Предисловие

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Предисловие

Публикуется по факсимильному изданию 1910 года, старая орфография сохранена частично, чтоб все могли читать.

Какъ это ни покажется на первый взглядъ страннымъ, но несомненно, что самой характерной для человека чертой является боязнь правды. Всегда — съ техъ поръ, какъ человечество научилось думать — къ правде относились подозрительно, одни — скрыто, другие — открыто. И обыкновенно те, которые на словахъ являлись наиболее горячими поборниками истины, на деле более всего боялись ея. Пожалуй, не будетъ даже преувеличениемъ сказать, что только те, которые бранили истину, хоть до некоторой степени решались приближаться къ ней. Но въ общемъ, повторяю, среди людей уже съ древнихъ временъ укоренилась прочная вера, что истина страшна и что ея нужно всячески избегать. Ее сравнивали съ головой Медузы, окруженной змеями, и говорили, что всякий, взглянувший на нее, обращается въ камень. Или съ солнцемъ — постоянно глядеть на которое значитъ рисковать потерять зрение. Этимъ, вероятно, объясняется сложившееся уже давно и тоже непонятное, даже загадочное мнение, что люди добровольно не ищутъ истины и что только подчиняясь необходимости или непреодолимому категорическому императиву они перестаютъ себя обманывать и решаются прямо взглянуть въ лицо правде. «Ты не долженъ лгать», ежеминутно повторяетъ себе ученый исследователь и темъ не менее не можетъ победить въ себе инстинктивнаго страха и лжетъ, лжетъ, лжетъ. Не изъ соображений мелкой личной выгоды въ родь того, что primum vivere deinde philosophari — такого рода случаи насъ здесь совсемъ не занимаютъ. Ученый исследователь лжетъ, руководясь высшими соображениями, подчиняясь велениямъ своей совести. Ему кажется, что если онъ начнетъ говорить правду, если правда станетъ известной людямъ, то жизнь на земле станетъ совершенно невозможной. Такое суждение вы услышите отъ представителей самыхъ различныхъ мировоззрений, отъ людей, которые не смогутъ сговориться ни по одному другому вопросу.

Съ одной стороны, Нитше и Оскаръ Уайльдъ прославляли ложь, съ другой стороны, все представители возникшихъ после Канта безчисленныхъ теорий познания предлагаютъ вместо истины разнаго рода суррогаты ея въ виде общеобязательныхъ суждений, т.е. ту же ложь. Оскаръ Уайльдъ и Нитше, съ одной стороны, современные неокантианцы (а вместе съ ними и все ихъ противники вплоть до позитивистовъ и материалистовъ) съ другой, въ той или иной форме, скрыто или открыто, проповедуютъ ложь, безъ которой, по ихъ мнению, жизнь невозможна. Если мы присмотримся внимательнее къ современнымъ религиознымъ людямъ, мы убедимся, что и они большей частью боятся истины и избегаютъ ея и потому верятъ. Оттого обыкновенно и выходитъ, что люди верятъ въ то, чему ихъ съ детства учили, съ чемъ они более или менее свыклись. Родившийся въ католичестве, если онъ будетъ верить, то непременно въ единую святую католическую церковь, родившийся въ протестантстве признаетъ только христианство лютерова истолкования, магометанинъ по рождению будетъ крепко держаться Аллаха и Магомета. Случаи искренняго обращения бываютъ только среди дикарей. Образованные же люди знаютъ, что безъ веры страшно и потому ищутъ веры quand-m?me, более озабоченные необходимостью уверовать, чемъ желаниемъ найти религиозную истину. Естественно является вопросъ: да точно ли это убеждение человека правильно? Точно ли правда на самомъ деле такъ страшна и вредна? Широкое распространение этого мнения никоимъ образомъ не можетъ служить само по себе доказательствомъ его истинности. Какие только предразсудки не получали широкаго распространения!..

