НАПРАВЛЕННАЯ МЕДИТАЦИЯ НА СКОРБИ

НАПРАВЛЕННАЯ МЕДИТАЦИЯ НА СКОРБИ

(Эту медитацию можно повторять про себя или же слушать, как ее медленно читают вслух)

Стоя или сидя в удобном положении, нащупайте с помощью больших пальцев чувствительное место в центре груди, где давление кажется самым сильным.

Позвольте своему вниманию войти в сердечный центр, расположенный в середине груди. Просто чувствуйте его там, прямо на грудине, прямо под этой костью. Возможно, в этом месте вы чувствуете тяжесть. Это уплотнение, которое, кажется, блокирует пространство, лежащее внутри.

Некоторые чувствуют здесь весьма ощутимую боль. Это боль, появившаяся вследствие потерь и страхов всей жизни.

Не думайте о ней – чувствуйте ее. Не это ли грусть жизни? Не создавайте ее, а просто откройтесь тому, что чувствуется.

Это безымянная боль, которая присутствует там с тех пор, как вы себя помните.

Если у вас есть дети, то это место знает, что однажды вы станете свидетелем смерти своего ребенка или же они станут свидетелем вашей смерти. Неизбежная потеря.

Это боль тысяч людей, которые умирают голодной смертью в это самое мгновение. Матерей, которые прижимают голодающих младенцев к своей чахлой груди.

Понаблюдайте за препятствиями в сердце. Зачерствение и размежевание, которые возникают, чтобы защитить чувства, сокрытые там.

Начните входить в это чувствительное место, почувствуйте неудобство и боль в нем. Регулируйте силу ощущения надавливанием большими пальцами на эту точку.

Чувствуйте, как боль в сердце отступает на второй план перед нажатием пальцев, которые мягко прикасаются к внутреннему страданию.

Чувствуйте страдание в сердце. Дышите им. Пусть ваши пальцы прикасаются к этой чувствительной области. Осознавайте каждое побуждение использовать эту боль в качестве наказания.

Пусть большие пальцы проникнут в чувство утраты и скорби, которые находятся там. Сосредоточьте свое внимание, как солнечный зайчик, в центре этого страдания.

Уходите глубже. Не пытайтесь защитить сердце.

Поддерживая постоянное давление в центре груди, чувствуйте страдания, которые заключены там. Это все ваши потери, опасения, неудобства, сомнения.

Сдайтесь этим чувствам. Пусть они сделают с вами свое дело.

Позвольте боли войти в свое сердце. Позвольте ей встретиться со всем, что выталкивает ее обратно. Позвольте сердцу быть полностью ранимым.

Пусть боль откроется. Не бойтесь ее. Не отталкивайте ее. Откройтесь глубинному горю, которое заключено там.

Изоляция. Полная потеря контроля над жизнью и смертью. Страх неизвестного. Страдание потери любви.

В нас всех так много горя. Откройтесь ему. Не судите его. Просто переживите его, каким бы оно ни было.

Это неизбежная потеря всех, кого вы любите. Бессильный гнев заброшенности во вселенную, где возможны такие невероятные страдания.

Смерть ваших возлюбленных, родителей, детей.

Просто позвольте себе пережить все это. Ничего не добавляйте к этому, ничего не отталкивайте. Просто посмотрите на то, что находится там, что мы носим в себе всю свою жизнь.

Поддерживайте давление пальцев постоянным. Доведите его до мягкого осознания, перед которым тают все препятствия. Позвольте себе быть полностью рожденным даже среди всех этих страданий.

Отпустите боль. Дышите ею. Позвольте растаять давно накапливаемой грусти.

Позвольте своему сердцу раскрыться в это самое мгновение. Пусть осознание проникнет в самый центр вашего естества. Используйте страдание так, словно это туннель, и двигайтесь вниз по нему к центру своего сердца, во вселенную тепла и заботы.

Чувствуйте, как ваше сердце становится пространством. Страдание заполняет его. Страх и скорбь парят в сострадательном пространстве. Дышите центром сердечной боли. Отпустите ее. Позвольте сердцу открыться за пределами своего желания и горя.

Теперь уберите свои руки и положите их на колени. Осознайте ощущение, которое осталось в центре вашей груди, словно это окно в ваше сердце. Вдыхайте это тепло и любовь.

