3. Людская справедливость и причина следствий
3. Людская справедливость и причина следствий
283. Величие. — Если говорить о причинах следствий, то они лишний раз подтверждают величие человека, — мысль о неукоснительном порядке подсказало ему своекорыстие.
284. Человек велик даже в присущем ему своекорыстии, ибо именно это свойство научило его блюсти образцовый порядок в делах и творить добро согласно расписанию.
285. Справедливость, сила. — Справедливо подчиняться справедливости, невозможно не подчиняться силе. Справедливость, не поддержанная силой, немощна, сила, не поддержанная справедливостью, тиранична. Бессильная справедливость неизменно будет встречать сопротивление, потому что дурные люди никогда не переведутся на свете, несправедливая сила всегда будет вызывать возмущение. Значит, нужно объединить силу со справедливостью и либо справедливость сделать сильной, либо силу — справедливой.
Справедливость легко оспорить, сила очевидна и неоспорима. Поэтому справедливость так и не стала сильной — сила не признавала ее, утверждая, что справедлива только она, сила, — и тогда люди, увидев, что им не удастся сделать справедливость сильной, порешили считать силу справедливой.
286. Занятное зрелище являют собой иные люди: отвергнув все законы, заповеданные Богом и природой, они безотказно повинуются законам, ими же самими придуманным, — взять хотя бы, к примеру, воинов Магомета, воров, еретиков и пр. К этой компании принадлежат и логики. Их своевольству, судя по всему, нет и не может быть ни границ, ни преград — столько законнейших и священнейших они уже презрели.
287. Монтень не прав: обычаю надобно следовать, потому что он — обычаи, а вовсе не потому, что он разумен или справедлив. Меж тем народ соблюдает обычай, твердо веря в его справедливость, иначе немедленно отказался бы от него, так как люди согласны повиноваться только разуму и справедливости. Неразумный или несправедливый обычай был бы сочтен тиранским, а вот власть разума и справедливости, равно как и власть наслаждения, никто не обвинит в тиранстве, ибо стремление к тому, и другому, и третьему неотрывно от самой человеческой природы.
Итак, всего лучше было бы подчиняться законам и обычаям просто потому, что они — законы, уразуметь, что ничего истинного и справедливого все равно не придумать, что нам в этом не разобраться и, стало быть, следует принять уже принятое, никогда и ничего в нем не меняя. Но народ глух к подобным рассуждениям, он убежден, что обрести истину ничего не стоит, она — в этих законах и обычаях, поэтому и верит им, считая древность происхождения доказательством содержащейся в них истины (а не просто правомочности), потому и готов им повиноваться. Но стоит объяснить народу, что такие-то законы и обычаи никуда не годятся, — и он поднимет бунт. А ведь если на любой закон или обычаи посмотреть под определенным углом зрения — он и впрямь никуда не годится.
288. Несправедливость. — Опасно говорить народу, что законы несправедливы, — он повинуется им лишь до тех пор, пока верит в их справедливость. Стало быть, народу следует неустанно внушать: законам должно повиноваться просто потому, что они — законы, равно как власти предержащей — просто потому, что она — власть, независимо от их справедливости. Если народ усвоит все вышесказанное, опасность бунта будет предотвращена, а это, по сути дела, и есть определение справедливости.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.