Жизнь ради имиджа

Жизнь ради имиджа

Как уже было сказано, первый долг человека – «жить для себя», то есть жить для своего духа, или Божественной искры, потому что только так можно достичь совершенства.

Это не имеет ничего общего с эгоизмом, как его обычно понимают, это путь отказа от «я», обуреваемого страстями, это тропа, по которой должен пройти человек ради длительного процесса сублимации низменных страстей и желаний, чтобы начать жить под руководством своего духа, а не личности.

Лишь тот, кто достигнет этой важной цели, сможет считать себя истинным человеком. Ценой длительных усилий по самосовершенствованию он выполнит великую задачу завершения себя и станет обладателем высшего сознания. Это и есть главная цель, точка наивысшей эволюции человеческого вида, к которой должен стремиться человек.

Как ни странно, немногим удается «жить для самих себя», то есть для своей сущности, поскольку это должно стать результатом сознательного желания, глубокого понимания собственного положения и необходимости его изменить, что происходит только во времена больших кризисов.

Большинство людей живет для имиджа, благодаря имиджу и в зависимости от своего имиджа, то есть смысл их существования заключается в том, чтобы получить одобрение других, и делают они всё с единственной целью – понравиться или произвести впечатление на толпу. Для этого они облачаются в наряды банальности и вульгарности, уподобляясь членам той группы, к которой принадлежат.

У таких людей нет своей жизни, они зависят от того, одобряют или отвергают их другие. Постоянно борясь за любовь и признание, они превращаются в простую проекцию толпы, и этот механизм в конце концов полностью отделяет человека от индивидуального «я», разрушает его и заменяет привитым «я», то есть простым придатком коллективной психики общества.

Карл Густав Юнг определяет личность как «частный срез коллективной психики». Нам очень интересно понять некоторые концепции Юнга, касающиеся индивидуума и коллектива. Примем его определение «психическая инфляция».

В работе «Отношения между “эго” и бессознательным» Юнг[21] пишет:

«Этот термин (психическая инфляция) кажется мне точным, поскольку… означает распространение личности далеко за пределы индивидуальных границ, когда она занимает такое пространство, которое в обычном состоянии не смогла бы заполнить. Подобное возможно только тогда, когда человек присваивает себе те содержания и качества, которые, обладая независимым существованием, должны были бы находиться вне его границ. Все, что находится вне нас, должно принадлежать или другому, или всем, или никому. Поскольку психическая инфляция ни в коей мере не является феноменом, возникшим в результате психологического анализа, но часто наблюдается и в обычной жизни, мы можем наблюдать ее и в других случаях.

Широко распространен случай, и это не шутка, когда человек отождествляет себя со своим занятием или титулом. Занимаемая должность, конечно, является специфической деятельностью человека, но вместе с тем это коллективный фактор, исторически возникший в результате совместного труда многих людей, и престиж должности держится только на коллективном одобрении. Поэтому, если человек отождествляется со своей должностью или титулом, он ведет себя так, словно он и есть целый комплекс социальных факторов, каковым является его пост, и не просто тот, кто занимает эту должность, но и само одобрение общества. Таким образом, личность необычайно раздувается, узурпируя не свои, а внешние качества. “Государство – это я”, – вот подходящий девиз для таких людей».

Юнг считает, что многие люди представляют собой только должность, данную им обществом, и часто за раздутым имиджем скрывается маленький человечек. Именно поэтому так соблазнительны определенные должности и их внешние атрибуты. Юнг утверждает, что общество поощряет посредственность, коллективные черты в людях и препятствует проявлению в них индивидуальности, а без свободы не может быть морали.

«Жить для имиджа» значит отказаться от собственного «я», стать лишь проекцией общества, превратиться в эхо толпы, принимая его за свою индивидуальность; думать, чувствовать и поступать, как толпа, не осознавая, что мы являемся толпой и отчуждены от собственной сущности, от этого нежного цветка, который заглушают сорняки посредственности, аморальности, вульгарности, грубости и бесчувственного материализма. В итоге, цветок засыхает, то есть от человека остается лишь слабая тень, и он обречен брести по жизни, питаясь чужим одобрением.

Только Князь Тьмы способен придумать такую парадоксальную ситуацию: человек работает изо всех сил, чтобы возвеличить и защитить свой имидж, а значит, ничто, и предает забвению свою реальную сущность, или бессмертный дух, который есть всё.

Человек, живущий ради имиджа, предает самого себя, не достоин данной ему Божественной искры и является примером аморальности. В конце концов он, как и все нарушители высшего закона, понесет наказание, пропорциональное своим грехам.

Напомню, что я использую слово «грех» в смысле покушения на гармонию Вселенной, разрушения ее энергетической экологии, восстания против замысла Создателя и невыполнения закона эквивалентного равенства – основы высшей справедливости. Это не значит, что на небесном троне сидит старик, который определяет наказание грешникам. Космическим порядком управляет закон вечной гармонии, осуществляя контроль надо всем – от атома до человека – в различных царствах Природы.

