1.3. Философия и наука

Сама по себе постановка вопроса об отношении философии и науки показывает, что отсутствует прямое, однозначное отнесение философии к науке. «Решение» этого вопроса путем жесткого, заранее определенного ответа (например, наличием упоминаний в качестве первоисточника работ или идей того или иного классика философии) в виде деления философии на «научную» и «ненаучную» есть уход от решения проблемы. Для решения проблемы отношения философии и науки и, следовательно, «научности» философии, прежде всего необходимо показать критерии (мерила) научности, т.е. признаки, на основе которых знание (или сознание) относится к «научному».

В качестве основных критериев научности признаются:

1) объективность, независимость от людей, которая также имеет значения беспристрастности, подчинения процесса познания и познающего предмету исследования, нейтральность, безразличие к оценочным суждениям и т.д.;

2) подтверждаемость на опыте, эксперименте (данность в явлении или наблюдении, возможность неоднократной проверки при определенных условиях), или эмпирическая истина;

3) доказуемость, получение истины при помощи логических рассуждений, имеющих силу мысли, аналитической истины, или теории;

4) системность, единство определенного научного знания, например, в виде зависимости результатов исследования от его метода, предмета познания – его языка, единство в деятельности субъекта познания – научного сообщества, в виде парадигмы (греч. paradigma – образец), или особого мира, создаваемого в познании; такой мир состоит из представлений, которые принимают ученые определенного научного сообщества, и составляет эпоху в истории науки.

Объективность научного знания означает его безличный, отрешенный от всего человеческого (антропоморфного) характер, и есть выражение стремления ученого к познанию самих вещей, явлений и событий, что и выражается в идеале беспристрастности. Мы можем сказать: «Здесь холодно». Это высказывание будет обозначением наших ощущений. И если для его проверки мы будем обращаться к обратно к ощущениям, то ученый (к примеру, им будет санитарный врач) измерит температуру воздуха с помощью прибора-термометра, показания которого будут безразличны к нашим ощущениям. В качестве исторического примера можно вспомнить отречение Галилея (1564–1642) от своих взглядов на устройство Вселенной. Галилей способен был совершить такое отречение, поскольку был ученым, и его мнение здесь имело весьма небольшое значение по сравнению с истиной, которая открылась ему в виде объективного, независимого от него знания. В то же время Джордано Бруно (1548–1600) не мог этого сделать, т. е. отказаться от своих взглядов, поскольку предложенная им картина мира совпадала с его личными убеждениями. Бруно, в отличие от Галилея, был, прежде всего, философом, и отречение от своей теории было для него равнозначным отречению от самого себя.

Философия, в отличие от науки (и, прежде всего, естественных наук), всегда явным образом содержит в себе, имеет в качестве своего начала точку зрения человека, рассматривает мир с точки зрения человека, и главное (заглавное) для неё, это – единство (тождество) и различие мира и человека, объективного и субъективного, материального и формального, фактического и ценностного, единичного и общего, и т.д. Для философии существует внешний, независимый от людей мир, но сами эти предикаты-определения «внешний», «независимый», «объективный» предполагают действие отделения от человека. В этом случае философское понимание человеческих способностей – чувств, воли, мышления – заключается в том, что они рассматриваются в качестве посредников между противоположными разделениями мира.

Более того, «чистота» различения субъективного и объективного имеет сугубо теоретический характер и служит условием истинности форм знания и основой другого важнейшего различения – между истиной (объективностью) и ложью (субъективностью).

[15] Философия – это способность проводить различения, имеющие значения (характер) полагания, утверждения или отрицания смысла. Различие между кошкой и собакой непосредственно наблюдаемо по признакам, которые приписываются существам, называемыми «кошка» и «собака». Для различения же между, например, материальным и формальным требуются такие средства, которые способны установить ненаблюдаемое, невещественное, и с этой точки зрения несуществующее. В самом деле, существуют белые розы, белые лебеди, белый снег, но «белизна» нет. Согласно теории предметов Алексиуса фон Мейнонга (1853–1920), «белизна» – это реальный, но не существующий предмет, выражающий отношения между существованиями (белая стена, молоко и т.д.), их различия и тождества (различие между красным и зеленым, тождество осенних кленовых листьев, выражаемое в числе «пять»). Здесь можно оставить понимание различия между понятиями «реальное» и «существующее» в интуитивном виде, поскольку эти понятия требуют тщательного анализа источников их происхождения и контекста применения. Древние философы-стоики создали понятие «лектон» для обозначения телесного характера смысла вещей. Другими словами, здесь смысл вещей заключен в их «теле». Тело – это смысловая оболочка вещей, или то, что их охватывает в виде «вот этой вещи», например, «ласточки». Охватывание – это не рассудочное отвлечение, абстрагирование от реального содержания явлений, а собирание их в форму, предел, границу, или в смысл.

Известное различение между предметным значением (которое получается посредством отнесения, референции слов к их предметам) и смыслом-мыслью, существующим (-щей) независимо от предметного значения, которое предложил немецкий логик Готлоб Фреге (1848–1925), следует отнести к самой сути всей философии. Дело в том, что при отрицании у философии собственного предмета познания, и, следовательно, статуса науки, весьма строго обоснованного аргумента против философии, лежащего в основе утверждения о «смерти философии», философия сохраняет за собой задачу смыслополагания предметов научных исследований, прежде всего имеющих значение «научных миров», которые и обозначаются понятием парадигма.

