IV

IV

«Какая мерзость!» – вот наше первое чувство при этом совпадении древнего с новым. Безбожник Вольтер хохочет, а верующий в Бога Паскаль ужасается, но оба согласны в этом, и только в этом – в ощущении древней святыни, как мерзости. Тут вообще между нами нет споров; во всем разделяемся, воюем, но тут наступает мир: ни эллина, ни варвара, но все – «новая тварь», новый мир – антипод древнего. Религиозно-половое чувство древних богопротивно для нас, так же как для них – наша религиозно-половая бесчувственность. Центростремительная сила пола сделалась центробежною: чем когда-то все притягивалось, от того ныне отталкивается все. Неощутимо, невидимо перевернулся мир на оси своей, и это величайший из всех переворотов, из всех «революций» величайшая.

Кости наши извела половая проказа, духовный сифилис, но мы молчим, стыдимся говорить об этом; так молча, в стыде и погибнем. Никогда не поймем, что пол есть место святое или проклятое, врата неба или ада, но глубина, а не плоскость. Всею своею тяжестью навалился на эти врата наш мир, наш ад, чтоб не открылись.

«Открой мне, привратник, открой мне ворота!

Ворот не откроешь – замки я сломаю.

Сорву я запоры, разрушу пороги,

И выведу мертвых!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.