Непосредственное настоящее

Непосредственное настоящее

Продолжим наше обсуждение. Мы видели, что телесное «эго» младенца осознает только непосредственное «здесь и сейчас» и буквально ограничено им. Временные последовательности целиком ускользают от него, события просто «кажутся происходящими» (паратаксическая форма, по Салливэну). В большинстве видов гуманистической терапии исключительное значение придается «непосредственному здесь и сейчас» [292], и это привело почти всех ортодоксальных психологов и психиатров к заключению, что подобные гуманистические формы терапии, в действительности, представляют собой возврат к инфантильному тифону, что они являются регрессивными и не способны ни на что большее, чем просто «отреагирование». Безусловно, некоторые разновидности «поп — терапии»[32] на самом деле таковы, но в целом этот вывод психиатров упускает из виду самое главное. На уровне зрелого кентавра непосредственное и живое настоящее действительно является доминирующей формой времени, но, кроме того, индивид имеет теперь полный доступ ко всему традиционному миру расширенных временных реалий. Он вовсе не ограничен настоящим (как телесное «эго» ребенка), а укоренен в нем и не пребывает в неведении относительно исторического времени, он просто уже не привязан к нему (как «эго»). Тифон — это до — последовательное время, кентавр — транс — последовательное. Первый не ведает о мире линейного времени, второй начинает его трансцендировать. И, естественно, они кажутся похожими, но насколько же они фактически отличаются друг от друга, и сколь катастрофично было бы приравнивать их друг к другу! Раз линейное время было создано (опять необходимый и крайне желательный шаг), значит, оно может быть трансцендировано, и это будет не регрессией, а эволюцией.

Поскольку формой времени на экзистенциальном уровне является непосредственное, яркое и живое настоящее, многие ориентированные на уровень кентавра терапии пользуются этим, как одной из новых трансляций, дающихся клиенту [291]. То есть (в дополнение к некоторым другим кентаврическим трансляциям, которые мы обсуждали — таким как образное видение и интенциональность), широко используется трансляция «видения всей реальности как настоящего» (как в гештальт — терапии — «реально только то, что здесь и сейчас»). Индивид учится видеть мысли о вчерашнем, как происшествия в настоящем, и ожидание завтрашнего, как деятельность в настоящем (кстати, это теория времени св. Августина: прошлое — только воспоминание, будущее — лишь ожидание, но оба они суть факты настоящего). В той мере, в какой человек добивается глобального успеха с такой трансляцией, он трансформирует прежнее время в экзистенциальное; весь абстрактный и призрачный мир линейного времени, который уже выполнил свое назначение, сжимается в интенсивность настоящего. Индивид просто продолжает эту «проработку» до тех пор, пока трансформация более или менее не завершится и он не обоснуется в живом настоящем без того, чтобы быть им ограниченным [221], [292].

Способность жить полностью в настоящем является первостепенной характеристикой кентавра, каким я его описываю, поэтому неудивительно, что почти все специалисты по психологии развития, изучавшие «высокоразвитых личностей» — а кентавр представляет собой именно такое существо, — сообщали, что «терпимость к неопределенности и способность интенсивно жить в настоящем являются аспектами высших стадий [внутреннего роста]» [243].

Разве это регрессия? Я не понимаю, как можно трезво придерживаться подобного вывода. Скорее, можно предположить, что, если настоящее телесного «эго» было до — последовательным, то настоящее кентавра — транс — последовательно: самость взирает на поток линейных событий, оставаясь выше и за пределами временной последовательности. Она может видеть прошлое и будущее как настоящее, как наличные мысли из настоящего; она по — прежнему может видеть прошлое и будущее, вспоминать вчерашнее и планировать завтрашнее, но она способна видеть их как движения настоящего, — подобное восприятие неизмеримо превосходит возможности тифона. Младенческое телесное «эго» может видеть только настоящее; кентавр же видит из него все время. Совершенно ясно, что это две абсолютно различные формы осознания, центрированного на настоящем.