I

I

Данте любит Флоренцию с такой страстью, словно это не город, а женщина. Эта женщина оттолкнула его, и он бранит ее и клянет, а в глазах меж тем горит любовь. Ни один известный мне поэт не связал свое имя с городом так тесно, как он. На форзаце «Комедии» многие века стоит надпись: «Начинается комедия Данте Алигьери, флорентийца родом, но не нравами».

Во времена Данте Флоренция переживала период интенсивного роста. К моменту рождения Данте во Флоренции проживало около сорока тысяч человек. Через тридцать пять лет, к началу XIV века, население почти удвоилось. Флоренция – средневековый город, обнесенный стенами и рвом, облик его, как я отмечал в одной из глав об «Аде», создают прежде всего высокие башни – жилища знатных семейств, а одновременно крепости, где они укрываются во время междоусобиц, которые, надо сказать, бушуют постоянно. При этом Флоренция – вольная республика с широкими контактами по всему миру. «Первый в мире современный город» – так назвал ее Якоб Буркхардт[18]. Повсюду славятся ее текстильные мануфактуры. Ее банкиры – мощнейшая экономическая сила той эпохи; императоры, короли, города, князья и сам римский папа обращаются к ним за финансовой поддержкой. Несмотря на запрет взимать проценты с кредитов, просители их выплачивают, причем в грабительских размерах. Вопреки притязаниям императора Священной Римской империи на монополию чеканки монет, город с 1252 года чеканит собственную золотую монету – флорин, с изображением Иоанна Крестителя, святого патрона Флоренции, на одной стороне и лилией на другой, той самой лилией, которую, как гласит знаменитый стих «Комедии», партийная ненависть не раз окрашивала в красный цвет. Флорин имел хождение во всех концах цивилизованного мира и был предметом подражаний и подделок. Подобно тому как Шекспир словно бы отчасти черпает силу в возросшей мощи Англии при Елизавете I и в «Генрихе IV» и «Юлии Цезаре» отчетливо слышно, как волны мирового океана плещут о борта кораблей Дрейка[19], гигантский замысел Данте связан с подъемом Флоренции и богатством и могуществом ее граждан.

Семейство Данте проживало во Флоренции на протяжении многих поколений. Одного из своих предков, Каччагвиду, Данте-пилигрим встречает в Раю (XV, 88), и тот рассказывает ему, что был посвящен в рыцари императором Конрадом III Гогенштауфеном (он правил в 1138–1152 годах) и погиб в одном из крестовых походов в Святую Землю. Погибнуть рыцарем в крестовом походе, очевидно, считалось столь же высоким отличием, как в наши дни пилотировать английский истребитель в сражении за Великобританию в 1940–1941 годах или быть русским танкистом в Сталинградской битве.

Многие дантоведы признают реальность этого героического предка Данте, хотя, помимо сказанного в «Комедии», достоверных сведений о Каччагвиде нет. С большим сомнением относились к сообщениям ранних биографов (Боккаччо и Леонардо Бруни из Ареццо[20]), что предки Данте принадлежали к числу римлян, некогда основавших город Флоренцию. В те времена было принято приписывать выдающимся личностям такое происхождение. Та же фальсификация происхождения обеспечивала каждый итальянский город римским или – забирай выше! – троянским прошлым.

