PERTURBATIO-TERNA

— "Аз же глаголю вам: первые да будут последними, а последние станут первыми".

И спросили Его ученики: "Но, Господи: до какого предела и в каких сроках?"

И паки рек:

"— Первые да будут последними и последние первыми".

"— Но, учитель благой: если так, то какое-же царство устоит, и какая земля останется тверда, если все станет класться верхом вниз, а снизу — наверх?"

И рек снова: — "Первые да будут последними, а последние станут первыми".

Ученики же глаголаша:

"— Но если это не медь бряцающая и не кимвал звенящий: то как вырасти овощу, если будет не гряда с лежащею землею, а только мелькание заступа, переворачивающего землю со стороны на сторону?"

И паки еще рек: "Аз же истинно, истинно глаголю вам: первые станут последними, а последние первыми".

И убоялись ученики Его. И отойдя — совещались. И качали головами. И безмолвствовали.

. . . . . . . . . . . . . .

Но зашумела история: заговоры, бури, перевороты. Смятения народных волн. И все усиливаются подняться к первенству. И никто долго не может его удержать, а идет ко дну.

. . . . . . . . . . . . . .

Воистину: "Пошли серп твой на землю: и пусть пожнет растущее на ней" (Апокал.).

"И был плач и скрежет зубовный. И земля была пожата".

. . . . . . . . . . . . . .

"Он (Раскольников) пролежал в больнице весь конец поста и Святую. Уже выздоравливая, он припомнил свои сны, когда еще лежал в жару и бреду. Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и неведомой моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же сумасшедшими и бесноватыми. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, — всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех; но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться. Остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расстраиваться, — но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и все погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, — это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю"

("Преступление и наказание", издание 1884 года, страницы 500–501).

. . . . . . . . . . . . . .

"И вышедши, Иисус шел от Храма. И приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания Храма".

Иисус же сказал им: "Видите ли все это? Истинно, истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне. Все будет разрушено" (Евангелие от Матфея, глава 24, 1–2).

. . . . . . . . . . . . . .

И спросил Его Иоанн: "Господи, кто предаст Тебя?" Иисус же ответил: — "Кому Я, обмакнув в соль, подам кусок хлеба — тот предаст Меня". И, обмакнув, подал Иуде. И тотчас вошел Сатана в душу Иуде. И он, встав, пошел и предал Его".

. . . . . . . . . . . . . .

"Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам яко Иуда…"

. . . . . . . . . . . . . .

"Не спешите колебаться умом, и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания как бы нами посланного, будто бы наступает уже день Христов.

Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не прийдет, доколе не придет прежде отступление, и не откроется человек греха, сын погибели:

Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом, или святынею, так что в Храме Божием сядет Он, как Бог, выдавая Себя за Бога.

И ныне вы знаете, что не допускает открыться Ему в свое время.

Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.

И тогда откроется беззаконник — тот, Которого приход по действию сатаны будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными.

И со всяким неправедным обольщением погибающих" (Второе послание Апостола Павла к Фессалоникийцам. Глава 2, 2-10).

. . . . . . . . . . . . . .

"Я испытал тех, которые называют себя Апостолами, а они не таковы, и нашел, что они — лжецы.

И они говорят о себе, что они — иудеи, но они не таковы, а — сборище сатанинское"

(Апокалипсис, глава 2, 2–3).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.