Я отнюдь, однако, не хочу оспаривать пользы и практическаго значения лжи. Уайльдъ, Нитше и немецкие гносеологи по-своему правы: ложь полезна, даже очень полезна. Но я решительно не вижу необходимости ставить дилемму: либо ложь, либо истина. Пусть ложь процветаетъ и пусть даже гносеологи воспеваютъ ее, какъ единую возможную, какъ самую лучшую и высокую истину — разве это можетъ служить возражениемъ противъ настоящей истины ! Людямъ кажется, что если выпустить истину, она тотчасъ же сожретъ ложь, подобно тому какъ некогда тощия библейския коровы сожрали толстыхъ. И вотъ я считаю своей приятной обязанностью заявить здесь, что эти опасения очень преувеличены и ровно ни на чемъ не основаны. Несмотря на то, что истины постоянно бродятъ по свету, толстая ложь по-прежнему продолжаетъ процветать, благоденствовать и приносить все те «пользы», которыхъ люди отъ нея такъ жадно требуютъ. Истина решительно не имеетъ техъ силъ, которыя нужны, чтобъ истребить ложь. Можетъ быть, истина вовсе съ ложью и не враждуетъ, можетъ быть, она сама и породила ее на светъ? Последнее предположение далеко не такъ невероятно, какъ это можетъ показаться съ перваго раза...

Впрочемъ — не въ этомъ суть. Главное, идеалистамъ не о чемъ безпокоиться: ихъ прочный союзъ съ ложью обезпечиваетъ обеимъ договорившимся сторонамъ всевозможныя выгоды и на очень долгое время, in saecula saeculorum. А потому нетъ большой беды, если иной разъ и истина решится выглянуть на светъ божий. Она, правда, не сулитъ непосредственныхъ выгодъ. Но могу сообщить, что искатели истины далеко не такъ наивны и безкорыстны, какъ думаютъ въ своей близорукости идеалисты, и что въ своихъ стремленияхъ они отнюдь не руководятся одними «чистыми» идеями. Если они и подставляютъ свои головы подъ удары — вспомнимъ хотя бы о Чехове, чтобъ взять въ примеръ писателя, о которомъ говорится въ настоящемъ сборнике — то, право, не изъ преданности и благоговения къ дубине. Мне уже однажды пришлось указать, что разбитая голова часто является первой страницей истории развития гения. Мне, конечно, не поверили — особенно идеалисты, которые твердо знаютъ (идеалисты вообще очень многое очень твердо знаютъ), что разбитая голова есть разбитая голова и только. Я бы могъ сослаться въ подтверждение моего мнения на трудъ известнаго психолога Джемса: The varieties of religious experience, но в предисловии нужно быть краткимъ. Кто хочетъ, пусть самъ прочтетъ эту во многих отношенияхъ прямо-таки замечательную книгу. Джемсъ американецъ, чедовекъ практический и очень доверяющий здравому смыслу. И темъ не менее чуть ли не вся книга посвящена похвале глупости. Когда невежественный и не умный человекъ вступаетъ въ союзъ съ глупостью, въ этомъ мало интереснаго. Но когда очень умный и ученый человекъ открыто ищетъ правды у глупости, даже у безумия — такое зрелище уже заслуживаетъ внимания и даже особаго внимания.

Пора кончать. Скажу только еще два слова по поводу заглавия сборника. «Начала и концы», иными словами все, только не середина. Середина не нужна не потому, что она сама по себе ни на что не годится. Въ мире вообще всякая вещь на что-нибудь да годится. Но середина обманываетъ, ибо у нея есть собственныя начала и собственные концы, и она кажется похожей на все. А въ этомъ звании, которое она охотно на себя принимаетъ и о которомъ для нея такъ упорно хлопочутъ всякаго рода благочестивые люди, изъ числа техъ, о которыхъ шла речь выше — она уже не можетъ притязать на признание. Всякаго рода самозванство вызываетъ протестъ и озлобление даже и тогда, когда ему, какъ въ данномъ случае, присущъ элементъ комическаго. Середина не есть все, не есть даже большая часть всего: сколько бы теорий познаний ни написали немцы — мы имъ не поверимъ. Мы будемъ идти къ началамъ, будемъ идти къ концамъ — хотя почти наверное знаемъ, что не дойдемъ ни до начала, ни до конца. И будемъ утверждать, что истина, въ последнемъ счете, можетъ быть нужнее самой лучшей лжи — хотя, конечно мы не знаемъ и, верно, никогда последней истины не узнаемъ. Уже и то хорошо, что все, выдуманные людьми суррогаты истины — не истина!..

Есть многое на небе и земле, что и не снилось учености даже ученейшихъ...

Л. Ш.

Zaanen (Швeйцария)

8-21 августа 1908 г.