22 августа

22 августа

Луна была в облаках, но горы и тёмные холмы были ясно видны, и вокруг них стояла великая тишина. Большая звезда висела прямо над лесистым холмом, а тот единственный шум, что доносился из долины, был шумом горного потока, скачущего по камням. Всё спало, кроме отдалённой деревни, но её звуки не достигали так высоко. Шум потока вскоре ослабел; он был здесь, но он не наполнял долину. Ветра не было, деревья стояли неподвижно; свет бледной луны падал на рассеянные крыши, и всё было спокойно, даже бледные те ни.

В воздухе было ощущение этой невыносимой беспредельности, интенсивной, настойчивой. Это не было прихотью воображения; воображение прекращается, когда есть реальность; воображение опасно, в нём нет действительной вескости, она есть только в факте. Фантазия и воображение приятны и обманчивы — и они должны полностью исчезнуть. Любой вид мифа, фантазии и воображения следует понять, и само понимание лишает их смысла и значения. Это было здесь, и то, что начиналось как медитация, закончилось. Какой смысл в медитации, когда здесь — реальность! Не медитация создала эту реальность, ничто не может создать её; она была здесь, несмотря на медитацию, — но вот что при этом необходимо, так это очень чувствительный, бдительный мозг, который легко, добровольно и полностью прекратил всю болтовню своей рассудочности и безрассудства. Он стал очень спокоен, он видел и слышал, не интерпретируя, не классифицируя; он был спокоен, и не было никакой сущности, успокаивающей его, или необходимости делать это. Мозг был очень спокойным и очень живым. Это беспредельное наполнило ночь, и здесь было блаженство.

У него нет никаких отношений ни с чем, оно не пытается формировать, изменять, утверждать; у него нет влияния — и потому оно неумолимо. Оно не делало добрых дел, оно не улучшало и не преобразовывало; оно не становилось респектабельным, и потому было в высшей степени разрушительно. Но это была любовь — не та любовь, которую культивирует общество, эта мучительнейшая штука. Оно было сущностью движения жизни. Оно здесь, неумолимое, разрушительное, с нежностью, которую знает только новое, как молодой весенний листок, он скажет вам об этом. И была здесь безмерная сила, была здесь мощь, которой обладает только творение. И всё было спокойно. Та одинокая звезда, что проходила над холмом, стояла теперь высоко и сияла в своём одиночестве.

Утром, во время прогулки в лесу над ручьём, при солнце на каждом дереве, оно снова появилось здесь, это беспредельное, так неожиданно, так тихо, что шёл через него, изумляясь. Один лист танцевал ритмично, а всё остальное множество листьев было спокойно. Она была здесь, та любовь, что не вмещается в круговорот человеческих желаний и мер. Она была здесь, и мысль могла сдуть её, и чувство могло оттолкнуть её. Она была здесь, чтобы никогда не покориться, никогда не оказаться пойманной.

Слово «чувствовать» вводит в заблуждение; речь идёт о большем, чем эмоция, чем настроение, чем переживание, чем осязание или обоняние. Хотя это слово имеет тенденцию вводить в заблуждение, его приходится использовать для передачи и особенно когда мы говорим о сущности. Сущность чувствуется не мозгом или с помощью какой-то фантазии; она не переживается, как переживается шок; и самое главное, что она—не слово. Вы не можете её переживать — чтобы переживать, нужен переживающий, наблюдающий. Переживание без переживающего — совсем другое дело. Именно в этом «состоянии», в котором нет ни переживающего, ни наблюдающего, есть такое «чувство». Это неинтуиция, которая интерпретируется или которой следует наблюдающий, или слепо, или разумно; это не желание, не стремление, трансформированное в интуицию или «голос Бога», предлагаемый политиками или религиозно-социальными реформаторами. Необходимо уйти от всего этого и уйти далеко, чтобы понять это чувство, это видение, это слышание. Чтобы «чувствовать», требуется строгая ясность, в которой нет смятения и конфликта. «Чувство» сущности приходит, когда есть простота, позволяющая идти до самого конца и без всяких отклонений, скорби, зависти, страха, честолюбия и всего такого прочего. Эта простота за пределами способности интеллекта; интеллект фрагментарен. Идти таким образом до конца и есть высшая форма простоты — не нищенское одеяние или еда один раз в день. «Чувство» сущности означает отрицание мысли и её механических способностей, знания и рассудка. Рассудок и знание необходимы, чтобы решать механические проблемы, а все проблемы мысли и чувства являются механическими. Именно отрицание механизма памяти, чьей реакцией и является мысль, необходимо в таком движении к сущности. Разрушай, чтобы дойти до самого конца; речь идёт о разрушении не внешних вещей, а психологических укрытий и сопротивлений, всех богов и тайных убежищ богов. Без этого нет путешествия в ту глубину, чьей сущностью является любовь, творение и смерть.

При пробуждении сегодня утром тело и мозг были неподвижны, так как была здесь та мощь и сила, что является благословением.

Процесс идёт мягко.