5. Цель философии

Теперь посмотрим, как Свендсен определяет основную цель философии. Тут у Свендсена дела идут чуть лучше, но тоже без особого успеха. Выше я уже показывал, что Свендсен всё же пытается определить цель философии, он пишет:

«Всякая философия содержит в себе – или, по крайней мере, подразумевает – некое понимание сущности и целей философии».

О сущности философии я уже писал: хотя Свендсен и понимает, что она должна быть, но так и не может определить её, поэтому начинает даже сомневаться в том, есть ли она вообще.

Но теперь давайте посмотрим, как он в своей книге определяет цель философии. Например, у него проскальзывают такие мысли:

«Признание, что существуют ненаучные формы знания, играет ключевую роль в понимании целей и возможностей философии».

Тут можно немного поразмышлять.

Во-первых, употребление слова «цель» во множественном числе, даёт понять, что Свендсен имеет ввиду все цели, то есть, и основную, и второстепенные. Но где-же представление этих целей читателю? В книге ответа нет.

Во-вторых, автор утверждает, что признание существования ненаучных форм знания, играет ключевую роль в понимании целей философии. Допустим, это так. Но каким образом наличие ненаучных форм знания играет ключевую роль в понимании целей философии? Автор опять не отвечает. И почему именно ключевую?

В-третьих, само словосочетание «ненаучные формы знания» в определённой степени двусмысленно. В данном месте книги Свендсен рассуждает о религии. Конечно, религия относится к ненаучным формам знания. Но тут нужно быть очень осторожным, чтобы не признать знанием веру, заблуждения, предположения или даже интуицию. Допустим, один человек знает, что на облаке сидит бог, другой знает, что его там нет. Казалось бы, у обоих есть знания. Однако в действительности знания есть только у второго, а у первого – заблуждения!

Безусловно, все представления о мире, о действительности, о человеке, выходящие за рамки науки, относятся к категории ненаучного знания. Это так. Но надо понимать, что это лишь категориальная характеристика. В неё вполне может войти и научное знание, которое позднее было опровергнуто и перешло в раздел заблуждений. Ведь заблуждаться может каждый человек, в том числе и учёный. Кроме того, в философии тоже предостаточно «ненаучных форм знания», и их тем больше, чем сильнее философы хотят отстранить философию от науки.

Именно поэтому не стоит ненаучную веру, суеверия, заблуждения, предположения, фантазию, интуицию и т.п. называть «знанием», даже если всё это и входит в категорию «ненаучных форм знания».

Ведь если вы «знаете», что у вас в ящике стола сидит барабашка, то вы не обладатель знаний, вы просто суеверный невежда, вы заблуждаетесь, а вовсе не владеете какими-то знаниями. В лучшем случае, вы – фантазёр. В худшем, – вам нужно обратиться к психиатру. Хотя номинально, формально, это ваше заблуждение и относится к категории «ненаучных форм знания». Философы должны понимать эту разницу. Именно поэтому в своей книге «Феномен фиктивной философии» я и пишу о том, что существует фиктивная философия, основанная на «ненаучных знаниях», которая к научной философии не имеет никакого отношения.

Если человек утверждает: «Я знаю!», это ещё не значит, что он действительно владеет знанием. Его «знания» вполне могут основываться на вере или фантазии, или хуже того – на лжи. Такие «знания» имеют свои определённые названия: заблуждение, предположение, ошибка, то есть – незнание! Потому что ошибочное знание – это незнание! За ошибки в школах ставят двойки. А ведь двоечник тоже может заявить, что у него есть «ненаучное знание», будто дважды два – пятнадцать. Как быть с этим?

Философы должны понимать, что в действительности «ненаучных форм знания» не существует, как и рыбы второй свежести! Есть знания и есть заблуждения. Но категориально, формально мы, конечно, различаем «ненаучные формы знания» от строго научных, имея ввиду именно современную науку. На деле же всё обстоит несколько иначе.