Господство масс превратило мир в кладбище душ, в огромную свалку тех, кто в погоне за добром и счастьем стали жертвами социального монстра, которого сами и питают. Он безжалостно отбирает их сущность, давая взамен фантазии и иллюзии, чтобы люди легко поддавались соблазнам и становились рабами, не замечая гибели своего истинного «я».

В дополнение к этому почти дантовому описанию ада надо сказать, что те знания и учения, которые могли бы спасти людей, фальсифицируются, замалчиваются и искажаются. Так произошло, например, с христианством, которое в определенный исторический момент было неверно интерпретировано.

Рассмотрим некоторые его положения: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко мне, ибо таковых есть Царство Небесное».

Эта фраза трактуется в том смысле, что дети святы и что им принадлежит мир. В действительности же Иисус, который, предположительно, как это утверждается в Британской энциклопедии, входил в секту ессеев, под этой фразой подразумевал идею мистерии древнегреческого посвящения: «Чтобы вновь родиться, надо сначала умереть». Это имело психологический и духовный смысл, и речь шла о процессе сублимации либидо, во время которого нежелательное «я», то есть вульгарная, страстная, эгоистическая личность, должно было постепенно умереть и смениться светоносным «я», истинной духовной сущностью человека. В этом смысле «дети» – это «дважды рожденные»: сначала своей матерью, а затем в результате собственной духовной работы. Именно о них говорил Иисус, утверждая, что «таковых есть Царство Небесное».

Христианскую заповедь подставлять другую щеку интерпретировали всегда буквально, полагая, что главная добродетель заключается в покорном согласии быть растерзанным львами. На самом деле эта заповедь призывает возвыситься над своими инстинктами и страстями и научиться поступать по-настоящему этично и морально. Дисциплина и самоконтроль позволят вести себя разумно и правильно, побеждая первый импульс вернуть пощечину.

Когда мы читаем в Библии «плодитесь и размножайтесь», то следует воспринимать это не как наказ рожать много детей, а как призыв к росту числа «дважды рожденных», то есть людей, действительно следующих по эволюционному пути, желанному для Создателя.

Преувеличенное восхваление невинности детства и преимуществ молодости – это всего лишь проявление горечи тех взрослых, которые, ощущая себя неудачниками и наблюдая за безуспешными попытками цивилизации создать более моральное и духовное общество, отвергают мир и в своем воображении передают его детям, надеясь на успех будущих поколений. Они не замечают, что этот абсурдный ритуал повторяется уже много столетий, но до сих пор ни одно новое поколение не пришло к более совершенной жизни в духовном и моральном смысле.

Пока взрослые будут избегать ответственности за собственные жизни, они будут стараться передать жезл цивилизации детям, которые, естественно, так же или даже более несовершенны, чем родители. То, что «несовершенный человек» стремится уступить свое место тому, кто фактически является его собственной уменьшенной копией, на самом деле выглядит либо шуткой, либо трагедией.

Сегодня люди ничуть не более сознательны, чем во времена распятия Христа, у них не хватает ума признать великих людей и следовать им. Их больше привлекает поверхностный блеск тех, кто несет в себе некую информацию, не понимая ее значения. Это приводит к постоянному повторению одной и той же знакомой модели убогого сознания, с ее великой нищетой и нищетой величия.

Те немногие, кому удается «родиться дважды», так и остаются неузнанными, их презирают, отвергают и осмеивают. Их труд извращают или принижают, в то время как «люди-имиджи» копируют их творчество, лишая его основного содержания, переделывая на потребу всеобщей посредственности, переименовывая и выдавая за свое.

Все известные люди нашего времени, за редким исключением, страдают «психической инфляцией» и, будучи пустой скорлупой, служат примером для подражания тем, кто зачарован ярким блеском их имиджа и стремится приобщиться к кругу кумиров.

Мир призраков, где почти не осталось истинных примеров для подражания, неминуемо скатывается к циничному, бесчувственному, пустому, жестокому и аморальному материализму, очень хорошо замаскированному под «гуманизм», «прогресс» и «цивилизованность».

Думаю, все, кто пострадал от нашего так называемого века прогресса, гуманизма и разума, согласятся с моими словами. Другим же останется лишь защищать свой сценарий жизни, которая растрачена в погоне за фантазиями и миражами, за всем, что «блестит и кажется». Путь вниз легок и всегда ведет к пустоте, скуке и смерти.

Абсурдность имиджа еще и в том, что он – просто продукт воображения и касается того, как человек воспринимает себя, других, различные организации и как, по его мнению, другие воспринимают его. Такое представление субъективно и не имеет ничего общего с реальностью.

