ГЛАВА 7 У ВРАТ НАГУАЛЯ ПРИГЛАШЕНИЕ К НЕВЕДОМОМУ

ГЛАВА 7

У ВРАТ НАГУАЛЯ

ПРИГЛАШЕНИЕ К НЕВЕДОМОМУ

Я — здесь.

Но вам я другом не стану,

потому что плачет душа

на побережье дальнем.

Хуан Рамон Хименес

Психология XX века основательно расширила наши представления о сознании. Очень важно было понять, что обширные слои психики, во многом формирующие ткань нашей внутренней жизни, могут не осознаваться нами.

Грандиозный механизм, касающийся, прежде всего, восприятия и обработки воспринятого сигнала, оказался вне грубого и зачастую примитивного поля обыденного сознания. Благодаря серьезному изучению бессознательного, мы стали понимать, что личность может включать в себя психические формации, дополняющие друг друга, иногда противоречащие друг другу, но главное — ничего не знающие о своем совместном существовании.

В настоящее время психика представляется многократно расчлененным пространством, допускающим в себя как целый ряд внутренних сигналов, образов, ментальных конструкций, бесконечно повторяющих когда-то незавершенный опыт, так и поток внешних сигналов, которые могут обрабатываться до определенного уровня, а потом вытесняться, если бессознательное имеет серьезную причину не допускать полученный продукт в поле ясного сознания.

Пожалуй, именно психоанализ, несмотря на его многочисленные недостатки (критиковавшиеся на протяжении всего времени его существования), впервые позволил взглянуть на устройство психики таким образом. Мощные импульсы, нами не осознаваемые, могут создавать мотивацию или уничтожать ее. Поведенческие структуры, прежде непонятные, иррациональные, теперь могут быть расшифрованы через обращение к их бессознательному источнику. Разнообразные влечения и страхи, оказывается, могут пребывать в бессознательном; там же исследователь открывает целый кладезь впечатлений, пришедших из внешнего мира, — визуальных, аудиальных, кинестетических — не нашедших своего места в сознании.

Самая простая причина их пребывания в бессознательном — это недопущение перегрузки активно работающего сознания. Но помимо этой причины существуют десятки других, связанных с инстинктом самосохранения и естественным стремлением поддержать целостность и непротиворечивость картины мира, сложившейся как в индивидуальном, так и в коллективном опыте человека.

О подобных ограничениях древние оккультисты никогда не думали, да и современные вспоминают редко. А ведь именно Альберт Эйнштейн — гений, обладавший особым чутьем на научные революции в любой области знаний (быть может, потому, что сам был революционером в теоретической физике), — еще во времена, лишь подготавливающие почву к триумфальному шествию психоанализа по планете, утверждал, что учение о бессознательном оказало "огромное воздействие на мировоззрение нашей эры".

Именно активно функционирующее бессознательное обеспечивает те необыкновенно важные процессы, что отделяют тональ от нагуаля, что утаивает от сознания огромное количество информации и превращает сознание в структуру, четко оформленную и ограниченную языком. Бессознательное отбирает, сортирует и (совсем как добросовестный бухгалтер) заносит в свой инвентаризационный список перечень объектов и процессов, достойных нашего эгоистического внимания, направленного на потребление — всестороннее и высокопродуктивное, включающее потребление знаний, улучшающих качество потребления и повышающих его эффективность. Это та же черта, что присуща приматам. Ведь, в отличие от общепринятого мнения, приматы совсем не любопытны — ими движет еда, любовь и сон. А человек не так уж далеко ушел от них в развитии своей мотивационной сферы.

Итак, вы можете ежедневно вступать в контакт с «потусторонними» сущностями, каждую ночь выходить в астральное пространство и обучаться там удивительным наукам, но ваше бессознательное заблокирует все как информацию излишнюю и нецелесообразную для выживания, и ничего вы не вспомните — она канет в темную кладовую тех психических полей, что никогда не активизируются сознанием.

