Глава XVII. Вероятностный вывод в истории и смежных исследованиях 

Глава XVII. Вероятностный вывод в истории и смежных исследованиях 

§ 1. Используется ли научный метод в истории?

Часто утверждается, что настоящее может быть понято только в терминах прошлого, а исследование прошлого объявляется ключом ко всякому рациональному поведению. Данному афоризму нередко сопутствует и еще один. Историю часто противопоставляют естественным наукам. Последние стремятся обнаружить абстрактный закон или теорию без какой-либо специальной временной привязки, тогда как история является изучением индивидуальных вещей и событий, обладающих неотъемлемыми временными координатами. Из этого делается вывод о том, что история не может использовать логические методы так же успешно, как это делают естественные науки, и должна развивать собственные уникальные методы исследования. Если данные афоризмы верны, то верен и вывод о том, что общие логические методы, которые мы обсуждали, не могут расширить нашего понимания настоящего.

Поэтому мы должны исследовать научный метод на предмет его ограниченности. Истинно ли утверждение о том, что изучение прошлого никак не использует научный метод? Правда ли то, что в истории не нужны гипотезы, их дедуктивная разработка, подтверждение и опровержение их логических следствий?

Изначально термин «historia» обозначал любой навык или знание, полученные в результате исследования, и термин «естественная история» до сих пор употребляется в этом смысле. Однако, в общем, термином «история» обозначается изучение прошедших событий. Так, мы можем говорить об истории звезд, Земли, живых организмов, или об истории различных видов искусства, науки, или об истории общественных институтов.

Однако, несмотря на то что под термином «историческое знание» мы будем понимать знание о любой существующей во времени предметной области, наши примеры, тем не менее, будут ограничены лишь человеческой историей.

Теперь нам предстоит рассмотреть афоризм о том, что знание прошлого является предварительным условием для знания настоящего. В чем в действительности заключается относительный временной порядок нашего знания о настоящем и о прошлом? Если читатель задумается над этим вопросом, то он увидит, что прошлое не является подлинно данным, т. к. оно не дано историку непосредственно. Каждое исследование прошлого должно начинаться с изучения вещей, существующих одновременно с самим исследованием. Поэтому исследование прошлого начинается с настоящего. Здесь нет умышленного парадокса. События прошлого, описываемые и интерпретируемые историком, не могут наблюдаться им непосредственно; этих событий уже нет, и их нельзя наблюдать, проводить над ними эксперименты или физически разделять. Поэтому прошлого можно достигнуть двумя способами: либо 1) посредством собственной памяти историка, и в таком случае он начинает со своей существующей в данный момент памяти, и ему предстоит оценить ее точность, либо 2) посредством интерпретации объектов, оставшихся от прошедших событий. Подобные остатки прошлого, существующие в настоящем, могут быть письменными свидетельствами (например, хрониками, биографиями, мемуарами, общественными документами), устной традицией (например, песнями и сказаниями) или же остатками былых зданий, утвари, памятников и фрагментами давно усопших живых существ.

Из этого следует, что утверждение о том, что настоящее может быть понято только в терминах прошлого, не является вполне истинным. Прежде чем сможет начаться исследование прошлого, должна быть известна природа некоторых вещей в настоящем. Но мы можем утверждать даже больше. История как знание о прошлом и все знание вообще может быть получено только посредством умозаключения. Посылки умозаключений относительно прошлого обретаются в результате внимательного изучения существующего в настоящем материала, который расценивается как остаток от прошлого. Ценность этого материала как посылки определяется на основании принципов его интерпретации или гипотез, которые, в свою очередь, должны быть также проверены на текущих событиях. Следовательно, признание того, что знание о прошлом должно начинаться с вещей, существующих в настоящем, проясняет не только то, что знание о прошлом не обладает исключительным приоритетом относительно знания о настоящем, но также и то, что обычные принципы научного метода требуются в истории так же, как и в других естественных науках.

Задача историка состоит в том, чтобы изучить сохранившиеся (или дошедшие до нас) следы прошлого и свидетельства их ценности как основания для выводов относительно прошлого. Логик изучает такие типы выводов, а историк их использует. Мы остановимся на рассмотрении логических методов, используемых историками, более подробно, однако, прежде чем мы приступим, попробуем в общем охарактеризовать нашу идею: основания, собираемые историком, относительно прошлого никогда не являются полными и окончательными, хотя они могут иметь характер «доказательства, простирающегося за пределы разумного сомнения». Иными словами, эти основания, отыскиваемые историком, таковы, что относительно них заключения историка являются лишь вероятностными.