Рекламные и маркетинговые компании изучают способы манипуляции разумом людей, формируют их потребности, чтобы те покупали и слепо принимали всё, навязываемое им сублиминально: от телевизора до президента. И они достигают своих целей. При этом возникают крайне негативные побочные эффекты: внушаемость, ослабление характера и воли, абсолютная неспособность людей видеть реальность.

Мы выбираем по внешности, а не по содержанию и ценим лишь то, что блестит, поскольку наши чувства основаны на восприятии внешнего образа. Мы покупаем то, что нам не нужно, голосуем за призрачных людей, не существующих в действительности.

Мы влюбляемся в привлекательный образ партнера противоположного пола и лишь спустя годы обнаруживаем, что на самом деле он не обладает ни одним из ранее привлекавших нас качеств.

И наоборот, не замечая реальных выдающихся способностей других людей, мы остаемся к ним равнодушными и даже отталкиваем. Хуже того, мы влюбляемся даже в самих себя, вернее, в то, какими мы себе кажемся, то есть в собственный образ.

С детства нас учат ценить все иллюзорное и игнорировать глубинное, обращать внимание на легковесное и презирать серьезное, потому что серьезность ассоциируется со скукой. Тщательно разработаны целые системы развлечений для детей и взрослых, лишь бы они не скучали, лишь бы отвлечь их от любых попыток заглянуть внутрь себя, не дать глубоко задуматься и воспрепятствовать духовному росту.

Пустота, поверхностность и легкомыслие идеализируются, все внешнее восхваляется, а внутренний мир принижается. Самым разрушительным способом служения имиджу является нарциссизм, обычно определяемый как влюбленность в самого себя, а в действительности – это фиксация на собственном отражении. Человек влюбляется не в себя реального, а в свой образ, это обедняет и парализует его эмоциональную жизнь. Такое отклонение в той или иной мере охватило значительную часть нашей цивилизации.

Люди оказываются изолированными в мире непрерывного созерцания и обожания собственного имиджа, то есть того, чего в реальном мире не существует. Нарцисс видит только себя или то, что укрепляет его имидж, и не способен глубоко воспринимать то, что ему не соответствует.

Созерцание своего образа доставляет ему огромное удовольствие, он ищет ситуации, которые дали бы ему очередную порцию желанного наслаждения. Но трагедия в том, что удовольствие нарцисса не может накапливаться и его желание никогда не удовлетворяется полностью, поэтому созерцание и поиск продолжаются каждую минуту, днем и ночью, до самой смерти.

Будучи большим эгоистом, нарцисс овеществляет людей, используя их как зеркало, отражающее блеск его имиджа, которым он питается. Те, кто не хочет выполнять роль зеркала, его не интересуют и бесполезны для него. Единственное, что его волнует, – собственное возвышение благодаря постоянному вниманию, аплодисментам и восхищению людей. Можно сказать, что его истинная сущность умерла и он вынужден тратить все силы на поддержание имиджа.

Человек нарциссического типа кажется нам холодным, расчетливым и лишенным чувств, но в действительности он глубоко страдает из-за безграничного одиночества и неспособности любить.

Говорят, женщины из-за природного кокетства более склонны к нарциссизму, чем мужчины. Возможно, нарциссизм по-разному проявляется. У мужчин он вызывает борьбу за власть, а у женщин – за мужчину. Женщина испытывает пик нарциссического наслаждения, когда чувствует, что именно ее «выбирают» из многих, или когда ее платье оказывается самым красивым и она становится центром внимания. Во время беседы её мысли постоянно возвращаются к своему платью, фигуре, макияжу, что доставляет ей огромное удовольствие. Бо?льшая часть ее жизни посвящена воображаемому зеркалу, в которое она ежеминутно смотрится, чтобы узнать, одобряют или критикуют её внешность и что еще в ней можно улучшить.

На самом деле множество людей не имеют истинного контакта с реальностью, поскольку не в состоянии отделить «я» от того имиджа, за который они отчаянно держатся. Такие люди в определенном смысле слепы, глухи и немы. Они не в состоянии ни видеть, ни слышать, ни говорить иначе как сквозь призму собственного имиджа – можно сказать, у них нет иного пространства, кроме этой крошечной территории своего имиджа.

Разумеется, я говорю о патологическом нарциссизме, поскольку определенная доля нарциссизма есть у всех, и это нормально, пока он не выходит за определенные рамки и не превращается в самую аморальную форму психического инцеста: «в эротическую связь «я» с «я», при которой любой «внешний» партнер будет лишь охотничьим трофеем, несущественным временным украшением, а также пищей для «эго».

Человек, влюбленный в самого себя, навсегда погружен в этот «запретный роман»; он, как Онан, прикован к собственной извращенной похоти, и его единственная надежда на освобождение – смерть или внутреннее преобразование.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.