Любопытно, что глубокий гипноз иногда позволяет добраться до этих полевых структур, чтобы подтвердить имевший место информационный обмен. Хороший гипнотизер может обнаружить, что самый заурядный человек время от времени испытывает экстрасенсорное восприятие, с поразительной регулярностью видит "вещие сны", порою бывает телепатом (телепатическое восприятие загипнотизированного чаще всего связано с гипнотизером, и это наблюдается с таким постоянством, что уже не вызывает даже удивления). Карл Юнг благодаря глубокому гипнозу, в который он погружал пациентов, открыл свои архетипы, что и привело его к идее коллективного бессознательного.

Словом, за высокой стеной гипноза некоторая часть бессознательного выходит на свободу и демонстрирует невероятные феномены, которые бодрствующему сознанию кажутся почти сверхъестественными.

Подобные же чудеса можно обнаружить, если в глубоком гипнозе коснуться вопросов, связанных с восприятием. Мало того, что любое впечатление, даже имевшее место в раннем младенчестве, можно вызвать вновь и проанализировать с точки зрения взрослого человека. Оказывается, психика постоянно воспринимает гораздо более широкий спектр сенсорных сигналов, чем осознается и запоминается областью обычного сознания.

Во-первых, психика воспринимает больший объем сенсорных сигналов. То же касается качества перцепции: в глубоком гипнозе субъект воспринимает больше деталей, его кругозор расширяется и углубляется одновременно; яркость цветов возрастает, нюансы становятся заметнее и насыщенней, формы приобретают высокую отчетливость и контрастность, перспектива — заметнее, тени вырисовываются резче. Аудиальные сигналы многочисленны, разнообразны, их мелодичность, резкость, склонность к реверберации усиливается; любые звуки и шумы обретают более ясную пространственную локализацию. Тактильные ощущения также всесторонне усиливаются — четкость текстуры, повышенная способность улавливать даже незначительные колебания температуры, и т. д.

Гипноз первым продемонстрировал непосредственную связь между установкой и восприятием. Дальнейшие исследования подтвердили, что такая же связь существует в обычном состоянии сознания. Установка, т. е. готовность психики к исполнению каких-то стереотипов или повышенная ожидаемость определенной последовательности психических процессов, способна в значительной степени деформировать воспринимаемую картину. Эксперименты в этом направлении указывают на то, что перцепция осуществляется объемными блоками, содержание которых организовано в соответствии с законами мышления, включая логические цепи причинно-следственного характера и т. п.

Установка, например, не позволяет воспринимать такие последовательности событий, которые грубо нарушают те или иные "мировые законы", сформулированные интеллектом. Например, два источника света, один из которых намного ярче другого, а все остальные атрибуты (размер и пр.) приблизительно одинаковы, всегда воспринимаются согласно жесткому стереотипу: ярче = ближе. Несоответствие этого стереотипа реальности проще всего наблюдать, созерцая звездное небо. Яркость звезды довольно редко совпадает с ее близостью к Земле; очень тусклые звезды могут находиться совсем рядом (по космическим масштабам), а яркие — гораздо дальше.

Дело в том, что стереотипы приспособлены к среде, важной для выживания индивида, а расстояния между звездами или звездными скоплениями нисколько не влияют на способность выжить в нашем маленьком мире, где расстояния между объектами, безусловно, несоизмеримы с астрономическими. Хотя в лабораторных условиях подобную ограниченность перцептивных стереотипов выявить очень просто, что и проделывалось неоднократно психологами, изучающими восприятие.

Итак, психика переполнена разнообразными стереотипами восприятия. Внимательное наблюдение откроет, что они способны создавать целый ряд перцептивных иллюзий, часть из которых замечается с трудом, хотя и носит фундаментальный для адекватного отражения внешней среды характер.

Целая область психических явлений прежде относилась академической наукой к несуществующим; дисциплина, пытавшаяся изучать эти явления, именовалась парапсихологией и считалась лженаукой.

В отношениях между психологией и парапсихологией всегда было много парадоксов. Например, телепатия — феномен исключительно парапсихологический, регулярно наблюдался в лабораторных условиях между гипнотизером и гипнотиком. Одновременно телепатия считалось исключительно шарлатанскими фокусами.