Например, обыденное знание формально относится к категории «ненаучных форм знания». И это понятно. Но в действительности вся обыденная жизнь пропитана результатами научного знания. Человек с младенчества пользуется плодами науки и приобретает знания, которые когда-то были научно опробованы на практике, а уж потом вошли в повседневную жизнь. Даже такая обыденная вещь, как телевизор, – это результат научной деятельности. И если малыш сам умеет включать телевизор, то это уже результат именно научных знаний, хотя относится это к обыденным знаниям, или «ненаучной форме знания». Вот если бы малыш, или взрослый взялись включать телевизор при помощи волшебных слов или мыслей, вот тогда их «знания» действительно имели бы ненаучную форму. Хотя уже сегодня есть телевизоры, которые можно включать голосом или хлопком в ладоши. Просто волшебство! :))

Философ должен понимать, что наука – это не только сегодняшние академические дисциплины. Наука – это гораздо шире. Вся наша жизнь пропитана науками. По сути любая человеческая деятельность – это результат развития той или иной науки. Это сегодня науками считается только то, что рождается в институтах и академиях. Но любая наука имеет свои корни в опыте, в обыденной жизни. Поэтому обыденное знание во многом тоже основано на результатах науки. И только тогда, когда оно ей противоречит, – оно является ненаучной формой, заблуждением. Но формально, как я уже говорил, оно всё же относится к категории ненаучных форм знания, так же, как и искусство с религией.

Вопрос здесь вызывает только философия, которую многие философы также относят к категории «ненаучных форм знания», что весьма и весьма спорно. Фактически это имеет место быть, но по сути этого быть не должно. Происходит же это из-за дискредитации философии, одну из причин которой ярко показывает Свендсен в своей книге: внутреннюю причину, рождающуюся в академических кругах. Но об этом речь пойдёт ниже.

Итак, посмотрим, как же Свендсен определяет цель философии. Ещё одно упоминание о цели философии, которое встречается у него в рассуждениях о континентальной и аналитической философиях:

«Континентальная философия деградирует до бесконечного повторения истории философии, не имеющего никакой конкретной цели и не служащего для иллюстрации актуальных проблем. С другой стороны, аналитическую философию часто представляют исключительно сциентистской, антиисторичной, сухой и настолько озабоченной правилами аргументирования, что за ними совершенно исчезает цель».

Всё это была бы прекрасная критика как континентальной, так и аналитической философии, если бы далее автор потрудился-таки назвать эту цель (или цели) философии, о которой он упоминает. Но дальнейшего рассмотрения вопроса о том, что есть цель философии, или каковы её цели вообще, в тексте так и не следует.

Здесь можно было бы предположить, что это как бы само собой разумеется и понятно без объяснений, если бы книга была посвящена какому-нибудь узкому вопросу философии для узкого круга академических философов. Но Свендсен пишет книгу о том, «что такое философия» для самых широких масс. Он долго рассуждает о философии вообще, о континентальной и аналитической философии, об их плюсах и минусах, о философии и метафизике, о философии и науке, о философии и религии, философии и литературе, философии и её замкнутости на самой себе. Но нигде не пишет о том, что собой представляют основная суть философии, основной её смысл, основная задача и основная цель. А без этого невозможно понять, что такое философия вообще, как явление, и что такое собственно научная философия.

Кроме того, он так и не может определиться с тем, что такое сущность философии, и что есть предмет философии. Как же прикажете понимать эту книгу читателю, который вообще впервые пытается понять, что такое философия? Профессор философии много размышляет, задаёт вопросы, но не даёт ни одного конкретного ответа.

Есть в книге ещё одно упоминание Свендсена о цели философии. Например, он пишет следующее:

«Разногласия между философами могут возникать на нескольких уровнях. Можно выделить три уровня, на которых происходит философская деятельность:

Цель философии: чего мы стремимся достичь посредством философии?

Проблемы философии: на какие вопросы мы должны ответить для достижения цели?

Методы философии: какими способами мы будем решать проблемы ради достижения цели?»

Здесь кажется, что Свендсен вполне конкретно определяет цель философии: «чего мы стремимся достичь посредством философии»! Но вопрос этот странным образом обращён не к философии, а к философам. Чего они стремятся достичь посредством философии? А это вовсе не то же самое, как ответ на вопрос: «Какова основная цель самой философии?».

