Глава 8 Прозрение анаксагора

Глава 8

Прозрение анаксагора

Анаксагор родился в Клазоменах, городе в Малой Азии, около 500 года до н. э. Будучи греком, он являлся, несомненно, гражданином Персии, ибо Клазомены после подавления Ионийского восстания отошли к Персии. Вполне возможно, что он прибыл в Афины в составе персидской армии. Если это так, то становится ясным, почему он появился там в год битвы при Саламисе, то есть около 479 года до н. э. Он был первым философом, осевшим в этом городе, который впоследствии, в эпоху своего расцвета, стал центром философской мысли¹.

От Платона² мы узнаем, что молодой Перикл был учеником Анаксагора; впоследствии этот факт принес философу много неприятностей, ибо, прожив в Афинах тридцать лет, где–то в 450 году до н. э. он был предан суду политическими противниками Перикла. Диоген писал, что его обвинили в неуважении к богам (согласно Сотиону) и в предосудительных занятиях метеорологией (согласно Сатиру). Что касается первого обвинения, то, по словам Платона, оно было основано на утверждении Анаксагора, что Солнце есть раскаленный докрасна камень, а Луна имеет земное происхождение. Эти обвинения, вне всякого сомнения, были сфабрикованы для того, чтобы через Анаксагора нанести удар по Периклу. (Еще один учитель Перикла, Дамон, был подвергнут остракизму.) Анаксагор был осужден, но позже его выпустили из тюрьмы, возможно по приказу самого Перикла, после чего он удалился в Ионию, где поселился в Лампсаке, колонии Милета. Здесь он, вероятно, основал школу. Горожане Лампсака в память о нем воздвигли на рыночной площади памятник (алтарь Ума и Истины). Говорят, что день его смерти еще долго отмечался как праздник для школьников, что было установлено по воле самого Анаксагора.

Анаксагор изложил свою философию в книге, из которой до нас дошли только фрагменты, составлявшие ее первую часть. Фрагменты эти были изложены в книге Симплиция (VI век н. э.), которому мы и обязаны тем, что он сохранил для нас идеи Анаксагора.

Анаксагор, как и Эмпедокл, разделял точку зрения Парменида о том, что Бытие ниоткуда не возникает и никуда не исчезает, ибо оно неизменно. «Эллины неправильно понимают появление и исчезновение, ибо ничто не появляется и не исчезает, но существует только смешение и разделение вещей сущих»³ (то есть тех, которые постоянно присутствуют в мире). Таким образом, оба мыслителя были уверены, что материя неуничтожима, и оба пытались примирить эту идею с очевидным фактом изменений, положив в основу Вселенной неразрушимые материальные частицы, смешение которых приводит к образованию различных вещей, а разделение – к их уничтожению. Однако Анаксагор не разделял точку зрения Эмпедокла, утверждавшего, что исходные частицы соответствуют четырем элементам – земле, воде, воздуху и огню. Анаксагор учил, что все, что имеет части, качественно сходные с целым, – это и есть исходное вещество, ни из чего не выводимое. Аристотель называет такие целостности, части которых ничем не отличаются от него по качеству, подобными та o^oio^epf), в противовес неподобным тО (ivo^oio^epeq. Различие между ними нетрудно понять, если проиллюстрировать его на простом примере. Если мы разрежем пополам кусок золота, то обе половинки так и останутся золотом (то есть части качественно остались теми же, что и целое), поэтому такое целое можно назвать подобным. Если же, однако, собаку или живой организм разрезать пополам, то мы отнюдь не получим двух одинаковых собак. Поэтому целое в этом случае неподобно. Общий смысл идеи Анаксагора ясен, и ни к чему запутывать этот вопрос, привлекая данные современных научных экспериментов. Некоторые вещи имеют качественно сходные части, и такие вещи являются исходными и непроизводными от чего–либо. (Что касается понятия «класс» или «тип», то ни одно заданное соединение частиц нельзя назвать исходным и непроизводным.) «Как могут волосы произойти от того, что не является волосами, и плоть от того, что не является плотью?»⁴ – спрашивает Анаксагор. Но из этого вовсе не следует, что все, что выглядит подобным, действительно является таковым. Таким образом, по утверждению Аристотеля, Анаксагор не считал четыре элемента Эмпедокла – землю, воздух, огонь и воду – действительно исходными; напротив, они суть смесь многих качественно различных частиц.