Другое важное следствие из различения между предметным значением и смыслом, которое помогает анализу отношения философии и науки, заключается в том, что философская, в подлинном смысле этого слова, мысль обладает объективным характером. Такая мысль тождественна разуму. В самом деле, имеются научные понятия, например единство мира, которые по своему значению не являются предметом научного познания, а мыслью, служащей предпосылкой, основой и направляющей идеей, объединяющей все многообразие научных исследований. Итак, можно заключить, что философия отвечает критерию объективности, или научности.

В отличие от других наук, прежде всего естественных, философия не имеет опытной, эмпирической основы. Другими словами, философы не ставят экспериментов, не проводят опытов так, как это делают химики, физики, биологи, геологи, археологи, медики и т.д. Это обстоятельство служит основой для утверждения, что философские понятия ничего не показывают в реальном мире, в котором отсутствуют предметы их обозначений, или так: философским понятиям не соответствует ничего реального, они не могут образовывать предметов, имеющих характеристики истинности или ложности. Философия, с этой точки зрения, есть не реальная, предметная деятельность (в самом деле, философия не занимается производством, удовлетворяющим жизненные потребности людей в пище, жилье, средствах сообщения), а некая вторичная деятель- ность, «деятельность деятельности», проясняющая виды деятельности: познавательную, производственную, управленческую, политическую и т.д. Философия – это методология научного познания, логический анализ языка, средств, метода, оснований, условий и предметов научных исследований.

Итак, можно заключить, что при отсутствии собственных эмпирических методов познания философия отвечает критерию эмпирической подтверждаемости косвенно, тогда, когда работает в качестве анализа научного и других видов познания, имеет поэтому характеристики не истина/ложь, а смысл/бессмыслица.

Это ведет к отождествлению философии и логики, прежде всего логики науки. Например, с этой точки зрения, философия математики – это логика математики, её оснований, языка и методологии. Здесь философское знание и истина имеет аналитический характер.

Такой подход к философии может встретить возражение, направленное против сведения философии к формальной истинности, изучению не содержания познания, а его форм. Каким образом философия способна ответить на свой фундаментальный вопрос, что есть истина, если к ней не применяются характеристики «истина» и «ложь»?

Одним из наиболее распространенных ответов на этот вопрос служит понимание философии в качестве синтеза научного познания. Таким образом, философское знание (и истина) является не аналитическим, а синтетическим, подтверждаемым всем научным познанием своей эпохи.

И здесь возможны возражения, например, такое, что философия в виде синтеза знания пользуется не своими, а чужими истинами.

Решение проблемы научности философии показывает сама наука. Дело в том, что наука разделяется на эмпирическое и теоретическое познание, и существует проблема отношения между этими видами познания, источником которой является несводимость (нередуцируемость) теоретического к эмпирическому. Теоретическое познание выходит за границы опытного, экспериментального, отделяется от непосредственного воздействия на предметы, так, что становится другим действием – «до», «в (внутри)» или «после» физического действия. Это позволяет направлять опыт, осмысливать его результаты, а также расширять, усиливать познание посредством теоретических открытий, интуиций. При стремлении к «чистоте» эксперимента, последний всегда включает в себя теоретические предпосылки, а теоретические обобщения имеют свое начало в опыте, при обозначении явлений, так называемых «эмпирических обобщениях», «конвенциях», «карт мира» и т.д.

Теоретическое познание расширяет и понятие истины. Критериями истины становятся не столько виды продуктивности эксперимента, сколько форм мышления, например, аналитическая (критическая по отношению к любой теории), доказательная, предсказательная способности.

Это следует отнести и к философии. Философия является исключительно теоретическим познанием, силой мысли, способной выходить за границы чувственного опыта. Вопрос заключается в понимании такого выхода, его пределах, задачах и последствиях. «Теория» – слово греческое, означает «видение», «созерцание». В строгом значении, выход за границы опыта невозможен. Опыт – это то, что позволяет открывать действительность. Опыт – это «выход» в реальность, но нет смысла останавливаться на её пороге. Теория расширяет опыт, когда видит его: его форму (образ). Это означает, что теоретические (и философские) понятия суть формы, образы самой действительности, могущие иметь внешний вид произвольных конструкций.

Современные ученые, как правило, отмежевываются от философии, от груза чуждых им философских умозрений. Наука требует строгого служения. Однако при теоретической работе грань между наукой и философией столь незаметна, что ученые как бы производят естественный отбор философских идей, с необходимостью приходят к понятиям, разработанными, пусть в неприемлемой для ученых манере излагать, философами. Например, так произошло с понятием бессознательного, одного из основных понятий в учениях Лейбница, Шеллинга, Шопенгауэра и Ницше, ставшего основополагающим в современной психологии (и культуре) благодаря работам Зигмунда Фрейда (1856– 1939) в значении динамического бессознательного.

В общем, во взаимоотношении философии и науки можно выделить два основных пункта:

1) в каждой науке имеются положения, которые служат её основой, и недоказуемые в рамках самой науки – аксиомы