Гордость происхождением была приметой эпохи, однако у натур благородных выступала не как магия родословной и семейная спесь, а уживалась со способностью индивида в помыслах и делах сравняться с предками. Данте неоднократно бичевал родовую спесь. В «Пире» он пишет: «<…> мы часто говорим о благородном и негодном коне, о благородном и простом соколе, о благородной и плохой жемчужинах. Если <…> у людей оно (благородство. – У.71.) означает отсутствие памяти о своем низком происхождении, то на такую гнусность следовало бы ответить не словами, а ударом кинжала»[21]. Впрочем, это не мешает самому Данте кичиться благородством происхождения, ведь даже в «Комедии» проскальзывают сдержанные намеки на римских пращуров. Всему у Данте присущи значимость и величие, но это не означает, что у него недостает страстей, какие обыкновенно считаются отнюдь не самыми почтенными. Джованни Папини (Giovanni Papini) справедливо отмечает, что, хотя Данте и христианин, он редко руководствуется евангельскими добродетелями. Евангелие проповедует бедность, однако Данте в своей жизни бедность презирает. Евангелие велит прощать врагам, Данте же трудно отказаться от возможности отомстить. Евангелие требует смирения, однако такого надменного поэта, как Данте, еще поискать. Он наполняет свои произведения самовосхвалениями, а в «Комедии», оказавшись в Лимбе, дозволяет принять себя в круг первейших поэтов мира. Тростник смирения опоясывает пилигрима, но создатель его жаждет неувядаемых лавров Аполлона.

Объективных документов, освещающих жизнь Данте, в нашем распоряжении совсем немного. Большую часть сведений о поэте приходится черпать из его собственных писаний, созданных за годы, полные внешних событий и драматических конфликтов. Правда, не сохранилось ни строчки, написанной рукою самого Данте. За семь минувших веков – в 1965 году отмечался семисотлетний юбилей поэта, хотя, в общем-то, и этот юбилей сомнителен, ведь фактически только предполагается, что Данте родился в 1265 году, – даже подписи Данте не обнаружено. «Комедия» начинается сообщением, что странствие пилигрим предпринимает в середине своей жизни, а так как известно, что в Средние века продолжительность жизни составляла семьдесят лет, то к половине жизни человек подходил в тридцатипятилетнем возрасте. Поскольку же странствие – в пользу этого говорят веские, но не абсолютно неопровержимые аргументы – предпринимается в 1300 году, то, скорей всего, родился Данте тридцатью пятью годами раньше.

Значительной роли в жизни Флоренции семейство Данте, видимо, не играло. Принадлежало оно к мелкому дворянству, которое было разорено поднимающимся классом банкиров и промышленных магнатов. Всю свою жизнь Данте ненавидел нуворишей, спекулянтов и ростовщиков, тех, кто жил за счет чужого труда. Сведения о том, что его отец, Алигьери да Беллинчоне, о котором, кроме имени, почти ничего не известно, якобы занимался ростовщичеством, подтвердить не удалось. В своих сочинениях Данте нигде не упоминает ни о своих родителях, ни о своей жене Джемме Донати, ни о пятерых своих детях. Двое его сыновей занимались комментированием «Комедии», но не обладали даже малой толикой отцовской гениальности. Молчание Данте о семье интриговало толкователей и служило источником фантастических домыслов. Известно, что родители поэта умерли рано. И если пилигрим в «Комедии» часто называет Вергилия отцом, а его отношение к Беатриче неоднократно уподобляется отношениям меж матерью и ребенком, то, как полагает Папини, во всем этом, вероятно, отражается потребность в родительской ласке, которой он лишился в раннем возрасте.

Семья Данте традиционно принадлежала к партии гвельфов, равно и саму Флоренцию можно охарактеризовать как город гвельфов. Названия партий – гвельфы и гибеллины – в то время уже изрядно утратили свое первоначальное значение. Быть гвельфом исходно означало – быть приверженцем самоуправления, а в тогдашней борьбе за власть между папой и императором держать сторону первого. Средний класс был гвельфским, отстаивал свободу наперекор любым притязаниям властей предержащих и содействовал демократическим тенденциям на внутриполитическом уровне. «Коммуна Флоренции никогда не платила дани императорам, она всегда была свободна», – гласил ответ флорентийцев штатгальтеру Рудольфа Габсбурга в Г28Г году. Быть же гибеллином означало признавать власть Римского императора и видеть идеал в авторитарно-аристократическом способе правления. К этой партии принадлежала в первую очередь старинная знать, владевшая замками и землями. В Дантовой Флоренции таких людей было предостаточно, однако в ту пору они уже лишились значительной доли своего могущества. В Г282 году их отстранили от управления, и в городе установилась «демократия», опиравшаяся на ремесленные цехи, но фактически подчинявшаяся диктату банкиров и промышленников.