Эффект синхронности, впервые научно зафиксированный К.Юнгом, работавшим с клиентами, переживающими глубокое погружение в гипноз, обладал стабильной повторяемостью и признавался только благодаря академическому авторитету Юнга, хотя нарушал своим существованием фундаментальные законы, на которых держалась научная картина мира. Принцип (или эффект) синхронности заключался в том, что психодинамические процессы, вызванные гипнотизером или психоаналитиком в психике пациента, получали однозначное, четкое и одновременное отражение в голове тех, кто имел отношение к психотерапевтическому процессу, никоим образом не принимая в нем участие. Такими людьми могли оказаться родственники пациента, его друзья или знакомые, инициировавшие когда-то тот или иной психопатологический процесс. «Чудо» заключалось в том, что задействованные в процессе психотерапии лица могли в момент исцеляющего сеанса находиться на любом расстоянии от излечиваемого клиента и, как правило, не имели ни малейшего понятия о сеансе, проводимом с человеком, о существовании которого они часто уже давным-давно забыли.

То есть полное отсутствие сенсорной связи между гипнотиком и личностью, когда-то принявшей участие в создании травмирующей ситуации, ничуть не служило препятствием для их одновременного исцеления или заметной коррекции в их межличностных отношениях. Явление, согласитесь, парапсихологическое, практически тождественное телепатии, на протяжении десятилетий аккуратно затушевывалось, но продолжало педантично фиксироваться в экспериментальной психологии.

Другие явления — более впечатляющие, но не столь регулярные — также фиксировались в лабораторных условиях достаточно часто: "чтение пальцами", воздействие на угол отклонения лазерного луча, проходящего через жидкокристаллический датчик (феномен АРВИ — А.Ромен, В.Инюшин, 1968), — что уже приближается к телекинезу. Тем не менее психология и парапсихология продолжали пребывать в отношениях оппозиции и даже едва сдерживаемой враждебности.

Положение изменилось кардинальным образом, когда к исследованию психики ряд серьезных ученых привлекли индольные триптаминовые галлюциногены. Станислав Гроф, долго и скрупулезно занимавшийся ЛСД-терапией, исследовавший ДПТ (дипропилтриптамин), обнаружил, что каждый человек (больной или здоровый, неважно) непременно сталкивается с явлениями, которые Гроф назвал трансперсональными. В сферу трансперсональных феноменов попали практически все явления, прежде рассматривавшиеся как парапсихологические. Теперь ученые уже не могли жаловаться на неповторяемость результатов эксперимента. Экстрасенсорные перцепции с относительной легкостью воспроизводились в лабораториях — везде, где экспериментаторы отваживались применять индольные триптамины. Не только телепатические явления или принцип синхронности, но и куда более странные, вызывающие феномены (вроде "астральной проекции", волевой посылки, психометрии, говорение на никогда прежде не изучаемых языках и проч.) стали регулярными, повторяемыми, а главное — верифицируемыми. Они стали объектом научного исследования — без сенсационной шумихи, без излишнего привлечения внимания массовой аудитории и проч.

Большая часть «магических», «сверхъестественных» способностей, отмеченная в мистической и оккультной литературе, получила или начинает получать подтверждение в условиях лабораторного эксперимента.

Любопытно, что выход на историческую арену таких мощных фигур, как Шри Ауробиндо и Дж. Кришнамурти, словно бы ознаменовал завершение эволюции индуизма и буддизма — двух духовных течений, оказавших ни с чем не сравнимое влияние на духовную атмосферу Земли. Ауробиндо Гхош философски показал необходимость преодоления дихотомии "дух — тело" для подлинной Трансформации человека, чем сделал решительный шаг в сторону нагуализма, даже не подозревая об этом. Джидду Кришнамурти привлек внимание духовных искателей к безоговорочному отрицанию надевания «человеческих» характеристик на Реальность, к тотальному вниманию, естественным образом расширяющему воспринимаемое пространство во всех отношениях и удаляющему многие автоматизмы перцептивного аппарата. Он отказался от доктрины и метафизики, одним этим приблизив себя к чистому, необусловленному восприятию.

На этом фоне даосизм и дзэн, удалившие практически все мифологические и антропоморфные компоненты, продолжают фиксировать открытые ими реальные связи и закономерности мира-вне-человека. Изучение сознательного изменения процессуальных шаблонов внимания и процессов реагирования, ведущих к включению иного режима восприятия, продемонстрировало заметные сдвиги в структуре энергообмена человеческой формы, а это уже серьезный шаг к трансформационным идеям нагуализма.

