Пока звучит музыка

Пока звучит музыка

У меня в кабинете в нашей философской школе «Новый Акрополь» звучит тихая, удивительно нежная, красивая музыка (музыка всегда звучит, когда я работаю); сейчас я остановилась, расслабилась, перестала думать о статье – я просто слушаю музыку, и мне кажется, что она звучит как-то особенно…

Я даже решила чуточку «похулиганить» и специально стала задавать себе все те вопросы, которые звучали пять минут назад и создали гул и какофонию в голове и на душе: «Откуда приходит этот свет интуиции, в чем же тут дело? А это я или не я? А может, так? А может, по-другому? Да нет, а может, по-третьему? Если уж по-третьему, то никак не вяжется первое и второе»…

Знаете, то, что я потом почувствовала, даже не опишешь словами, это было одно трогательное: «Тсс… тихо, тихо, маленький», словно чей-то палец коснулся моих губ и кто-то попросил: «Тихо, помолчи, пожалуйста… ты слушай, просто слушай…»

И я слушала, просто слушала музыку, хотя во мне рождалось предчувствие, что я слушаю не только ее…

Когда звучала одна особенно трогательная мелодия, образ моего любимого супруга появился в сердце как-то сам собой. Эта музыка… это же вся его душа, красивая, трогательная, благородная, сильная, нежная, щедрая, мудрая (остановите меня, пожалуйста, хотя все, что я о нем рассказала, сущая правда). «Как он у меня, что он сейчас делает?» – подумала я. И мне не надо было представлять его в воображении, я его нутром чувствовала – как он сейчас читает лекцию: вот в эту минуту переживает, пытается достучаться до людей, они пока что не понимают, а он улыбается и делится, рассказывает пример из собственной жизни (он всегда так делает, когда по-другому не может объяснить важные темы)… а сейчас у него все хорошо, он счастлив, наверное, что-то открыл сам для себя, пока рассказывал (у него всегда так бывает, когда делится), – потому и у меня на душе сейчас хорошо… а вечером надо, чтобы он отдохнул: мало спит в последнее время, как же я это упустила…

Музыка звучит, а за дверями кабинета кто-то включает принтер, кто-то книжки на пол уронил, кто-то смеется, кто-то с досадой спрашивает, почему еще не подготовили все фотографии для стендов, кто-то громко зовет всех на репетицию, а кто-то восклицает: «О, я тебя искал, помоги, пожалуйста»… Это мои ребятки (мои хорошие, самые лучшие на свете) сейчас готовят важное мероприятие – оно через три дня… «А может, помочь? – думаю я. – Бог с ней, со статьей!» Но только я вышла из кабинета, мне тут же, в шутку и любя, ответили, что лучшая помощь будет, если я напишу статью.

Я честно вернулась в кабинет. Музыка звучит, и я выглянула в окно, а там в саду мальчишка один играет (трогательный, у него большущие вопрошающие глаза) – его судьба не баловала: отец умер, мама пила, в тюрьму попала, и ее лишили родительских прав. А мальчишка вместе с сестренкой живет сейчас у тети, которая взяла над ними опекунство. У меня как-то сердце сжалось – я сама так мало сделала, чтобы помочь этим детишкам найти лучшую судьбу!.. Они в таких страшных условиях жили и такое повидали, что даже взрослому человеку мало не покажется, а их души остались удивительно чистыми и трогательно ранимыми. Они ко многому тянутся, им все интересно, они любят общаться и задавать вопросы, удивительно рисуют, девочка у нас вообще талант, мастерица на все руки. А мальчишка про маму не спрашивает, но явно в глубине души по ней тоскует, хотя от нее многого натерпелся. Я не удержалась и спустилась в сад с ним пообщаться – он побежал мне навстречу и крепко обнял. Я прижала его маленькую головку к груди, и мы долго так стояли… И какое-то нежное, исцеляющее тепло наполняло нас обоих и передавалось безмолвно от сердца к сердцу. «Как мало человеку нужно для счастья», – подумала я, имея в виду и себя, и его…

Мы общались совсем немного, минут пять, болтая о том о сем, но я вернулась в кабинет с ощущением причастности к судьбе мальчика, его сестренки, детишек, которые ходят к нам в Школу, да и вообще к душе и судьбе каждого ребенка. Ведь у них все открыто, все трогательно хрупко, вся жизнь впереди, и ты не знаешь, как сложится их судьба. А если бы всегда так, нутром, чувствовать, в чем нуждается душа ребенка и к чему тянется, как я это чувствую сейчас, то, быть может, я могла бы что-то сделать, например, улучшить и расширить ту программу, по которой детишки у нас занимаются, это уже было бы великое дело. И если бы даже одному маленькому человечку это помогло найти свое предназначение, свой путь и свое счастье, то мое «чувствование нутром» было бы не напрасно…

А слушатели наши взрослые, которые ходят к нам на лекции, люди разных возрастов, профессий, – у каждого из них своя судьба, свои обстоятельства, свои поиски и свои жизненно важные вопросы… Да они у меня тоже дети (это сущая правда!), в чем-то сильные, мудрые, способные, а в чем-то растерянные, ранимые и побитые жизнью, но всегда очень, очень трогательные. Читаешь лекцию, а на тебя смотрят сорок или пятьдесят пар широко раскрытых глаз, и за каждым взглядом – оголенная душа человека, и ты не можешь оставаться равнодушным и не можешь не чувствовать причастность к их судьбе…

