III

III

Что такое половая любовь, только ли воля к продолжению рода или еще что-то большее, – мы об этом не думаем; древние люди всех религий – от Иеговы и Аммона-Ра, итифаллических (с поднятым фаллом), до оскопленного Аттиса – только об этом и думали. Пол для нас явление; для древних – явление и сущность, нечто земное и небесное.

Можно ли молиться, думая о поле? Этого вопроса для нас нет вовсе, потому что слишком ясно, что нельзя; для древних этого вопроса тоже вовсе нет, потому что слишком ясно, что можно и должно. «Вся языческая религия струится от пола». – «Вся древность непрерывно внимает полу» (В. Розанов. В мире неясного и нерешенного, с. II, 119).

Смертный рождается, чтобы умереть; пол в рождении связан со смертью, страшен и свят, как смерть. Если должно молиться пред лицом смерти, то, казалось бы, и пред лицом пола: нам это легко понять, но сделать не трудно, а невозможно.

Думать о смерти на брачном ложе нельзя, просто глупо, так же как о браке – на смертном ложе; глупо для нас, но не для древних: все религиозно-половые мистерии, – а других нет, – от Озириса до Аттиса, только и делают, что соединяют эти два ложа, брачное и смертное. Но для нас древние мистерии, в лучшем случае, только грубые, полудикарские (это в Еливзисе, во дни Перикла) «земледельческие культы плодородья», а в худшем, – «половое помешательство», psychopathia sexualis, по учебнику Крафт-Эбинга. Как будто древние, по крайней мере, в ту пору, когда создавались мистерии, в IX–VIII вв. до Р. X., не были телесно и душевно здоровее нашего, а может быть, и целомудреннее; как будто не знали они, что такое страх Божий и человеческий стыд. Но знали и то, чего мы уже не знаем, – что пред лицом Божьим падает покров стыда: наг, вышел человек из Божьих рук, и наг, вернется в них.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.