Изначально все частицы – а Анаксагор считал, что неделимых частиц не бывает, любого типа были перемешаны. «Все вещи были соединены, бесконечные как по числу, так и по своей малости, поскольку малое было тоже бесконечным. А поскольку все вещи были соединены, ни одну из них нельзя было различить вследствие их малости»⁵. Предметы, которые мы видим, возникают, когда исходные частицы соединяются; в конечном объекте доминируют частицы определенного типа. Так, в исходной смеси частицы золота были рассеяны и смешаны с частицами других видов; но когда частицы золота соединились и стали преобладать (несмотря на наличие других частиц), то получился металл, который мы называем золотом.

А почему мы говорим «несмотря на наличие других частиц»? Потому что в конкретных объектах присутствуют (согласно Анаксагору) частицы всех видов, однако они соединяются в такой пропорции, что один тип частиц преобладает и весь объект приобретает черты доминирующих частиц.

Анаксагор придерживался идеи, что «во всем есть часть всего», вероятно, потому, что не видел, как иначе можно было бы объяснить факт изменений. Например, если трава становится плотью, значит, в траве присутствовали частицы плоти (иначе как может «плоть «появиться» из того, что не было плотью»?), но в траве преобладают травяные частицы. Таким образом, трава состоит преимущественно из травяных частиц, но она содержит и другие частицы, ибо «во всем есть часть всего» и «вещи, существующие в одном мире, не могут быть разделены или отрезаны друг от друга, ни теплое от холодного, ни холодное от теплого»⁶. Таким способом Анаксагор пытался поддержать теорию бытия Параменида, разделяя в то же время реалистскую трактовку изменения, не отрицая его как обман чувств, а принимая как очевидность и пытаясь примирить эту трактовку с теорией бытия элеатов. Позднее Аристотель попытается ответить на вопросы, поднятые Парменидом в отношении изменения, установив различие между возможностью и действительностью.

Бернет считает, что Анаксагор вовсе не думал, как предполагали эпикурейцы, «что в хлебе и воде есть крошечные частицы, подобные частицам крови, плоти и костей». По мнению Анаксагора, именно благодаря противоположностям, теплу и холоду, сухости и влаге, все содержит в себе часть всего. Мы уже приводили высказывание Анаксагора, что «вещи, существующие в одном мире, не могут быть разделены или отрезаны ножом друг от друга, ни тепло от холода, ни холод от тепла». Более того, по Анаксагору, не существует неделимых частиц, которые можно было бы считать исходными, поскольку каждая частица может быть разделена на более мелкие частицы и так до бесконечности. Но из неделимости частиц не обязательно, по мнению этого философа, следует, что нет исходных типов частиц, которые не могли бы быть разделены по признаку качества. И разве не Анаксагор задал вполне резонный вопрос: «Как может волос появиться из того, что не является волосом?» В добавление к тому, что мы узнали о смеси всех вещей – «о влаге и сухости, тепле и холоде, свете и тьме, и о большом количестве земли в ней, и о бесчисленном множестве семян, совсем не похожих друг на друга. Ибо ни одна вещь не похожа ни на какую другую. А если это так, мы должны принять, что все вещи составляют единое целое». Вряд ли Анаксагор хотел сказать этим, что «противоположности» занимают какое–либо особое положение. Допуская, что Бернет высказывается в пользу этого, мы тем не менее предпочитаем интерпретацию, уже данную в тексте.

