, что такое объективность и субъективность. Как отмечалось во второй главе, я прошу студентов подумать о различии как о предпочтениях – например, к ягнятине красное вино подходит больше, чем белое.

• На стадии второго вопроса обязательно хвалите студентов, когда они приводят примеры людей, неверно интерпретирующих реальность. В целом похвала как способ продвижения диалога вперед используется недостаточно часто.

• Второй вопрос также предлагает возможность помочь студентам понять, что количество людей, придерживающихся определенного утверждения, никак не повышает вероятность истинности этого утверждения. Вы можете, например, спросить: «Повышает ли количество людей, неверно интерпретирующих реальность, вероятность того, что их убеждения истинны? Например, если Джо думает, что на заднем дворе – пришелец, и убедил в этом Бетти, повышает ли это шансы на то, что во дворе и правда пришелец?»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.