О чем только не рассказывают эти трогательные Безмолвные Голоса, пока ты читаешь лекцию и на самом деле очень стараешься прислушиваться к душам тех, кто слушает тебя, ведь у каждого свое звучание, и оно о многом говорит. Глаза действительно зеркало души – кто-то безмолвно рассказывает тебе о своем одиночестве, о боли или проблеме, которая его мучит; кто-то о своей растерянности или о своей растерзанности; кто-то о своих обидах и разочарованиях; кто-то о вопросах, на которые ищет ответ, или об ответах, которые уже нашел. И ты нутром чувствуешь: что бы тебе ни рассказывали безмолвно твои слушатели и сколько бы им ни было лет, через каждого из них на тебя пристально смотрит трогательный ребенок, вопрошающий, ищущий ответа на важные вопросы, надеющийся на что-то, о чем сам толком не знает, предвкушающий тепло, понимание и любовь, которые получит, и заранее радующийся всему этому.

И этот взгляд взрослого ребенка просит – он хочет и может, он готов учиться, любить, сострадать, «оторваться по полной», измениться и изменить свою жизнь, изменить мир, если надо, всем рискнуть и отправиться к каким-то новым далям, если его лучшие силы и таланты будут востребованы и если все это кому-то принесет пользу, – лишь бы нашелся кто-то, кто все это в человеке нутром разглядит и в него поверит, кто поможет все это в человеке раскрыть.

Музыка играет – тихая, нежная, спокойная, и я вспоминаю булгаковское «Злых людей нет на свете» или народное «Свет не без добрых людей». А я сейчас нутром чувствую, что все люди по сути своей – добрые. Мне кажется, что нет человека, даже самого жесткого и очерствевшего, в чьей душе не была бы спрятана хотя бы малая толика добра и света, хотя бы какая-то способность, талант или устремление, умение (пусть даже неуклюжее и совсем никому не нужное) любить, сострадать, умиляться, любоваться, радоваться… Только как разглядеть все это в человеке, как раскрыть, как разбудить душу и сердце, как извлечь то лучшее, что в нем есть?

И мне стало как-то жалко людей, особенно тех, в кого очень трудно поверить и хоть что-то в них разглядеть, тех, в ком даже мама сомневается.

А можно, я с вами поделюсь еще одной своей болью?

Когда я общаюсь с людьми или читаю лекцию, часто мне бывает очень трудно пробиваться через «маски» и «слои», которые скрывают подлинную суть человека, а еще труднее терпеливо отковыривать «корочку», которой обрастает душа. Ведь если суммировать все, из чего в человеке эта «корочка» образовалась, затвердела: одиночество, боли, разочарования, обиды, страхи, комплексы, амбиции, нерешенные проблемы, несостоявшиеся надежды и прочее, – то мало не покажется. И ты уже не можешь никого осуждать, никого ни в чем винить, ведь бедная душа «проходит свое», даже если сам человек об этом ничего не знает и не хочет знать, – и тебя все это очень трогает. И ты эту «корочку» нутром чувствуешь, потому что она становится преградой между тобой и душой человека, и ты ощущаешь холодок и такое расстояние между вами, словно вас разделяет тысяча световых лет, хотя вы можете находиться в одной комнате или в одном лекционном зале. И когда общаешься с человеком или читаешь лекцию, ты делаешь все, что можешь, чтобы «корочку» пробить хоть каким-то светом и теплом, хоть чем-то, что могло бы быть очень важно для твоей души и для души того, кто тебя слушает, чтобы души открылись друг другу…

Интуиция – таинственное искусство слышать нутром Безмолвный Голос другого существа, окружающего мира и даже свой собственный – как раз требует, чтобы «меня» совсем не было. Она требует, чтобы на какое-то время мое маленькое всезнающее эгоцентричное «я» совсем умолкло… «Тсс… тихо, тихо, маленький», – словно чей-то палец касается твоих губ и кто-то просит: «Тихо, помолчи, пожалуйста… ты слушай, просто слушай…»

Тишина – это когда на душе все чисто, когда ты открыт ко всему, когда нет преград, нет условностей и нет границ для твоей восприимчивости. Только тогда в этой чистоте и душевном безмолвии может проявиться Нечто другое, чем ты сам, – твой собственный Внутренний Голос, Учитель в тебе самом, то самое Озарение Светом Интуиции.

Музыка звучит, и я ловлю себя на мысли: как красиво, когда твоя душа оголена и когда у тебя на душе чисто, и как жаль, что такое состояние долго не длится! Я не знаю, кого имел в виду поэт, когда написал: «Даруй мне одиночество подлинное, когда Ты говоришь во мне, а меня нет»… Но будь моя воля, именно так я обратилась бы к своей собственной душе, к моему Внутреннему Голосу, и это было бы отражением очень чистого и очень искреннего моего внутреннего трепета – из-за своих глупостей, своего внутреннего гула и загромождений самой не стать тормозом, не запятнать, не испортить, не отпугнуть.

У меня нет никаких доказательств, но я нутром чувствую, что это загадочное «когда Ты говоришь во мне, а меня нет» и лежит в основе Озарения Светом Интуиции.