До сих пор философия Анаксагора была лишь вариантом Эмпедокловой интерпретации и адаптации системы Парменида и не содержит каких–либо ценных положений. Но когда мы переходим к вопросу о том, какая сила создала все вещи из первичной массы, мы понимаем, какой вклад сделал Анаксагор в философию. Эмпедокл полагал, что движение во Вселенной возникает под действием двух физических сил – Любви и Борьбы. Анаксагор же вместо этого вводит Нус, или Ум. «С появлением Анаксагора забрезжил свет, хотя и слабый, потому что он понял сам принцип»⁷. «Ум, – утверждает Анаксагор, – имеет власть над всеми вещами в жизни, большими и малыми. И Ум имел власть над вращением, так что мир начал вращаться с самого начала… И Ум утвердил порядок вещей, которые еще появятся, всех вещей, которые были, есть и будут, и это вращение, в котором участвуют звезды и солнце, луна, воздух и эфир, которые разделены. И само вращение вызвало разделение, и плотное отделено от разреженного, теплое от холодного, яркое от темного и сухое от влажного. И существует много частей во многих вещах. Но ни одна вещь полностью не отделена от других, за исключением Ума. И все виды Ума схожи, великие и малые; но ничто не похоже на что–то другое, но каждая отделенная вещь есть и была проявлением тех частиц, которых в ней больше всего»⁸.

Нус «бесконечен и самоуправляем и не смешан ни с чем, он один и сам по себе»⁹. Как же тогда Анаксагор определяет Ум? Он называет его «тончайшим и чистейшим из всех вещей, обладающим знанием обо всем и величайшей властью…». Он также говорит о нем как о «сущем во всем, что есть в окружающей массе»¹⁰. Таким образом, философ говорит об Уме как о материальном предмете, являющемся «тончайшем из всех вещей» и занимающем пространство.

На основе этого Бернет утверждает, что Анаксагор никогда не поднимался выше концепции вещественной сущности Ума. Он считал Нус чище всех других материальных вещей, но ему и в голову не приходила мысль о том, что он может быть нематериальным или бестелесным. Этого не допускает и Целлер, а Стейс указывает на то, что «на протяжении всей своей истории философия пыталась разрешить проблему – как выразить нечувственную по своей природе мысль с помощью языка, существующего для выражения чувственных идей». Если мы называем Ум «чистым» или говорим, что один человек умнее другого, это еще не значит, что нас можно назвать материалистами. То, что Анаксагор утверждал, что Ум занимает место в пространстве, вовсе не означает, что он считал его телесным, даже если бы он имел понятие четкой границы между разумом и материей. Непространственность Ума – более поздняя концепция. Вероятно, наиболее удовлетворительным объяснением является то, что Анаксагор в своей концепции духовного не смог четко представить себе радикальное различие духовного и телесного. Но из этого вовсе не следует, что он был догматическим материалистом. Наоборот, он первый вводит духовный и интеллектуальный принцип, хотя ему не удалось полностью понять сущностную разницу между этим принципом и материей, которую он оформляет и приводит в движение.

Нус присутствует во всех живых существах, людях, животных и растениях, и одинаков везде. Следовательно, различия этих объектов существуют вследствие различия не их душ, а тел, которые способствуют или препятствуют более полному функционированию Ума.

Нус не следует считать созидающей материей. Материя вечна, и функция Ума заключается в том, что он запускает вращательное движение или вихрь в массе смешанных между собой частиц, а потом, по мере распространения вихря, направляет его действие, вызывающее последующее движение. Поэтому Аристотель, который в своей «Метафизике» говорит, что Анаксагор «выделяется как единственный трезвомыслящий человек в толпе пустых болтунов, которые ему предшествовали»¹¹, утверждает также, что «Анаксагор использует Ум в качестве deus ex machina, чтобы объяснить, как возник мир; и, когда он затрудняется объяснить, почему существует то или иное явление, он вытаскивает на свет божий свой Нус. Но в других случаях он выдвигает в качестве первопричины не Ум, а что–нибудь другое»¹². Так что мы легко можем понять разочарование Сократа, который, открыв для себя Анаксагора, решил, что нашел совершенно новый подход: «Мои самые смелые надежды обратились в прах, когда я продолжил и обнаружил, что этот человек совершенно не понимает, как использовать свой Нус. Он утверждает, что существующий порядок возник под действием чего угодно – воздуха, эфира, воды и множества других случайных вещей, но никак не под действием Ума»¹³. И все–таки, хотя Анаксагор не смог полностью использовать открытый им Нус, его заслуга заключается в том, что он обогатил греческую философию исключительно важным принципом, который в будущем принесет столь прекрасные плоды.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.