XII

Так же как Сократ, Эпикур отказался бы от посвящения в Елевзинские таинства. Лет через четыреста, не отказался император Адриан; но, посвященный, издевается над верой в богов и поет, умирая, веселую песенку:

Душенька сирая, бедная,

Тела гостья недолгая,

Ныне куда убегаешь ты?

Бледная, зябкая, голая,

Больше не будешь играть!

Animula, vagula, blandula,

Comes hospesque corporis

Quae nunc abibis in loca?

Pallidula, frigida, nudula,

Nec, ut soles, dabis jocos.

(Champagny, Les Antonins, 1863, II, v. p. 100)

Всюду воздвигает он великолепные, но пустые, неведомым богам святилища; их называют «Адриании» (Hadrianeia), по имени кесаря, потому что он – последний и единственный, ведомый бог. Мраморы, гладкие, как зеркала, отражая друг друга, углубляют в них пустоту бесконечную. Иерусалим разрушен так, что не осталось камня на камне; плугом вспахана земля и посыпана солью, в знак проклятья. Мерзость запустения стала на святом месте: на Сионе – Aelia Capitolina, на Голгофе – храм Венеры. Кесарь гонит христиан, но думает иногда, не принять ли, на всякий случай, Христа в сонм Олимпийских богов, не посвятить ли Ему один из пустых Адрианиев? «Christo templum facere eumque inter deos recipere... cogitasse fertur» (Lamprid., Alexand. Sever., с. XLIII).

«Горе! Я, кажется, делаюсь богом. Vae! puto, deus f?o», – шутит, умирая, Веспасиан над предстоящим ему, как богу-кесарю, апофеозом (Sueton., Vespas., c. 39. – G. Boissier. La religion romaine, 1873, p. 177).

«Не было меня – нет меня», – сказано в одной языческой гробничной надписи поздних времен; лучше, пожалуй, не скажут и «люди-боги» наших дней.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.