Впрочем, идеологической границы, по поводу которой велись бы теоретические споры, между гвельфами и гибеллинами уже не существовало. Взаимоотношения были примерно такие же, как между «социалистами» и «буржуазными консерваторами» в нынешней Швеции. Идеологические звезды, некогда сиявшие над этими названиями, угасли. Бумажные цветы с исконными эмблемами достают только по торжественным случаям, и лишь в самых глухих уголках страны еще верят в принципиальные различия меж демократическими партиями. На деле всё определяет тактический и практический расчет.

Но в Дантовой Италии идеологическая нивелировка не привела, как у нас, к смягчению политического климата. Напротив, на всем протяжении XIII века идет процесс политического одичания, не в последнюю очередь потому, что со смертью императора Фридриха II дело империи фактически было проиграно и таким образом открылась возможность реализовать гвельфское стремление к самостоятельности. Европа вступает в долгий и мучительный период, который не завершился по сей день и когда-нибудь получит название «Борьба за национальный суверенитет». Более не существовало державы, претендующей на мировое господство и обладающей достаточными силами, чтобы поддерживать мир между поднимающимися национальными суверенами. Раскол ведет к постоянным войнам. Данте приходит к выводу, что беды Флоренции и Италии суть следствие того, что нет более мирового властителя, способного отстоять свое влияние.

Во Флоренции партийные страсти накаляются в течение всего столетия. Едва одна из партий приходила к власти, лидеров другой неизменно лишали всех постов, обвиняли в тяжких преступлениях, отдавали под суд и казнили или обрекали изгнанию. Поскольку же этот город, как и вся Италия, с незапамятных времен соблюдал обычай кровной мести, которая передает свой кинжал от поколения к поколению, и эта кровная месть вмешивалась в политическую борьбу за власть – в Аду Данте встречает своего предка, и тот презрительно поворачивается к нему спиной, ибо Данте не отомстил за его смерть, – можно представить себе, в какой жестокой обстановке жил поэт.

О детстве и отрочестве Данте во Флоренции мы имеем так же мало сведений, как и обо всех прочих обстоятельствах его жизни. Вероятно, он располагал весьма скромным достатком, который, однако, все же позволял вести жизнь человека свободного, заниматься исследованиями и поэтическим творчеством. Он ученый муж, и знания его объемлют все области тогдашней науки. Поэтому учиться он начал, по-видимому, рано. Как и любая другая эпоха, XIII век в культурном плане отнюдь не единообразен, но отмечен огромным богатством и разносторонностью, и интересы Данте простирались во многих направлениях. Прослеживая путь его образования, важно помнить, что в жизни его случались долгие периоды, когда страстный политический энтузиазм затмевал увлеченность поэтическим искусством и философией. Политическая деятельность сыграла роковую роль в его жизни и определила весь ее ход.

