B. Отчужденный от себя дух; образованность

B. Отчужденный от себя дух; образованность

Нравственная субстанция сохраняла противоположность заключенной в ее простом сознании, а последнее — в непосредственном единстве со своей сущностью. Сущность имеет поэтому простую определенность бытия для сознания, которое непосредственно направлено на бытие и нравы которого составляет это бытие; сознание не считает себя «этой» исключающей самостью, равным образом и субстанция не имеет значения исключенного из нее наличного бытия, с которым сознание должно было бы составить «одно» лишь путем отчуждения от себя самого и в то же время должно было бы породить субстанцию. Но тот дух, чья самость есть абсолютно дискретное, имеет свое содержание перед собой как некую столь же косную действительность, и определение мира состоит здесь в том, что он есть нечто внешнее, негативное самосознания. Но этот мир есть духовная сущность, он в себе есть взаимопроникновение бытия и индивидуальности; это его наличное бытие есть произведение самосознания, но точно так же и некоторая непосредственно имеющаяся налицо, чуждая ему действительность, которая обладает свойственным ей бытием и в которой самосознание себя не узнает. Он есть внешняя сущность и свободное содержание права; но эта внешняя действительность, которую господин правового мира ощущает в себе, есть не только та стихийная сущность, которая случайно имеется налицо для самости, но она есть его работа — не положительная, а напротив, негативная его работа. Она получает свое наличное бытие благодаря тому, что самосознание отрешается от самого себя и отказывается от своей сущности, а это отрешение в том опустошении, которое господствует в мире права, кажется ему вынужденным под давлением внешнего насилия вырвавшихся на волю стихий. Эти стихии для себя суть только чистое опустошение и растворение себя самих; но именно это растворение, эта их негативная сущность и есть самость; она — их субъект, их действование и становление. Но это действование и становление, благодаря которым субстанция становится действительной, есть отчуждение личности, ибо самость, имеющая непосредственно, т. е. без отчуждения, значение в себе и для себя, лишена субстанции и есть игра указанных бушующих стихий; ее субстанция, следовательно, есть само ее отрешение, а отрешение есть субстанция или духовные силы, упорядочивающиеся в некоторый мир и благодаря этому сохраняющиеся.

Субстанция, таким образом, есть дух, обладающее самосознанием единство самости и сущности; но обе имеют друг для друга также значение отчуждения. Дух есть сознание некоторой для себя свободной предметной действительности; но этому сознанию противостоит указанное единство самости и сущности, действительному сознанию — чистое сознание. С одной стороны, действительное самосознание благодаря своему отрешению переходит в действительный мир, и этот последний возвращается в самосознание; а с другой стороны, именно эта действительность — и лицо, и предметность — снята; они — чисто всеобщие. Это их отчуждение есть чистое сознание или сущность. Наличествование непосредственно имеет противоположность в своей потусторонности, которая есть его мышление и мысленность, точно так же как это мышление и эта мысленность имеют противоположность в посюсторонности, которая есть ее отчужденная от них действительность.

Этот дух поэтому образует себе не один только мир, а мир удвоенный, разделенный и себе противоположный. — Мир нравственного духа есть его собственное наличие, и потому каждая из сил этого мира находится в этом единстве и, поскольку обе различаются, — в равновесии с целым. Ничто не имеет значения «негативного» (das Negative) самосознания; даже отошедший дух наличествует в крови родства, в самости семьи, и всеобщая власть правительства есть воля, самость народа. Но здесь наличное означает только предметную действительность, которая имеет свое сознание по ту сторону; каждый отдельный момент как сущность принимает это сознание, а тем самым и действительность от некоторого «иного», и поскольку он действителен, его сущность есть нечто «иное», нежели его действительность. Ничто не имеет духа, основывающегося и обитающего внутри его самого, а [все] находится вовне себя в некотором чуждом духе; равновесие целого не есть единство, остающееся в своей сфере, и не есть успокоение этого единства, возвращенное в себя, а покоится на отчуждении противоположного. Целое, как и всякий отдельный момент, есть поэтому некоторая отчужденная от себя реальность; оно распадается на два царства — одно, в котором самосознание действительно — оно само и его предмет, и другое — царство чистого сознания, которое по ту сторону первого не имеет действительного наличия, а состоит в вере. Итак, подобно тому как нравственный мир из разъединения божественного и человеческого закона и их форм, а его сознание — из разъединения на знание и бессознательность уходит назад в судьбу сознания, в самость как негативную мощь этой противоположности, так и оба эти царства отчужденного от себя духа возвратятся в самость; но если та была первой непосредственно значимой самостью, отдельным лицом, то эта вторая самость, возвращающаяся в себя из своего отрешения, будет всеобщей самостью, сознанием, которое овладевает понятием, и эти духовные миры, все моменты которых утверждают о себе некоторую фиксированную действительность и недуховное устойчивое существование, растворятся в чистом здравомыслии. Последнее как самое себя постигающая самость завершает образованность; оно ничего не усваивает, кроме самости, и все усваивает как самость, т. е. оно обо всем составляет понятие, уничтожает всякую предметность и превращает всякое в-себе-бытие в для-себя-бытие. Обращенное против веры как против чуждого, лежащего по ту сторону царства сущности, оно есть просвещение. Просвещение завершает отчуждение и в этом царстве, куда спасается отчужденный дух как в сознание равного самому себе покоя; оно вносит хаос в хозяйство, которое дух здесь ведет, тем, что вносит в него утварь посюстороннего мира, которую тот не может не признать своей собственностью, потому что его сознание в равной мере принадлежит этому миру. — В то же время чистое здравомыслие реализует в этом негативном занятии себя само и создает свой собственный предмет — непознаваемую абсолютную сущность и полезное. Так как таким образом действительность потеряла всякую субстанциальность и в ней ничто уже более не есть в себе, то как царство веры, так и царство реального мира низвергаются, и эта революция порождает абсолютную свободу, благодаря чему прежде отчужденный дух полностью уходит назад в себя, покидает эту страну образованности и переходит в другую страну — в страну морального сознания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.