Гардероб масок

Тот, кто передает известие о смерти, кажется самому себе очень важным. Он ощущает себя – пусть и вопреки всякому разумению – посланником из царства мертвых. Ибо сообщество всех мертвых столь велико, что даже тот, кто лишь сообщает о смерти, испытывает его на себе. «Ad plures ire»[58] – говорили о смерти латиняне.

В зале ожидания на вокзале в Беллинцоне[59] я заметил трех священников. Они сидели на скамье напротив по диагонали от меня. Я увлеченно наблюдал за движениями того, что сидел в середине и отличался от своих братьев красной шапочкой. Он обращается к ним, сложив руки на коленях и лишь время от времени едва поднимая то одну, то другую и шевеля ею. Я думаю: «Правая рука всегда должна знать, что делает левая».

Кто не поднимался из метро на улицу и не был поражен, выйдя вот так на яркий солнечный свет! А между тем пару минут назад, когда он спускался вниз, солнце светило так же ярко. Быстро же он забыл о погоде на земле. Так же быстро и земля забудет его. Ибо кто может сказать о своем бытии больше, чем то, что он прошел рядом с жизнью двух-трех других так же близко и деликатно, как погода.

Снова и снова у Шекспира, у Кальдерона битвы заполняют последний акт, а короли, принцы, оруженосцы и свита «появляются, спасаясь бегством». Момент, когда они предстают перед зрителями, позволяет их удержать. Сцена задерживает побег этих dramatis personae. Их появление перед безучастными и по-настоящему отстраненными лицами дает возможность этим выставленным передохнуть и создает вокруг них новый воздух. Посему появление на сцене «спасающихся бегством» обладает скрытым смыслом. В чтение этой формулы закрадывается ожидание места, света или огней рампы, в которых и наше бегство сквозь жизнь будет скрыто от незнакомых наблюдателей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.