Читайте также
XXXIV
(к стр. 283)Павел, утверждая, что у людей нет отговорки, говорит это по человеческому обычаю. Ибо в гл. 9 того же Послания он ясно учит, что Бог жалеет, кого хочет, и ожесточает, кого хочет, и что людям нет прощения только по той причине, что они находятся во власти Бога, как
XXXIV.
О Дао Великий,
о Разливанный!
Он — во всем и повсюду.
Всему сущему — жизнь и опора,
и — не отказывает.
Дела свершающий
и — неведомый.
Всему сущему — кров и опека,
но к власти не прибегающий.
Неизменно Бесстрастный,
можно назвать: «Ничтожнейший».
Сущее все приемлющий,
но
XXXIV
Великий Путь разливается привольно!
Он может быть и слева, и справа.
Все вещи опираются на него, чтобы жить,
И он их не отвергает,
Во всем достигает успеха,
И не имеет славы.
Он одевает и кормит все вещи,
Но им не хозяин,
Вечно лишенный желаний –
Его можно причислить к
XXXIV
Великий Путь разливается привольно!
Он может быть и слева, и справа.
Все вещи опираются на него, чтобы жить,
И он их не отвергает,
Во всем достигает успеха,
И не имеет славы.
Он одевает и кормит все вещи,
Но им не хозяин,
Вечно лишенный желаний –
Его можно причислить к
XXXIV
Дьявол служит Богу наперекор себе, как однажды признался Фаусту Мефистофель, один из очень умных дьяволов:Я – часть той Силы,Что вечно делает добро, желая зла.Ein Teil von jener Kraft,Die stets das B?se will und stets das Gute schafft.В главном все же не признался, – что для него невольное служение
XXXIV
О конце Таммузовых таинств мы ничего не знаем, но отчасти можем судить о них по концу позднейших таинств Адонисовых.Когда, после семидневного плача, наступает тишина, то снимают с плащаницы восковое изваяние мертвого тела, с кровавою раною, омывают его водою, умащают
XXXIV
«I?tar Mami» – «Мама», – пролепетал Вавилон первым детским лепетом, и это ему зачтется в веках и в
XXXIV
Мир гибнет, оттого что забыл Мать.Мужское возобладало над женским. Война есть дело мужское, – и вот, война бесконечная: «Все будут убивать друг друга». И погибнет мир в огне войны, если не потушат огня слезы
XXXIV
«Господи, дай мне простых, понятных слов». Должен бы молиться всякий, кто хочет в наши дни говорить о Конце.«Тятенька, боюсь» – вот, кажется, самое простое слово, но попробуйте сказать его в нынешней, «мирной» Европе, – будет «неприлично», в лучшем случае, а в худшем –
XXXIV
Очень вероятно, что теперь еще для нас немые знаки критских письмен, когда заговорят, скажут то же, что три главных здешних символа: Лабиринт, Бык и двуострая Секира.Что такое Лабиринт? Символ «дурной бесконечности», безысходности, вечного, все на одном и том же месте,
XXXIV
«Те, кто со Мной, Меня не поняли. Qui mecum sunt, non me intellexerunt» (Actua Petri cum Simone, с. 10, p. 58, ed. Lipsius. – Resch, 277). И это «незаписанное слово» agraphon, тоже согласно с Евангелием: «Еще ли не понимаете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните?» (Мрк. 8, 17.)
XXXIV
Матерь богов и Богоматерь: та – лишь тень, эта – тело. Здесь же, в Эфесе, где была та, будет и эта. Храмы Кибелы будут базиликами Девы Марии; куреты и корибанты, спутники той, будут херувимами и серафимами этой (Graillot, 409). Слово нашей Херувимской «Доруносима» – от
XXXIV
Если бы неверующий наших дней или даже верующий, как нынешние христиане веруют, присутствовал на этих таинствах и увидел все, что посвященные видели, то, вероятно, удивился бы: «Только и всего!» И, может быть, посмеялся бы, как люди смеялись над апостолами, в день
XXXIV
Мифы на мифы, новые – на древние, как листики слоеного теста или пласты геологических пород, наложены и скреплены так, что ни разделить, ни даже различить их почти невозможно; но чувствуется всюду в этой переслойке смешение новизны с давностью: детская сказка –
XXXIV
В жертвах самых древних, по крайней мере, за память человечества, – может быть, в древнейших было иначе, – «человек думал не столько о том, чтобы напитать божество, сколько о том, чтобы самому божеством напитаться. Тогда человек еще вовсе не жертвовал богу, – он
XXXIV
Я возвещаю Всевышнего Бога – Иао,
сообщает Макробий стих будто бы самого Орфея (W. Baudissin. Studien zur semitischen Religionsgeschichte, 1876, p. 213).Иао-Иагве – Иакх: в смысле не филологическом, а более глубоком и действительном: эти два имени, может быть, недаром созвучны: Иакх – чужой Сын; Иагве