(Интересно, что как раз у даосов и дзэн-буддистов можно найти больше всего легенд о «странных» исчезновениях их учителей — высших мастеров данной оккультной доктрины. Легенды повествуют, что далеко не всегда можно было обнаружить тело ушедшего даоса: он удалялся в уединенное место и там пропадал навеки. Подобное «исчезновение» заставляет вспомнить слова дона Хуана: "Ты не сыщешь костей воина на этой Земле".)

Все эти догадки, гипотезы и версии активно подтверждаются современной физической картиной мира. Как было уже неоднократно сказано, современный физик не ищет разумных обоснований магических действий (даже самых невероятных); он стремится выяснить, почему магические феномены доступны не всем и не в любое время. «Сверхъестественное» перестает быть таковым; оно скорее присуще любому человеку как компонент его психоэнергетической нормы.

С точки зрения методологии дисциплина дона Хуана безупречна. Ее трудно назвать магией, хотя бы потому, что ее эффекты проверяемы и опровергаемы. К.Поппер в свое время достаточно четко сформулировал это положение: научным является любое знание, которое теоретически или практически может быть опровергнуто. История нагуализма (в изложении Кастанеды) знала по крайней мере несколько подобных кризисов — ситуаций, когда опыт демонстрировал, что накопленное прежде знание либо целиком, либо в отдельных своих частях оказывалось ложным и требовало ревизии. В таком случае я назвал бы нагуализм специфической наукой о восприятии и способах при помощи восприятия менять структуру энергетического метаболизма собственного тела.

Если мы беремся рассуждать об энергетическом метаболизме живого существа, то вынуждены помнить, что любой энергетический процесс, протекающий в живой материи, вовсе не призрачен, и его проявления вполне возможно фиксировать. Иначе наши рассуждения не далеко ушли бы от теософских, а трансформация, о которой идет речь, превратилась бы всего лишь в абстрактное понятие.

Самая непосредственная проекция энергетических изменений для структуры нашего типа — это изменения в биохимической динамике живого существа. Достаточно вспомнить о том, как измененный энергетический метаболизм у сверхсамовнушаемых христиан приводит к возникновению стигматов — патологических изменений кожного покрова в тех местах тела, где по легенде у распинаемого Христа должны были появиться раны. Стигмат — это ярко выраженная патология на определенном участке кожи. Правда, он скорее напоминает язву, чем рану; тем не менее только активное участие биохимических процессов могло бы вызвать столь красноречивое свидетельство.

Молитва, сопровождаемая яркой визуализацией, — достаточно эффективный метод перестройки определенных энергопроцессов внутри организма. Энергопроцессы манифестируют себя через усиленное выделение одних ферментов, или гормонов, и ослабленное выделение других. В случае возникновения произвольных язв речь идет, возможно, о многократном возрастании гистамина в определенных участках ткани. Как бы то ни было, измененный режим восприятия — это не только изменение активности энергоструктур, но и перестройка определенных биохимических циклов.

Обратившись к биохимии, мы, конечно вспомним о той во многом загадочной роли, что сыграли в развитии традиции дона Хуана "растения силы". Во-первых, важнейшие "растения силы", упоминаемые Кастанедой, произрастают в Западном полушарии. Этот факт еще ни о чем не говорит, но заставляет призадуматься. Во-вторых, в одной из книг Кастанеды дон Хуан говорит, что "на протяжении столетий маги экспериментировали с растениями силы, чтобы научиться видению".

Конечно, речь идет об эпохе становлении нагуализма, о времени древних магов — сейчас обстановка сильно изменилась. И все же: дон-хуановское знание зарождалось при непосредственном участии таких биохимических агентов, которых не сыщешь ни в Европе, ни в Азии, ни в Африке. Как пейотль, так и псилоцибиновые грибы можно найти лишь в Латинской Америке.