Таким образом, тема, которую мы рассматривали в предыдущих главах, получает свое продолжение в данной главе. При этом следует проявлять крайнюю осторожность, применяя некоторые из идей теории вероятности к вопросам истории. Нередко некритическое использование математической теории вероятности приводило к нелепым результатам. Например, в конце XVII века Джон Крейг посчитал, что если бы основания для христианства были исключительно устными, то оно утратило бы свою ценность к 800 году н. э., однако поскольку христианская вера также записана, то она продлится до 3150 года н. э., когда второе пришествие Христа обогатит христианство свежими основаниями. Сходные замечания делались и сторонниками мусульманства. Их аргумент заключался в том, что в Коране не было ни одного основания, опирающегося на чудеса. «Они утверждали, что поскольку основания для веры в чудеса, описываемые в христианстве, день ото дня становятся все слабее, то рано или поздно должно прийти время, когда христианство уже не сможет внушать уверенности в то, что описываемые им события действительно были чудесами. Из этого возникнет необходимость в новом пророке и новых чудесах» [96] . Мы увидим, что вероятностная теория частоты истинности, сформулированная нами ранее, найдет разумное и интересное в предметной области данной главы.

Поскольку методы историографии не всегда формулируются в явной форме, легко не заметить ту роль, которую играют гипотезы в истории. При этом то, что гипотезы в данной области являются имплицитными и применяются в неявном виде, отнюдь не делает их функцию менее важной. На каком этапе в работе историка возникает потребность в гипотезах? В первую очередь историк должен выбрать определенный период прошлого, который он будет изучать. Далее внутри этого периода он должен отобрать те события, которые он считает значимыми. Так, он может решить изучать американские колонии между 1700-м и 1765 годами, но при этом не учитывать то, что Джон Адамс ел на завтрак 1 января 1763 года. То, что события внутри определенной географической области в течение определенного периода времени могут исследоваться без особого учета событий за пределами указанных границ, с очевидностью является лишь допущением. Также допущением является и то, что внутри такого ограниченного поля некоторыми событиями можно пренебречь как неважными. Каждое из этих допущений зависит от теорий причинно-следственных связей в обществе и человеческого поведения, т. е. теорий, обусловливающих основные результаты, получаемые историком.

Существует и еще один способ, которым теории детерминируют выбор историка. Материал, который служит ему исходными данными, может быть фрагментарным и не позволяющим получить полного представления относительно исследуемого предмета; так обстоит дело в исследованиях древних людей, таких как египтяне. С другой стороны, материал может быть столь обильным, что историк может в нем потонуть; примером тому являются события Первой мировой войны. В любом случае требуются гипотезы, которые позволят историку либо предположить наличие тех или иных отношений для увязывания слишком скудных элементов, либо отобрать то, что является значимым, из чрезмерного количества материала.

Повсеместность гипотез в историческом исследовании станет более явной, если мы будем рассматривать задачу историка как систематическую попытку ответить на следующие вопросы. (Эти вопросы, в общем, не получают ответа в том порядке, в котором они предложены, равно как ни на один из них нельзя ответить, не дав ответов и на другие вопросы.)

1. Допустимы ли в качестве оснований рассматриваемые в исследовании данные; являются ли источники подлинными? Данный вопрос можно также сформулировать в виде исследования происхождения и последующего развития данных. К нему относятся такие темы, как подлинное авторство тех или иных документов, характер и компетентность самого автора.

2. Каково значение утверждений, содержащихся в источниках; что означают конкретные сохранившиеся следы прошлого? В таком исследовании должен рассматриваться язык, цель, социальные условия, в которых зародился источник.

3. Являются ли истинными утверждения, содержащиеся в данных; можем ли мы полагаться на источники информации относительно прошлого? Ответы на данный вопрос тесно связаны с ответами на первый вопрос, поскольку аутентичность, например, какого-либо документа зачастую определяется по той информации, которую он содержит, и наоборот.

4. Каковы объяснения событий прошлого; каковы те систематические связи между различными истинными утверждениями, в терминах которых мы достигаем понимания прошлого?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.