В XIII веке, как и в наши дни, искусство и политика были теми двумя сферами, где разные социальные слои вступали в контакт друг с другом. В Италии поэзию ценили очень высоко, и в 90-е годы Данте-поэт благодаря своим талантам поднимается по общественной лестнице и заводит друзей в самых высоких кругах. Очевидно, приблизительно к тридцати годам Данте все больше вовлекается в политическую жизнь города. Активно участвовать в этой жизни были вправе только те, кто принадлежал к какому-либо ремесленному цеху. Однако в 1295 году данное установление смягчили: теперь, просто записавшись в какой-нибудь цех, ты получал право участвовать в политике. Данте записывается в цех аптекарей и врачей, хотя, насколько известно, он не вырастил ни единого лекарственного растения и ни разу не отворял кровь. А еще до того он служил солдатом во флорентийской армии. Согласно Леонардо Бруни, чьи сведения ныне считаются в целом надежными, он был кавалеристом и И июня 1289 года, т. е. в возрасте двадцати четырех лет, сражался при Кампальдино. В «Комедии» встречаются самоуверенные намеки – см., к примеру, вводные стихи Песни двадцать второй «Ада» – на то, что он был в сражении и видел, как конница пошла в наступление. Эйрик Хорнборг[22] (Eirik Hornborg), финляндский патриот и историк, который вполне бы подошел на роль стража в современном Чистилище, ибо ему в высокой степени присущи Катоновы добродетели, как-то раз сказал мне, что тот, кто не любил, не воевал и не дожил до старости, ничего не знает о жизни. Данте отвечал этим требованиям высшей школы жизни. Было ему, правда, только пятьдесят шесть лет, но в те века жизнь отличалась куда большей суровостью, чем теперь.

Несколько лет Данте входит во флорентийский Совет Ста, а в 1300 году на два месяца становится приором, т. е. одним из двух лиц, осуществлявших исполнительные функции в городском управлении. С середины 90-х годов во Флоренции усилилась внутренняя напряженность. Партия гвельфов распадается на две фракции – Белых и Черных. Данте принадлежит к первым. Лидер Черных – Корсо Донати, родич жены Данте. В то время энергичный папа Бонифаций VIII стремится подчинить Тоскану своей власти. И Данте – один из тех флорентийцев, что особенно резко противятся папской политике. Его имя связано с целым рядом акций, направленных против папы и папских банкиров во Флоренции, кое-кого из которых изгнали из страны.

Осенью 1301 года Данте в составе посольства Белых был направлен в Рим, к папе Бонифацию. Вечный город, видимо, произвел на него огромное впечатление, недаром он столько раз упоминает в своих произведениях о его мощи и великолепии. Но поэт видел прежде всего Рим императоров – Цезаря и Августа, – а не папский город. Пока Данте находится в Риме, во Флоренцию прибывает брат французского короля Карл Валуа, посланец папы и союзник Корсо Донати. Его призвали примирить враждующие фракции. В результате его вмешательства Черные одерживают полную победу. Вспыхивает гражданская война, обе стороны действуют жестоко и цинично. Когда верх берут Черные под водительством Корсо Донати, они грабят дома и имения лидеров Белых, по обыкновению обвиняя оных в нечестности. Данте оказался среди тех, кого приговорили к денежным штрафам и изгнанию. Через два года приговор еще ужесточили: если Данте вернется в город, его надлежит схватить и заживо сжечь. Весть об участи, постигшей его партию, Данте получил на обратном пути из Рима. Папа задержал его дольше, нежели остальных участников посольства, и он подозревал, что сделано это умышленно. Девять раз он поносит Бонифация VIII на страницах «Комедии». Поминает и других главных действующих лиц переворота, совершённого Черными в 1301 году. Карл Валуа изображен Иудой, который копьем пронзает грудь Флоренции. Французский королевский дом снова и снова выступает все в том же обличье предателя. В Песни двадцать четвертой «Чистилища» появляется Форезе, брат Корсо Донати, и предсказывает, что настанет день и Корсо, привязанный к хвосту неистового коня, будет увлечен в юдоль, где нет надежды, т. е. в Ад.

Взаимоотношения Данте с семейством Донати показательны с точки зрения его ситуации в обществе. Он был женат на женщине из этого знатного рода и дружил с Форезе, в юности они даже обменивались фривольными сонетами. А смертельным его врагом во Флоренции был брат Форезе – Корсо. В «Комедии» фигурирует и их сестра Пиккарда, которую Корсо силой забрал из монастыря, где она искала мира и покоя, и принудил вступить в постылый брак. Пиккарду мы встречаем в Раю (III, 34 слл.), а стало быть, трое Донати помещены каждый в своем царстве смерти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.