Это довольно любопытные растения. Они являются природными психоделиками — веществами, сильно изменяющими восприятие и структуру сознания. Европейские ученые впервые столкнулись с одним из этих веществ, искусственно синтезировав его. Это был диэтиламид d-лизергиновой кислоты (ЛСД-25). От всех иных препаратов, воздействовавших на психику, он отличался поразительной глубиной вызываемых им изменений в работе восприятия и аппарата эго на фоне крайне незначительных помех для функционирования внимания и центральных структур самосознания. Такое сочетание — низкая токсичность, которая сохраняет непрерывность сознания и критические способности разума, плюс невиданное доселе изменение режима восприятия — никогда не встречалось ни в одном препарате, известном психофармакологам.

В дальнейшем этноботаника обнаружила еще несколько растений, из которых можно было выделить вещества подобной структуры — и все они были распространены исключительно в Западном полушарии. Подобную функцию исполнял мескалин в кактусе пейотль (его воздействие красочно описано Кастанедой), псилоцибин в грибах, растущих на территории современной Мексики. Затем в различных растениях Латинской Америки были найдены ДМТ (диметилтриптамин), ибогаин, гармалин и еще несколько производных триптаминового ряда. Их назвали индольньми галлюциногенами, и все они вызывали схожие эффекты, иногда оставляя позади уже известный ЛСД-25.

Американские шаманы, как видите, имели возможность соприкоснуться с радикально отличными способами восприятия, что европейским и азиатским шаманам было практически недоступно. Возможно, именно здесь заключена тайна возникновения столь необычного и уникального знания.

Теренс Маккенна, много лет экспериментировавший с псилоцибином и другими индольными галлюциногенами, на собственном опыте открыл многие эффекты этих удивительных веществ. Он был настолько потрясен альтернативными реальностями, к которым получил доступ благодаря триптаминовым галлюциногенам, что назвал этот многообразный мир видений — "Совершенно Иное". Вот как он описывает воздействие этих веществ на структуру личности в своей книге "Пища богов":

"Долгое и частое нахождение под действием психоделического опыта, прорыв "Совершенно Иного" на земной план… влияли на растворение той части психики, которую мы, современные люди, называем «это». Где бы и когда бы функция «эго» ни начинала формироваться, она была для данной психики сродни известковому образованию или какой-то блокировке энергии. Потребление психоделических растений в контексте шаманской инициации растворяло, как растворяет и сегодня, как бы узлом завязанную структуру «эго» в недифференцированное чувство, именуемое в восточной философии термином «дао»… Чтобы правильно оценить наше затруднительное положение, нам необходимо понять, что значила для нашей человеческой природы эта утрата дао, утрата коллективной связи с Землей".

Связь с Землей, с Миром, со всем живым предоставила древним индейским магам такую перспективу развития сознания, которая никогда не приходила в голову евразийским колдунам, шаманам и жрецам. Окончательный итог этих экспериментов — открытие видения — показал, что Реальность выглядит совершенно иначе. А это заставило магов специально изучать собственное восприятие, чтобы выяснить, почему ординарное сознание не в состоянии воспринимать Реальность так, как она выглядит на самом деле. В результате они открыли истинную пару — тональ и нагуаль — и направили свои усилия на достижения нагуаля без помощи "растений силы", в чем и преуспели за несколько тысяч лет непрестанных исследований.

Сегодня мы имеем подлинную альтернативу: либо бесконечно продолжать копировать структуру сознания своих предков, осваивать один и тот же срез Реальности, доступный утратившей подвижность точке сборки, — то есть и дальше усложнять технологические способы познания и освоения данного нам кусочка Мира, либо рискнуть и сделать шаг в Неведомое, где нас ждет трансформация сознания и восприятия, радикальное реструктурирование эго.

Разумеется, второй путь во многом подразумевает следование дисциплине дона Хуана, внимательное и трезвое изучение измененных режимов восприятия, в конечном счете — трансформацию энергообмена человека до такой степени, что не-человеческие миры становятся доступными ему, порождая совершенно новый тип отношений между человеком и Реальностью.

Большинство людей страшится перемен, тем более касающихся их собственной психики, — так что путь дона Хуана предназначен далеко не для каждого.

Это самое великое странствие из всех, когда-либо открывавшихся человеку. Это — Тайна и Вечное Изменение, что и есть подлинная магия. Выбор за вами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.