Вдыхайте и выдыхайте через сердце.

Легко дышите сердцем.

* * *

В этой медитации есть ключевая точка, которую можно использовать, чтобы открыть сердце. Вдыхание и выдыхание через сердечный центр так, словно это окно в него, – очень полезная практика для того, чтобы прикоснуться к внутреннему состраданию. При каждом вдохе вы чувствуете великое совершенство вещей, а с каждым выдохом избавляетесь от того, что не дает вам пережить совершенство. Оставаясь с ощущениями в сердечном центре, вы чувствуете, как тает ваше сердце.

Некоторые люди в ходе глубокой медитационной практики уходят в свое естество так далеко, что переживают аспекты самих себя, которые выходят за пределы их личностей, их представлений о себе, даже за пределы их предыдущих воплощений. Там они выявляют свои непонятые привязанности, первичные страхи и ужасы. Однако это путь для немногих, хотя я видел, как к тому же пониманию приходят люди, пережившие горе. Эти люди порой погружаются так глубоко в свои чувства, что видят, что речь идет даже не об утрате ребенка или любимого человека, какой бы тяжкой ни была эта утрата. Речь идет о самой утрате. Они соприкасаются со столь глубокими уровнями себя, что раньше понятия не имели, что такое возможно.

Погружение в эту глубокую тьму подобно путешествию по пещере, в которой миллионы лет царила непроглядная тьма. Однако достаточно зажечь одну спичку – и извечный мрак в этой пещере оказывается рассеянным. Некоторые убитые горем люди с болью поднимают голову и осматриваются по сторонам, видя страдание, которое они всегда несли с собой. Именно это переживание так усиливает их чувство отделенности, что начинается спонтанное исцеление. Мы начинаем чувствовать, что другие существа пребывают внутри нас. Мы перестаем отождествляться со своим отдельным телом и умом. И мы сливаемся с сердцем, которое бьется внутри нас всех. У таких людей через некоторое время переживание горя рождает большую чувствительность к жизни, потому что в глубине мы затронули потенциал глубокого исцеления. При наличии такого страдания нам трудно начать исследование этой болезненной реальности. Однако именно открытие себя этой скрытой боязни утраты и желанию безопасности дает нам возможность приблизиться к свободе.

Горе может дать толчок к глобальному исцелению, потому что мы вынуждены обратиться к своим глубинным чувствам, которые находятся на пороге осознания. Хотя многие мотивации приходят с уровня страха и потери, все же мы не знаем, где они начинаются. Мы просто обнаруживаем, что забылись в действии, гневе или страхе, что оттолкнули других, ухватившись за свою безопасность, что постоянно защищаем свое сердце.

Это неизбежное открытие сердца ставит нас лицом к лицу с тем, что так часто заставляет нас и наших возлюбленных страдать от своей воображаемой отделенности. Этот величайший дар, который дает нам горе, для многих из нас напоминает погружение под землю, где мы получаем возможность видеть корни деревьев, тогда как раньше нашему взору были доступны только листья и ветви. Это дерево жизни, дерево нашей жизни. Его листья подобны нашей личности, поверхностным проявлениям существа, которое мы называем собой. Вы видите, как возникают эти ветви, как на них распускаются цветы, и вы либо гордитесь ими, либо опасаетесь их, в зависимости от того, соответствует ли их форма вашему представлению о том, какими они должны быть.

Однако в сознательном уме вы всегда находитесь «над землей». Вы никогда не видите корней, из которых начинается весь этот рост. Вы внимательно-стрижете и подравниваете дерево, чтобы выделить приятное и устранить неприятное. Ваша жизнь становится похожей на декоративный куст. Живая истина оказывается похороненной под многими слоями желания видеть вещи не такими, какими они являются. Однако горе не дает нам спрятаться. Вы не выбираете его и не в силах им управлять. Вы оказываетесь под поверхностью на том уровне, с которого проистекают все ваши переживания. Вы входите в сферу темных привязанностей и громких требований сердца и обнаруживаете себя открытыми для истины. Тогда дерево личности больше не кажется вам совершенно невиданным представлением.

