6. «Хотеть что-то одно»

6. «Хотеть что-то одно»

Первым условием для достижения более чем скромных успехов в любой области, включая искусство жить, является «хотеть что-то одно»[11] . «Хотеть что-то одно» предполагает принятие решения, посвящение себя одной цели. Это означает, что человек целиком отдает себя одному предмету желания по своему собственному решению, что вся его энергия направлена на достижение избранной цели.

Если же энергия разделена по разным направлениям, то это не только уменьшает энергию стремления к цели, но и приводит к эффекту дополнительного ослабления потоков энергии из-за возникновения постоянных конфликтов между ними.

Навязчивый невроз — вот наш случай. Воля человека, который не уверен, должен ли он делать что-то или нечто противоположное, чьи чувства по отношению к самым важным для него людям являются слишком неопределенными, может быть полностью отключена от принятия какого-либо решения и в конечном счете от какого-либо действия вообще. В «нормальном» случае, когда цели не являются строго противоположными, небольшое количество энергии, конечно, тратится впустую, и возможность достижения любой цели серьезно уменьшается. И даже не важно, какая цель имеется в виду: материальная или духовная, высоконравственная или аморальная. Грабителю банков нужно стремиться к своей цели не меньше, чем ученому или скрипачу при условии, что они хотят сделать свое дело хорошо или хотя бы довести его до конца. Раздвоение приведет одного в тюрьму, других — к потере профессионализма, и они станут занудным и профессорами колледжа либо членами заштатного оркестра соответственно. Конечно, это поверхностный взгляд, реальность иная: вор, вероятно, нарвется на неприятности, ученый также разочаруется в себе, тогда как скрипач-любитель будет продолжать свою деятельность для собственного удовольствия при условии, что он не ждет от себя совершенства.

Легко заметить, что неразрешимые внутренние противоречия целей встречаются часто. В чем-то они вызваны расслоением в нашей культуре, которое задает людям противоположные кодексы норм, например, христианская благотворительность и альтруизм в противовес буржуазному безразличию и эгоизму.

И хотя на практике эгоизм обычно преобладает, но довольно много людей все еще находятся под влиянием старых норм поведения, правда, не настолько сильным, чтобы изменить их образ жизни.

В современном индустриальном обществе возможностей полностью посвятить себя чему-либо стало существенно меньше. В самом деле, если рабочий на бесконечном конвейере, бюрократ, перекладывающий бумаги, дворник или человек, продающий марки в почтовом окошке, попытались бы делать свое дело от всей души и с полной концентрацией воли, они скорее всего сошли бы с ума. Поэтому человек старается отвлечься по возможности от работы и занять свой ум размышлениями, мечтами или же ничем. Но все же есть еще некоторые профессии, которые позволяют самосовершенствоваться. Назовем несколько: ученый, врач, художник, даже секретарша, у которой интересная работа, медсестра, водитель автобуса, редактор, пилот, плотник. Возрастающая механизация и увеличение рутины, однако, сокращают эти возможности все больше и больше.

Начнем с того, что даже ручная и канцелярская работы не обязательно должны быть автоматизированы и до такой степени рутинны, как сейчас. Как показали многие недавние эксперименты, можно уменьшить монотонность работы и создать условия для роста интереса и мастерства, повернув вспять процесс сверхспециализации и изменив методы производства так, чтобы работник сам мог выбрать способ своих действий и таким образом приостановить разрушительное действие повторения одного или двух механических движений. Однако при любом массовом промышленном производстве существуют ограничения, до которых работа позволяет развивать интерес и стремление к совершенству.

Совсем другое дело, когда мы говорим не о техническом, а о социальном аспекте труда. Еще это более очевидно сегодня, когда почти каждая работа осуществляется командой — от автозавода до исследовательского института. Каждый находится в сети межличностных отношений и является ее частью в той или иной степени, тем или иным способом. Социальная обстановка, в которой я живу, является частью моей собственной жизни; она влияет на меня так же, как я влияю на нее. Если бы голубые и белые воротнички в промышленности или медсестры и иной персонал в больницах перестали быть «наемниками», а сами участвовали в управлении предприятиями, если бы они смогли вместе со всем персоналом сформировать некое сообщество, то прежде всего перед ними встала бы задача: как добиться совершенства путем рациональной организации и качества человеческих отношений.

При такой продуктивной работе труда каждый мог бы продуктивно строить и свою собственную жизнь[12].

Исходя из роли работы как социального института, оптимальная организация общества в целом дает каждому возможность вносить свой вклад с полной отдачей. Однако для этого необходимо, чтобы общество и его политические представители, государство перестали бы быть силой, стоящей над гражданином и против него, а были бы результатом его усилий. На существующей стадии отчуждения это абсолютно невозможно; в гуманистическом же обществе, помимо личной жизни человека, общество само становится самым важным следствием его деятельности, и конечные цели обеих этих сфер совпадают.