§ 29. Система индивидуальных добродетелей

§ 29. Система индивидуальных добродетелей

1.Правда

Непосредственно из верховного принципа нравственности вытекает добродетель правды. В качестве добродетели, основанной непосредственно на образе мыслей или практическом сознании, правда выражает в человеке господство разума, обращающего в безусловную заповедь для человека согласование его воли с самой собой соответственно собственному, последнему закону разума. Она может быть также названа совестью в высшем значении чистого нравственного самосознания. При этом, однако, она простирается не только на нравственное самоопределение, но на каждый вообще человеческий поступок, поскольку он должен быть подчинен высшему господству разума или правды. Внешняя правдивость есть лишь многообразно обусловленное следствие и показатель этой внутренней чистоты, а не ее причина; сама же эта внутренняя чистота в своей безусловной ценности не может быть объяснена посредством какого-либо прямого или косвенного отношения к другим людям, равно как и через отношение к только мыслимому внешнему критику. Добродетель эта обнаруживается во всяком отношении к делу: в непреклонном стремлении исследователя к истине, в серьезном отношении к творчеству в области искусства, в честности при выполнении какой бы то ни было работы, везде требуя – в качестве положительной добродетели дела – уважения к закону, подчиняющему себе предмет, над которым работают; наконец, во всех общественных отношениях она проявляется как открытая правдивость любви, чистота всех отношений к другим людям, честность и чистосердечие в поступках и во всем образе жизни.

2.Мужество

С чистотой нравственного убеждения должна согласоваться энергия воли, необходимая для его осуществления, именно нравственная сила или мужество, т. е. безусловная готовность самопожертвования всей личности не ради какого-либо условного блага, но ради единого безусловного блага, которое одно достойно такого отношения к нему. Поэтому не без основания самым надежным показателем этой добродетели признается способность в случае нужды спокойным решением воли поставить на карту даже свою жизнь, что само по себе может, правда, произойти и из ненравственных мотивов. Но поскольку такое решение должно последовать в силу вполне определенных и ясных оснований, оно должно вытекать из убеждения, что все эмпирические блага имеют только условную ценность и одно лишь благо идеи имеет ценность безусловную. В самом деле, ни предвидение какой-либо эмпирической выгоды или потери для нас самих или для других, ни просто необходимость считаться с общественной честью и позором или вообще инстинкт, связывающий жизнь индивидуума с жизнью общества, не в состоянии вполне оправдать пожертвования всем эмпирическим существованием. На этом основании не следует, однако, придавать главное значение отрицательной стороне этой добродетели – способности самопожертвования, она прежде всего имеет положительное и активное значение, а не отрицательное и пассивное. И действительно, так как она не остается замкнутой в одном только образе мыслей человека, но стремится проявить его на деле, то она тем самым необходимо предполагает активную энергию стремления (Эицос; Платона). Она не ограничена также и какой-либо определенной областью человеческой деятельности, но простирается на всю нравственную задачу человека в ее целом. Всякая честная работа вместе с тем мужественна, поскольку она вытекает столько же из нравственной правды, как и из нравственной силы воли. Таким образом, с безусловной правдивостью всегда связано и мужество, которое в качестве нравственной добродетели должно быть основано, подобно самой правдивости, прежде всего на правде.