Горе толкает вас на страдания, которые вы никогда бы не отважились навлечь на себя сознательно. Вы обнаруживаете, что погрузились в вековечную темноту и наблюдаете все корни и усики, даже капилляры на корнях, которые питают дерево вашей личности. Вы начинаете видеть корни своих желаний, суждений, чувств и сомнений. Вы начинаете видеть возможность свободы, связи со своим глубинным естеством. Это не только цветы и листья, но и сам источник, из которого они возникают. Вы входите в то, что обычно полностью достижимо для осознания, и видите безграничность процесса роста и бытия. Вы видите, откуда у вас появились эти индивидуальные особенности и склонности, откуда у вас столько различных реакций на те или иные события. Вскоре многие их этих реакций покажутся вам непригодными для любовного, мудрого общения с людьми.

В горе есть ловушка для многих, кто считает себя духовным. Речь идет о склонности отталкивать глубокие чувства, полагая, что они «недуховны». «Если бы я был действительно духовным, я бы не был так испуган, зол или расстроен». С другой стороны есть люди, которые считают реальными только свои эмоции. Они говорят: «Все эти трансцендентные вещи нужны только для того, чтобы подавить мои чувства». Однако в горе человек не может бежать из ада, чтобы достичь небес, равно как он не может захватить с собой небеса, погружаясь в ад. Здесь приходится выбирать: или – или. Это напоминает нам фотографию безмолвного индийского учителя Хари Дасса, стоящего со своей грифельной доской, на которой написано: «Мы должны делать все».

Известна также история о дзэнском монахе, который горевал на могиле недавно почившего учителя. Один из его друзей-монахов пришел к нему и сказал: «Ты же монах; как ты можешь плакать?» Монах резко повернулся к нему и строго сказал: «Я плачу, потому что мне грустно».

Когда приходит понимание, когда мы видим источник наших переживаний, мы находим в жизни место для всего. В ней есть место для радости постижения собственной природы – без привязанности и желания спрятаться за это постижение, чтобы подавлять свои чувства. В ней есть место для грусти. Однако мы не привыкли давать простор грусти, таким неприятным чувствам. Мы считаем, что должны подавлять и скрывать грусть, не подавать виду, что нам плохо. Некоторые говорили мне, что в горе не знали, что им делать с этими сильными эмоциями. Они чувствуют, что должны проявлять свое горе каким-то общественно приемлемым путем. Для этого есть общественные стереотипы поведения. Нас пугает необъятность наших чувств.

Однако нам всем суждено переживать горе. Нам всем ведомо чувство утраты. Даже если ваши близкие все еще живы, в вашей жизни есть место для опасений, потому что мы живем в мире, в котором все постоянно меняется. У многих из нас остались старые раны и шрамы в тех местах, где желания ускользнули от них.

Чего бы вы ни желали, чем больше вы желаете, тем больше вы одержимы горем, болезненностью, тем сильнее у вас сосет под ложечкой. Будь то желание увидеть любимого человека, выжить, умереть, желание добиться успеха или приобрести новый сияющий мыльный пузырек, что-то в самой природе этого желания обладает качеством горя.

В этом мире изменений не существует безопасности. В нем нет незыблемых оснований, на которые можно поставить то, что кажется нам неизменными ногами. Но ничто не остается неизменным. Есть только постоянное течение изменяющихся событий, теней, мерцающих на стенах. Именно в привязанности к этим временным вещам коренится страдание.

Горе начинается с попыток оставить что-то таким, каково оно есть, предотвратить неизбежные изменения. Даже те, кто стремится прежде всего к истине, могут испытать сильные страдания, когда разрываются нити, связующие их со своими возлюбленными, когда их сердце теряет контакт с самим собой. Каждый переживает свою человечность в той мере, в которой он может открыться радости и грусти.

Возможно, именно в горе мы обнаруживаем силу, которая побуждает нас воплотиться в этой жизни и последующих жизнях. Именно когда наше сердце насильственно распахивается, мы открываем, как сильно мы защищены от жизни, как тесна наша клетка, как много места в ней мы променяли на безопасность. Мы видим, что наша задача – любить сильнее, жить более полно в этом запутанном мире.

