18. Внимательный ум

18. Внимательный ум

Обращали вы хоть раз внимание на звон храмовых колоколов? И вот к чему вы тогда прислушивались: к звукам или к периодам безмолвия между звонками? Если бы не существовало безмолвия, раздавались бы тогда звуки? И когда вы прислушиваетесь к безмолвию, разве тогда звуки не приобретают некоторое новое качество, не оказываются более проникновенными? Но, видите ли, мы редко по-настоящему обращаем внимание на чтонибудь; и мне думается, важно выяснить, что это значит – быть внимательным. Когда учитель объясняет вам математическую задачу, или когда вы читаете учебник истории, или слушаете слова своего товарища, который что-то вам рассказывает, или когда вы сидите на берегу реки, слушая плеск воды у берега, вы обычно очень мало пользуетесь вниманием; и если бы мы могли выяснить, что это такое – быть внимательным, тогда, пожалуй, ученье приобрело бы совершенно иное значение и сделалось бы гораздо более легким.

Когда учитель в классе велит вам быть внимательными, что он хочет этим сказать? Он имеет в виду то, что вы должны не глядеть в окно, отвлечь свое внимание от всего постороннего и целиком сосредоточиться на том, чем, как предполагается, вы заняты. Или когда вы поглощены чтением какого-то романа, весь ваш ум так на нем сосредоточен, что в данный момент вы утрачиваете интерес ко всему остальному. Это другая форма внимания. Итак, внимательность в обычном смысле слова – это процесс сужения, не так ли?

Но вот я думаю, что существует совершенно иной род внимания. Обычно рекомендуют, практикуют и используют такое внимание. Обычно рекомендуют, практикуют и используют такое внимание, которое представляет собой процесс сужения ума к одному пункту, процесс исключения. Когда вы совершаете усилия для того, чтобы оказаться внимательным, вы в действительности чему-то противитесь – желанию выглянуть из окна, посмотреть, как кто-то входит в двери и так далее. Часть вашей энергии уже израсходована на сопротивление. Вы стремитесь исключить из ума всякую мысль, кроме той, на которой только и желаете целиком его сосредоточить. Именно это подразумевают в большинстве своем люди, когда говорят о внимании. Но я думаю, что есть и другой вид внимания, состояние ума, которое не является исключающим, при котором ничему не закрыт доступ; и, поскольку при нем нет сопротивления, ум способен к гораздо большему охвату. Однако внимание без сопротивления не означает поглощенного внимания.

Тот вид внимания, о котором мне хотелось бы побеседовать с вами, представляет собой нечто совершенно иное по сравнению с процессом, обычно называемым вниманием. И внимание подобного рода обладает огромными возможностями, потому что оно не является исключающим. Когда вы сосредотачиваетесь на какомто предмете, на беседе, на разговоре, вы сознательно или бессознательно возводите стену сопротивления против вторжения других мыслей, и потому ваш ум не присутствует здесь целиком: он находится тут лишь частично, несмотря на ваше усиленное сосредоточение, ибо часть его противостоит любому вторжению посторонних мыслей, любому отклонению или отвлечению внимания.

Давайте рассмотрим вопрос снова, но с другого конца. Вы знаете, что такое отвлечение, рассеянность? Вы хотите быть внимательными к тому, что читаете, но ваш ум отвлечен каким-то шумом снаружи, и вот вы выглядываете из окна. Когда вам хочется на чем-то сосредоточиться, а ваш ум уходит в сторону от объекта, это его блуждание и называется рассеянностью; тогда часть сопротивляется так называемой рассеянности, и в таком сопротивлении налицо трата энергии. А вот если вы осознаете каждое движение ума от одного мгновения к другому, тогда во все это время не существует такой вещи, как рассеянность. Тогда энергия ума не растрачивается на сопротивление чему бы то ни было. Потому-то и важно выяснить, что такое подлинное внимание.

