Гений (Génie)

Гений (G?nie)

В начале XVIII века аббат Дюбо дал такое определение: «Гением называют способность, которую человек получил от природы и которая позволяет ему хорошо и с легкостью делать то, что другие делают очень плохо, даже если приложат к тому огромные старания». В этом самом общем смысле гений есть синоним таланта. Впрочем, на деле прослеживается заметная разница между тем и другим. Прежде всего она касается степени проявления: гений это совершенно выдающийся талант, а талант – ограниченный гений. Кроме того, в этом различии есть и более мистическая составляющая, судя по всему затрагивающая сущностную его основу. «Талант делает то, что хочет; гений – то, что может». Не знаю, кто это сказал, но формулировка, по меньшей мере, указывает нам одно из возможных направлений раскрытия проблемы. Гений есть творческая способность, превосходящая не только средние способности (это уже и есть талант), но и способности самого творца до такой степени, что вырывается из-под его контроля, по крайней мере частично, и не подчиняется его воле. Собственную гениальность не выбирают, как не выбирают того, в какой сфере проявится гений, и далеко не всегда выбирают, что с ним делать. Гений, по словам Канта, есть «природный дар», иначе говоря, «прирожденные задатки души, через которые природа дает искусству правило» («Критика способности к суждению», часть I, § 46). Это не означает, что гений не нуждается в воздействии культуры, однако никакая культура не способна заменить гений. Не будь отец Моцарта таким педагогом, каким, насколько нам известно, он был, возможно, сам Моцарт никогда не стал бы музыкантом. Но ни один педагог в мире не сделает из ребенка, лишенного гениальности, Моцарта. Гений это нечто вроде личного божества (таким в латинском языке и было значение слова «гений»). Не мы выбираем его, но оно выбирает нас. Очевидно, что роль случая в этом выборе достаточно велика, что может представляться несправедливым. Легко ли смириться с тем, что ты не Моцарт?

Не преувеличивая значение разницы между гением и талантом, мне кажется, совсем от нее отказываться не стоит. Если оставить в стороне романтическую восторженность, то разница эта, на мой взгляд, проявляется не столько в природе явления, сколько в степени выраженности; не столько в направленности, сколько в точке зрения. Есть произведения, в которых мы чувствуем нечто такое, что дает нам основание считать их чем-то большим, нежели плод таланта и труда. Бах и Микеланджело, Рембрандт и Шекспир, Ньютон и Эйнштейн, Спиноза и Лейбниц… Может быть, в нас говорит иллюзия, вызванная долгими веками жизни их творений? В какой-то мере это, видимо, так и есть. Если относиться к гению как к абсолютной исключительности, ясно, что в нем всегда будет присутствовать нечто мифическое, из-за чего мы предпочитаем говорить о гениальности только ушедших из жизни творцов. Всякий человек, пока он жив, с той или иной стороны не выходит за рамки обычного. Только время и исчезновение позволяют придать некоторым из них статус исключительности. И, конечно, нам остается само творение. Оно-то и служит установлению и поддержанию правильных пропорций. «Книга никогда не рождается шедевром, – тонко подметили братья Гонкуры. – Она им становится, а гений это талант умершего человека». Но, хотя оба брата Гонкуры тоже умерли, мы по-прежнему считаем их не более чем талантами.