Поль Гольбах как систематизатор метафизического материализма французского Просвещения
Поль Гольбах как систематизатор метафизического материализма французского Просвещения
Поль Анри Гольбах (1723–1789), немецкий барон, получил воспитание и всю жизнь прожил в Париже, где и похоронен. Систематизированного образования он не получил, но прошел школу серьезной домашней подготовки. Его состояние позволило ему содержать светский салон, куда еженедельно съезжались его единомышленники и просто любопытные. В диспутах и спорах оттачивались взгляды Гольбаха, уточнялись его мировоззренческие позиции, отыскивались друзья и единомышленники, отсеивались попутчики. Среди посетителей салона были Дидро и Д’Аламбер. На этих собраниях также шло обсуждение положений основного философского труда Гольбаха «Система природы, или о законах мира физического и мира духовного», увидевшего свет в 1770 году. До начала французской революции вышло восемь изданий этой двухтомной работы.
Что привлекло читателей в этой книге? Во-первых, она оказалась «ко двору» общей атмосферы духовного брожения Франции периода предреволюционной эпохи. Во-вторых, она явилась своего рода вторым изданием «Энциклопедии...» Дидро (в которой сам Гольбах принимал самое активное участие), но энциклопедии мировоззренческой и социально-политической. Обратимся к некоторым положениям самого текста.
«Нет и ничего не может быть вне природы, объемлющей в себе все сущее» ( Антология... Т. 2. С. 666).
«Все наши идеи, желания, действия представляют собой необходимый результат сущности и качеств, вложенных в нас этой природой, и видоизменяющих нас обстоятельств, которые она заставляет нас испытывать (См. там же. С. 668).
«Из-за незнания собственной природы и собственных стремлений, своих потребностей и прав человек, живя в обществе, утратил свободу и стал рабом. Так, вследствие незнания своей собственной природы род человеческий оказался порабощенным и стал жертвой дурных правительств» (См. там же. С. 669).
«Движение – это усилие, с помощью которого какое-нибудь тело изменяет или стремится изменить местоположение... Познать какой-нибудь предмет – значит, почувствовать его; почувствовать его – значит, испытать его воздействие» (См. там же. С. 672).
«Наконец, того же рода и происходящие в человеке внутренние движения, которые мы называем его умственными способностями, мыслями, страстями, желаниями и о которых мы можем судить лишь по его поступкам, т.е. по видимым действиям, сопровождающим или следующим за ними» (См. там же. С. 673).
«Все во Вселенной находится в движении. Сущность природы заключается в том, чтобы действовать... Мы скажем, что движение – это способ существования, необходимым образом вытекающий из сущности материи» (См. там же. С. 674, 675).
«От камня, образованного внутри земли путем тесного сочетания сходных и родственных сблизившихся между собой молекул, ...от пассивной устрицы до активного и мыслящего человека, мы видим непрерывное продвижение, постоянную цепь сочетаний и движений, дающую начало существам, которые отличаются друг от друга лишь входящими в их состав элементарными веществами» (См. там же. С. 678).
Материальное единство природы для Гольбаха выступает как неоспоримый факт. Вся природа жестко детерминирована. Никакого принципиального различия между материальной природой разного уровня (неживое – живое, низшее – высшее) природа не содержит. Более того, даже человеческая духовность, человеческие влечения оказываются чем-то наносным. Материализм Гольбаха превращается в абсолютный детерминизм и фатализм. Если в религиозном мировоззрении человек выступает игрушкой в руках Бога, то у Гольбаха это повторяется, только с обратным знаком: человек делается игрушкой в руках вещей, лишенный своих социальных черт. Сфера социальных отношений вообще неведома Гольбаху: все беды от дурных правительств и незнания человеком собственной природы. Но если быть последовательным, то у человека никакой «собственной природы» не оказывается; в гольбаховском описании человек превращается в какое-то перекати-поле Вселенной. Даже по сравнению с идеями Дидро материализм Гольбаха выглядит недопустимым упрощением этого мировоззрения для естественнонаучной картины мира, какой она была в естествознании второй половины XVIII века. Гольбах описывал материализм так, словно он жил в века Демокрита и Лукреция Кара. И как в те века писали труды с «мощными» заголовками, то не менее «мощным» является и название основной философской работы Гольбаха: его «Система...» оказалась системой метафизических измышлений и произвольных теоретических конструкций, связанных полетом свободных от естествознания и истории философских теорий, мыслей.
Не менее «убедительными» выглядят и атеистические выступления Гольбаха. Его самым популярным произведением было «Карманное богословие», написанное для парижских низов (оно же, к слову сказать, было и самым распространенным в СССР произведением «атеистической классики»). В этой действительно карманной (по формату) книжке мы найдем только смесь высокомерного зубоскальства и легкомысленного скольжения по проблемам.
Основополагающим атеистическим трудом Гольбаха является фундаментальный том «Священная зараза, или Разоблаченное христианство». Давая работе подобный заголовок, автор делает очень смелое заявление: наконец-то почти двухтысячелетняя «зараза» разоблачена! Гольбах слишком легко расправился с заблуждением, которым жили миллионы и миллионы людей на протяжении многих столетий. Можно предположить, что Гольбах в теории хотел оставаться бароном с окончательными истинами в запасниках своей головы, а вся читающая Европа – это посетители его салона, которых выпитое дармовое вино обязывает слушать теоретизирующего хозяина. В целом все теоретическое наследие Гольбаха можно определить как философскую и атеистическую публицистику, написанную на «злобу дня».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.