Если вы слушаете одновременно и звук колокола, и безмолвие между отдельными звуками, все это состояние в целом и будет называться вниманием. Точно так же, если кто-то говорит, внимание будет состоять в том, чтобы ваш ум отделался не только словами, но и безмолвию между словами. Если вы испробуете это, вы обнаружите, что ваш ум способен проявлять полное внимание без рассеянности и без сопротивления. Когда вы дисциплинируете свой ум, говоря: «Я не должен высовываться из окна, не должен следить за теми, кто входит; мне необходимо быть очень внимательным, хотя бы даже мне и хотелось сделать что-то другое», – это создает разделение, которое оказывается весьма разрушительным, потому что рассеивает энергию ума. Но если вы слушаете в широком диапазоне, так, что при этом не существует разделения, а потому нет и особой формы сопротивления, тогда вы обнаруживаете, что ум без какого-либо усилия может быть полностью внимательным ко всему. Видите ли вы это? Достаточно ли ясно я выражаюсь?

Несомненно, дисциплинирование ума с целью сделать его внимательным вызывает его разрушение. Это, однако, не означает, что ум должен безостановочно прыгать с объекта на объект, подобно обезьяне. Но и это состояние, и поглощенное внимание суть такие два состояния, которые известны нам всем. Или мы стараемся дисциплинировать ум столь жестко, что он не может отклоняться в сторону, или мы просто позволяем ему странствовать от одного предмета к другому. А вот то, что я описываю, – это не компромисс между двумя крайностями; напротив, такое состояние ума не имеет ничего общего ни с одной из них. Это целиком иной подход; он заключается в том, чтобы находиться в состоянии полнейшего осознания, ток, что ваш ум все время внимателен, не будучи захвачен процессом исключения.

Попробуйте то, о чем я говорю, и вы увидите, как быстро ваш ум сможет учиться. Слушая какой-то звук, какую-то песню, вы сумеете наполниться ими до краев, причем внутри вас не будет никакого усилия узнать. В конце-концов, если вы научитесь слушать то, что ваш учитель рассказывает вам о некотором историческом факте, слушая его без сопротивления, вы ощутите не только этот факт, но вместе с тем и особую предвзятость, с которой он, возможно, будет его объяснять, а также и всю внутреннюю реакцию; это произойдет потому, что ваш ум будет обладать пространством и безмолвием, а потому не будет рассеян.

И я скажу вам еще кое-что. Вы знаете, что такое пространство. Пространство есть в этой комнате. Расстояние между вот этим местом и вашим общежитием, между мостом и домом, между ближним и дальним берегами реки – все это есть пространство. Так вот, существует ли пространство также и в вашем уме? Или он настолько загроможден, что в нем совсем нет свободного места? Если в вашем уме имеется пространство, тогда в этом пространстве существует безмолвие, – и из этого безмолвия приходит все прочее, ибо тогда вы можете слушать, можете быть внимательными без сопротивления. Вот почему очень важно иметь в уме свободное пространство. Если ум не загроможден, если он не оказывается непрестанно занят, тогда он в состоянии прислушиваться и к лаю собаки, и к звуку поезда, проходящего по далекому мосту, – и в то же время полностью осознавать то, что говорит его собственник. Тогда ум являет собой нечто живое, тогда он не мертв.

Вопрос: Вчера после встречи мы видели, как вы наблюдали за двумя крестьянскими детьми, типичными бедняками, которые играли у дороги. Нам хотелось бы знать, какие чувства возникли в вашем уме, когда вы смотрели на них.

Кришнамурти: Да, вчера днем несколько учащихся встретили меня на дороге, и вскоре после того, как я расстался с ними, я увидел, как играют двое детей садовника. Задавший вопрос желает знать, какие чувства я испытывал, наблюдая за этими двумя детьми.

Ну, а какие чувства испытываете вы, когда наблюдаете бедных детей? Важнее выяснить это, чем то, какие чувства могли быть у меня. Или вы постоянно так заняты, направляясь в общежитие или в класс, что никогда вообще их не видите?

