XVI

Тучная, дебелая, плоская, едва отличимая от камня – «камнерожденная», с правильным, как бы солнечным, диском вместо лица: солнце Любви – Матери – в Материи; такова она в изваянии на Арслан-Кайской скале, Arslan-Kaia, в Каппадокии (Perrot et Chipiez, V, 157). А на докимионской бронзовой монете тело ее как будто растет из каменной толщи скалы, – тоже едва от нее отличимое, подобное каменному призраку – великому Духу Земли (Th. Friedrich. Kabiren, 74).

Облик человеческий во всех таких изваяниях сливается с камнем, срастается с ним:

Всю, как побеги плюща,

Камень ее охватил, вырастая.

В тело переходит камень нечувствительно; одушевляется, бездушный; оживает, мертвый: Дух – Матерь в Материи.

«Я не знаю, почему бы материи не быть достойной природы божественной», – говорит Спиноза в «Этике» (Spinosa, Aetica, I, 15 theor., schol.); можно бы сказать то же и в религии. Это поняли древние: Матерь богов для них «Богоматерия»; Мать Земля – та же Матерь Небесная; два кимвала ее – две гемисферы небес, дневная и ночная; гром кимвалов – музыка сфер или молнийный гром (Graillot, 196).

«Природа вещей – природа богов», natura rerum – natura deorum, но не наша мертвая механика.

Не то, что мните вы, природа, —

Не слепок, не бездушный лик.

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

(Тютчев)

Этот язык и подслушали древние.

«Вот я, Природа, Матерь всего, всех стихий владычица, дщерь веков первозданная, полнота божества, царица теней, из небожителей первая, всех богов и богинь лик единственный; мановением моим простираю неба светлые своды, моря свежие веяния, ада немоту плачевную... светом женственным светящая и влажными огнями (лунными) благие семена питающая Мать» (Apul., Metam., 1. XI, с. 5).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.