(γ). Права отдельного лица

(?). Права отдельного лица

Эта всеобщность, которой достигает отдельное лицо как таковое, есть чистое бытие, смерть; это есть непосредственная естественная завершенность становления (Gewordensein), а не действование сознания. Долг члена семьи, вследствие этого, присовокупить эту сторону, дабы и его последнее бытие, это всеобщее бытие, принадлежало не одной только природе и не оставалось чем-то неразумным, а чтобы утверждалось за ним нечто содеянное и право сознания. Другими словами, смысл поступка состоит скорее в том, что (так как поистине покой и всеобщность сознающей себя самое сущности не принадлежат природе) отпадает видимость такого действования, которое присваивает себе природа, и восстанавливается истина. — То, что делала в единичном лице природа, есть та сторона, с которой его превращение во всеобщее проявляется как движение чего-то сущего. Правда, само это движение оказывается внутри нравственной общественности и имеет ее своей целью; смерть есть завершение и наивысший труд, который предпринимает индивид как таковой в интересах этой общественности. Но поскольку индивид есть по существу единичное, постольку дело случая, что его смерть непосредственно была связана с его трудом в интересах всеобщего и была результатом его. Если смерть отчасти и была этим результатом, то она есть естественная негативность и движение отдельного лица как сущего, в котором сознание не возвращается в себя и не становится самосознанием; или: так как движение сущего состоит в том, что последнее снимается и достигает для-себя-бытия, то смерть есть та сторона раздвоения, в которой достигаемое для-себя-бытие есть нечто иное, чем сущее, вступившее в движение. — Так как нравственность есть дух в его непосредственной истине, то стороны, на которые раздваивается его сознание, также подпадают под эту форму непосредственности; и единичность переходит в ту абстрактную негативность, которая, будучи лишена утешения и примирения в себе самой, по существу должна принять единичность посредством действительного и внешнего поступка. — Кровное родство, следовательно, дополняет абстрактное природное движение тем, что оно присовокупляет движение сознания, приостанавливает деяние природы и избавляет кровного родственника от разрушения или, лучше сказать, так как разрушение, превращение его в чистое бытие, необходимо, то кровное родство берет на себя и самый акт разрушения. — Благодаря этому получается, что и мертвое, всеобщее бытие становится тем, что возвращается внутрь себя, для-себя-бытием, или бессильная чистая единичная единичность возвышается до всеобщей индивидуальности. Мертвый, так как он освободил свое бытие от своего действования или негативного «одного», есть пустая единичность, лишь пассивное бытие для другого, отданное в добычу всякой низшей, лишенной разума индивидуальности и силам абстрактных материй, — и то и другое теперь могущественнее его: первая в силу того, что она обладает жизнью, вторые — в силу их негативной природы. Семья отвращает от него эти оскверняющие его действия бессознательного вожделения и абстрактных сущностей, заменяет их собственным действованием и соединяет родственника с лоном земли — стихийной непреходящей индивидуальности; тем самым она делает его соучастником в некоторой общественности, которая, напротив, одолевает и связывает силы отдельных материй и низшие формы жизни, желавшие стать свободными по отношению к нему и разрушить его.

Итак, этот последний долг составляет совершенный божественный закон или положительный нравственный поступок по отношению к отдельному лицу. Всякое другое отношение к нему, которое не остается в сфере любви, а нравственно, принадлежит человеческому закону и имеет негативное значение, сводящееся к тому, что оно освобождает отдельное лицо от включения в природную общественность, к которой оно принадлежит как действительное отдельное лицо. Но если уже человеческое право имеет своим содержанием и силой действительную сознающую себя нравственную субстанцию — народ в целом, а божественное право и закон имеет своим содержанием отдельное лицо, которое находится по ту сторону действительности, то это лицо не лишено мощи; его сила есть абстрактное чисто-всеобщее, стихийный индивид, который индивидуальность, вырывающуюся из стихии и составляющую сознающую себя действительность народа, отбрасывает назад в чистую абстракцию как свою сущность в такой же мере, в какой эта последняя есть основа индивидуальности. — Как эта мощь проявляется в самом народе, будет еще развито дальше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.