Теперь, когда вы наблюдаете за тем, как эти бедные женщины несут на рынок тяжелую поклажу, когда вы следите за деревенскими детьми, играющими в грязи, потому что у них никогда не бывает игрушек, которые не получат образования, доступного вам, которые лишены настоящего домашнего уюта, чистоты, необходимой одежды, достаточного питания – когда вы видите все это, какой будет ваша реакция? Очень важно выяснить для себя, какой является ваша реакция. Скажу вам, как на это реагировал я.

Эти дети не имеют необходимого места для сна; их отцы и матери целыми днями заняты, никогда не имея дней отдыха; дети не знают, что такое быть любимыми, ощущать заботу; родители никогда не сидят с ними вместе и не рассказывают им о красоте небес и земли; и что же это за общество, которое создает подобные обстоятельства – невероятно богатые люди имеют все на свете, что только пожелают, и в то же время эти мальчики и девочки, у которых ничего нет? Какого рода это общество, как оно возникло? Вы можете совершать революции, разбивать его стандарты; но во время самого разрушения рождается новое общество, которое опять-таки представляет собой ту же структуру в иной форме: партийные работники с их специальными дачами, привилегии, форма и так далее до конца. Так случалось после каждой революции – после французской, русской и китайской. И возможно ли создать общество, в котором не существовало бы этого распада, этого несчастья? Его можно будет создать только тогда, когда вы и я, как отдельные индивиды, порвем с коллективом, когда мы освободимся от честолюбия и узнаем, что это значит – любить. Вот это и было моей мгновенной реакцией. Но выслушали ли вы то, что я сказал?

Вопрос: Как может ум слушать одновременно несколько вещей?

Кришнамурти: Это не то, о чем я говорил. Есть люди, которые могут сосредоточиваться сразу на многих вещах – это всего лишь вопрос тренировки ума. Я говорю совсем не об этом. Я говорю об уме, в котором нет сопротивления, который может слушать, потому что имеет пространство – то безмолвие, из которого могут произрастать все мысли.

Вопрос: Почему нам нравится быть праздными?

Кришнамурти: А что плохого в праздности? Разве плохо просто сидеть спокойно и прислушиваться к отдаленному звуку, который постепенно приближается? Или лежать утром в кровати и наблюдать за птицами на соседнем дереве, за единственным листком, который пляшет в струе ветерка, тогда как все другие листья остаются неподвижными? Что в этом дурного? Мы осуждаем праздность, так как считаем ее вредной; давайте же выясним, что мы подразумеваем под праздностью? Если вы чувствуете себя здоровыми и все же остаетесь в постели после определенного часа, некоторые люди могут назвать вас ленивым. Если вам не хочется играть или заниматься, потому что у вас не хватает энергии или по другим причинам, связанным со слабостью здоровья, кто-нибудь опять-таки может назвать вас ленивым. Но что такое подлинная леность?

Когда ум не осознает своих реакций, собственных неуловимых движений, такой ум ленив, невежествен.

Если вы не в состоянии сдать экзамены, если вы не прочли много книг и обладаете очень небольшим количеством сведений, это не есть невежество. Подлинное невежество состоит в том, что вы не обладаете знанием себя, не воспринимаете того, как работает ваш ум, каковы ваши мотивы, ваши реакции. Точно так же существует леность, когда ум погружен в сон. И у большинства людей ум действительно спит. Они одурманены знаниями, священными писаниями, тем, что сказал Шанкара или кто-то другой. Они следуют той или иной философии, практикуют дисциплину, и потому их ум, – который должен быть богатым, полным, льющимся через край, подобно реке, – сделался узким, тусклым, усталым. Такой ум ленив. Также и честолюбивый ум, преследующий какую-то цель, не является активным в истинном смысле слова, хотя он может проявлять внешнюю активность, суетиться, работать целый день, чтобы получить то, чего ему хочется; но в своих глубинных слоях он отягощен отчаяньем, безнадежностью.