Вопрос Свендсена говорит скорее о личных целях и проблемах философов, а не о цели философии. Это более похоже на тренинг личностного развития. Вот там действительно ставится подобная цель: «чего я хочу достичь посредством того-то, и того-то». И из этого следует постановка проблем и методы их решения. Отсюда понятна и следующая реплика из книги Свендсена:

«Цель – пребывать в мире осознанно».

Однако такая цель скорее относится не к философии, а к психологии, к мировоззрению. Для того, чтобы «пребывать в мире осознанно», философ должен сначала понять суть философии, её смысл, её основную цель и основную задачу, а философия должна стремиться к этой цели и выполнять свою задачу. Если этого не происходит, как же философ может «пребывать в мире осознанно»? Ведь тогда у философа могут преобладать «ненаучные формы знания», и в этом случае будет странно говорить об осознанном пребывании в мире. Конечно, можно «осознать» и то, чего нет, и спокойно с этим жить. Но тогда философия ли это? Это уже будет религией, верованием.

Если же философ понимает основную цель философии как явления, то он прекрасно понимает и её проблемы, и методы решения этих проблем.

Но Свендсен думает иначе:

«Ни на один из трех вопросов не существует однозначного ответа. При этом они тесно связаны между собой. В зависимости от того, как мы понимаем цель (1), мы формулируем проблемы (2), а это, в свою очередь, влияет на методы (3)».

Тут опять видно, что автором понимается не основная цель философии, а её второстепенные цели, или частные цели философов. Только в этом случае можно согласиться с тем, что однозначного ответа тут быть не может. Ведь основная цель философии вполне конкретна и ясна, её нельзя понимать по-разному, или как угодно. Она не зависит ни от желания философов, ни от поставленных проблем, ни от методов их решения. Она потому и основная, что её все должны воспринимать одинаково, ведь эта цель философии естественным образом вытекает из самой сути философии и из её сущности.

Конечно, нельзя сказать, что Свендсен каким-то образом вообще умудряется миновать основную цель философии в своей книге. Это невозможно. Он пишет о ней, только не называет её. Он скорее угадывает её, чем понимает, что это и есть основная цель философии как явления.

Например, это видно в следующем высказывании, которое я уже приводил:

«Около 2500 лет назад философия начиналась как грандиозный проект, целью которого было обретение мудрости и знаний о мире, о хорошей жизни и т.д.».

Здесь читатель видит, что автор называет целью философии: «обретение… знаний о мире». Я уже показывал, что это не цель, а суть философии. Цель же философии в другом, хотя из этого высказывания вполне можно было бы о ней догадаться.

Основная цель философии – построение объективной картины мира, научной картины. И это касается всего мира, как внешнего, так и внутреннего мира человека, всей действительности в целом, и каждой её части в отдельности. Другой более общей цели у философии нет и никогда не было. Поэтому данная цель является для всей философии основной, или главной её целью. Но Свендсен об этом не пишет, хотя и рассуждает о построении единой картины мира в подглавке «Потребность в цельной картине». Но он не понимает, что построение объективной картины мира – это и есть основная цель философии. Всей философии! В некоторых местах Свендсен высказывается ещё более прозрачно:

«Научный реализм утверждает, что цель науки состоит в точном описании действительности».

«Философия должна дать нам целостное представление о мире и наших знаниях».

Здесь мы видим, что Свендсен точно называет цель науки. Кажется, после этих слов было бы вполне естественно ожидать от профессора краткого и точного определения основной цели философии: построение объективной (научной) картины мира, то есть, всей действительности. Но, увы, Свендсен почти не акцентирует на этом своего внимания. Он только говорит, что это цель науки. И читатель остаётся в недоумении: есть ли у философии основная цель, знает ли Свендсен об основной цели философии?

Пусть читателя не смущает, что в вышеупомянутых цитатах Свендсен сначала пишет о науке, а потом о философии, ведь и саму философию Свендсен в своей книге иногда называет наукой, хотя должен бы называть её так всегда, потому что научная философия собственно и является наукой, а ненаучная – это всего лишь фиктивная философия (тут опять желающие могут обратиться к моей книге «Феномен фиктивной философии»).

Итак, повторю, основная цель философии, главная её цель – это построение объективной картины мира, то есть – научной картины действительности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.