Это мир постоянных изменений и бесконечной опасности. В нем любая мысль длится лишь мгновение, а настроения меняются постоянно и часто противоречат друг другу. В нем все, что начинается, не кончается. Мы видим, что все, что мы любим, как бы мы за него ни цеплялись, рано или поздно уносит с собой поток времени. Мы жалуемся на то, что нашей жизни недостает спокойствия, чувства глубинной причастности к чему-то неизменному. Мы оплакиваем потерю своей подлинной природы. Но когда мы начинаем сосредоточиваться на пространстве, в котором возникают все мимолетные формы, мы начинаем видеть за пределами мысли. Мы видим, что за пределами изменчивой сферы иллюзорного ума есть покой, который являет нам жизнь в состоянии равновесия и сострадательной беспристрастности.

Именно в этом покое мы наблюдаем за постоянными изменениями мимолетного ума. Мы видим отражение в нем всего мира. И мы видим, что все имеет конец. Каждая мысль кончается. Каждый вкус, каждое мгновение слышания, видения – все это кончается. И так было всегда. Кончается каждое переживание, каждое взаимоотношение. За мгновением слышания следует мгновение видения, за которым следует мгновение вкуса, мысли и воспоминания, после чего снова следует мгновение слышания. Мы видим, что каждое состояние сознания изменяется. Вдох, который вы делаете сейчас, тоже закончится. Рождение и смерть – постоянно повторяющиеся проявления жизни. Все имеющее начало имеет и конец. Ничто не остается неизменным. В потоке изменений нет реального или незыблемого места, на котором можно долго оставаться в безопасности. В непрерывном потоке становления нет ничего такого, о чем можно сказать, что это мы.

Однажды кто-то спросил известного мастера тай-медитации:

– В этом мире, где все меняется, где ничто не остается прежним, где утрата и грусть, кажется, свойственны самой нашей жизни, как в нем может быть счастье? Как мы можем найти безопасность, когда мы видим, что у нас нет никаких оснований надеяться, что вещи будут такими, какими мы хотим их видеть?

Учитель, участливо глядя на ученика, поднял стакан с водой, который был поставлен перед ним в это утро, и сказал:

– Ты видишь этот стакан? Для меня он уже разбился. Я наслаждаюсь им, я пью из него. Он прекрасно держит воду, он даже иногда красочно отражает солнечный свет. Когда я легонько ударяю по нему, он звенит. Но когда я ставлю его на полку, ветер может сдуть его оттуда. Или же я могу локтем столкнуть его со стола, и тогда он упадет на землю и разобьется. Если это случится, я лишь скажу: «Ну вот». Когда я понимаю, что этот стакан уже разбит, каждое мгновение его существования для меня бесценно. Каждое мгновение таково, каково оно есть, к нему нечего добавить.

Когда мы понимаем, что, как и этот стакан, наше тело уже разбито, что фактически мы уже мертвы, тогда наша жизнь становится бесценной, и мы открываемся перед ней в каждое мгновение ее протекания, какова бы она ни была. Когда мы понимаем, что все наши возлюбленные уже умерли – наши дети, наши мужья и жены, наши друзья, – какими ценными для нас они становятся! Как мало тогда нам мешает страх и сомнения! Когда мы живем свою жизнь так, словно мы уже мертвы, жизнь приобретает новый смысл. Каждое мгновение становится вечностью, вселенной в себе.

Когда мы понимаем, что уже умерли, наши приоритеты меняются, наше сердце открывается, наш ум начинает выходить из тумана старых привязанностей и предпочтений. Мы видим мимолетность жизни, и главное сразу же становится очевидным: передача любви, отпускание препятствий для понимания, отказ от наших привязанностей и попыток спрятаться от самих себя. Видя беспощадность нашего самоудушения, мы постепенно входим в свет, который у нас общий со всеми живыми существами. Когда мы рассматриваем каждое учение, каждую потерю, каждое приобретение, каждую радость в их первозданном виде; когда мы все это переживаем полно, жизнь становится для нас приемлемой. Мы не являемся больше «жертвами жизни». И тогда каждое переживание, даже потеря самых дорогих людей, дает нам еще одну возможность для пробуждения.

Если только духовная практика позволяет нам жить так, словно мы уже умерли, наши отношения со всеми, кого мы встречаем, все наши действия становятся такими, словно мы доживаем последние минуты. Разве в нашей жизни тогда найдется место для старых игр, лживости и взаимных претензий? Если мы живем свою жизнь так, словно нас уже нет, словно наши дети уже умерли, останется ли у нас время и желание на то, чтобы защитить себя и поддержать вековечные иллюзии? В таком случае приемлемой оказывается только любовь, только истина.