3.Чистота или нравственный порядок в жизни чувственных влечений

Подобно тому, как добродетель правды относится к деятельности разума, а добродетель нравственной силы – к воле как таковой, третья основная добродетель направлена непосредственно на упорядочивание чувственной жизни согласно нравственному закону. Эта последняя добродетель есть то, что греки назвали «Sophrosyne» – добродетелью меры или внутреннего благоустройства и гармонии. Мы называем ее нравственной чистотой, понимая под этим неомраченную ясность внутреннего законопорядка (Gesetzesordnung), или, что то же, такое внутреннее настроение и направление самой чувственной жизни наших влечений, которое – при неоспоримом господстве в нем нравственного начала – оказывается согласным с самим собою и в себе самом находит удовлетворение. И эта добродетель также имеет столько же положительное, сколько и отрицательное значение. Содержание ее не исчерпывается одной властью над влечениями (самообладание, умерение аффектов), как и вообще воздержание само по себе не есть еще добродетель. Нравственно здоровое удовлетворение естественного влечения является нравственным требованием в такой же мере, как и воздержание от нравственно нездорового удовлетворения. Так, добродетель целомудрия требует не только уверенного господства над влечением, но и использования самого влечения согласно его естественному и нравственному назначению, лишь бы только подобное применение влечения не переходило за пределы только что указанного его назначения. Нравственное применение состоит главным образом в том, что благодаря ему и физическая сторона влечения приводится в связь с духовной и тем облагораживается. В этом именно смысле общим требованием нравственности является не убивать или по возможности ограничивать чувственную жизнь влечений, но, напротив, стараться привести ее к здоровому и как раз благодаря этому полному жизненной силы развитию; не только утверждать надежную власть нравственного убеждения и силы воли над влечением, но именно этим очищать самое влечение и освящать его, т. е. возвышать до нравственного значения. Чувственная жизнь влечений, как и соответствующая ей добродетель, простирается на всю человеческую деятельность, имеющую именно в чувственной жизни влечений свое последнее материальное основание. На этой добродетели нравственной чистоты основывается святость всякого труда. И если правда и нравственная сила являются необходимыми предположениями этой добродетели, то, с другой стороны, одинаково справедливо и то, что ни правда, ни нравственная сила не могут существовать без нее. Нездоровая чувственная жизнь неизбежно имеет своим последствием омрачение нравственных убеждений и ослабление нравственной силы воли.

4.Справедливость

Если первые три добродетели еще остаются замкнутыми в пределах нравственной жизни отдельного человека и только по своим последствиям простираются на его отношение к другому, то добродетель справедливости, напротив, представляет именно эту сторону всякой добродетели, выражая отношение к другому человеку и подчиняя нравственным правилам отношение одной личности к другой. Поэтому справедливость должна быть все-таки постольку причислена к индивидуальным добродетелям, поскольку она основана на свойстве воли индивидуума и, по существу, входит в нравственность индивидуальной жизни. Она знаменует равное уважение всех людей перед лицом нравственного закона, проистекающее из безусловного уважения нравственной личности в каждом человеке (§ 25, п. 5). Только таким образом можно обосновать признак равенства, который заключается в понятии справедливости, так как по своим природным качествам люди не равны. Но так как справедливость не относится, подобно каждой из трех других добродетелей, преимущественно к какой-либо одной из трех ступеней активности, но сохраняет отношение в одинаковой мере ко всем трем ступеням, то она имеет также одинаково близкое отношение к каждой из этих трех добродетелей. Прежде всего она заключает в себе момент правды. Правда в отношении к другим (честность, верность) есть также и справедливость, подобно тому, как ложь, обман всегда содержат в себе момент несправедливости (насилие, обсчет). Нарушение правды по отношению к другому является нарушением общественности, следовательно, погрешением против справедливости. Поэтому справедливость прежде всего зависит от ясности нравственного убеждения, несправедливость же, напротив, есть одновременно и следствие и причина спутанности нравственных воззрений. Не в меньшей мере требует справедливость также и энергии нравственной воли, так как она постоянно должна утверждать себя против естественной несправедливости партийных стремлений симпатии и антипатии в себе и в других. Именно поэтому она имеет непосредственное отношение к нравственному порядку чувственной жизни. Справедливости сопротивляется беспорядочное, а не нравственно урегулированное влечение. Согласно этому справедливость состоит в правде, силе и чистоте нравственного отношения к другим людям и к обществу.

Таким образом, все четыре основные добродетели находятся в такой связи между собой, что в корне все они составляют нечто одно и различны только по направлению проявляющейся в них деятельности; ни одна из них, следовательно, немыслима без других и тем не менее каждая сохраняет свое особое значение (положение Платона о единстве добродетелей).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.