XXI

Нищим ушел он и нищим вернулся. Но, тайны жизни не узнав, хочет узнать, по крайней мере, тайну смерти. Вызывает заклинаниями тень друга из подземного царства бога Нергала.

Открыл Нергал в земле расщелину

И тень Энгидову, как ветер, выпустил.

(XII, 88–89)

Гильгамеш. Скажи мне, мой друг, скажи мне, мой друг,

Тайну смерти, ее же ты видел, скажи!

Энгиду. Не скажу тебе, друг, не скажу тебе, друг:

Если б сказал я, то сел бы ты и заплакал.

Гильгамеш. Пусть же я сяду, пусть же заплачу!

Далее клинопись стерта так, что трудно прочесть; но, кажется, мертвый только повторяет плач живого: «Кого возлюбил ты, тот сделался прахом; твой друг, твой Энгиду, он сделался прахом!» И заунывен, как вой ночного ветра, непонятный припев:

В пыли сидят на корточках!

Опять стерто, уже так, что ничего нельзя прочесть, как будто нарочно здесь тайна веков легла на тайну вечности.

И, наконец, последний разговор, которым все кончается:

Гильгамеш. Того, кто железом убит, ты видел ли?

Энгиду. Видел.

На ложе покоя лежит он, пьет чистую воду.

Гильгамеш. Того, кто в сражении пал, ты видел ли?

Энгиду. Видел.

Мать и отец обнимают его, супруга склонилась над ним.

Гильгамеш. Того, чье тело брошено в поле, ты видел ли?

Энгиду. Видел.

Душа его в земле не успокоится.

Гильгамеш. Того, кто никем не оплакан, ты видел ли?

Энгиду. Видел.

Дно горшков лижет он, ест объедки нечистые.

(XII, 92 – 158)

Этим кончается все. Какой конец какого начала!

Увидел он все до пределов вселенной.

Все испытал и познал,

Взором проник в глубочайшие тайны,

С сокровеннейшей мудрости поднял покров…

И вот что увидел: «дно горшка с нечистыми объедками». По Екклезиасту: «Нет у человека преимущества перед скотом… Все идет в одно место: изошло из праха и отыдет в прах». И по египетской мудрости: конец всего – Всесмерть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.