Поэтому нужно быть весьма наблюдательным, чтобы выяснить, действительно ли вы ленивы. Не принимайте безоговорочно чужие слова, если вам сказали, что вы ленивы. Выясните самостоятельно, что такое праздность. Человек, который просто принимает нечто, отвергает или подражает, который охвачен боязнью и прокладывает для себя узкую колею, – такой человек ленив, и потому его ум разрушается, распадается на части. Но наблюдательный человек не ленив, даже хотя он зачастую может очень спокойно сидеть и наблюдать за деревьями, птицами, людьми, звездами, безмолвной рекой.

Вопрос: Вы говорите, что мы должны восстать против общества, – и в то же время говорите, что мы не должны иметь честолюбия. Но разве желание улучшить общество не есть честолюбивый замысел? Кришнамурти: Я очень старательно объяснил, что я имею ввиду, говоря о восстании; но для большей ясности я буду впредь пользоваться двумя различными выражениями. Бунтовать внутри общества, чтобы сделать его немного лучшим, осуществить некоторые реформы, – все это похоже на бунт заключенных внутри тюрьмы ради улучшений условий жизни в ней; такой бунт – совсем не восстание, а просто мятеж. Видите ли вы различие? Бунт в пределах общества похож на мятеж заключенных, которые хотят лучшей жизни в тюрьме – лучшего питания, лучшего обращения; а восстание, рожденное из понимания, представляет собой индивидуальный разрыв с обществом, – и такой разрыв есть творческая революция.

И вот если вы, как индивид, порываете с обществом, разве это действие мотивировано честолюбием? Если да, то в таком случае вы вообще не порывали с обществом, вы все еще находитесь в стенах тюрьмы, потому что в самой основе общества лежат честолюбие, стяжательство, алчность. Но если вы понимаете, что это такое, и осуществляете революцию в собственном сердце и уме, тогда вы более уже не честолюбивы. И вами не движут зависть, алчность, стяжательство; поэтому вы остаетесь целиком вне общества, основанного на этих качествах. Тогда вы являетесь творческим индивидом, и в вашем действии будет заключено семя иной культуры.

Итак, существует огромная разница между действием творческой революции и действием бунта, мятежа внутри общества. Пока вы заняты просто реформами, тем, чтобы украсить решетки и стены тюрьмы, вы не являетесь творческой личностью. Реформация всегда нуждается в дальнейших реформах; она приносит лишь новые несчастья, новые разрушения. А вот ум, который понимает всю структуру стяжательства, жадности, честолюбия и порывает с нею, – такой ум пребывает в постоянной революции. Это широкий, творческий ум; поэтому его действие подобно действию камня, брошенного в водоем со стоячей водой: он вызывает волны, и эти волны сформируют совершенно иную цивилизацию.

Вопрос: Почему я ненавижу себя, когда не занимаюсь?

Кришнамурти: Послушайте вопрос! Почему я ненавижу себя, когда не занимаюсь так, как, предполагается, я должен заниматься? Почему я ненавижу себя за то, что я не так миловидна, как должна была бы быть?

Иными словами, почему я не живу в соответствии со своими идеалами?

Ну, а не будет ли гораздо проще вообще не иметь идеалов? Если бы у вас не было никаких идеалов, имели бы вы тогда какие-нибудь основания для ненависти к себе? Так почему же вы говорите: «Я должен быть добрым, должен быть великодушным, должен быть внимательным, должен заниматься»? Если вы сможете выяснить, почему вы так говорите – и быть свободным от идеалов, тогда вы, возможно, станете действовать совершенно иначе – и сейчас я углублюсь в этот вопрос.

Итак, почему вы имеете идеалы? Прежде всего потому, что люди всегда говорили вам, что если вы не имеете идеалов, вы – никуда не годный юноша. Общество, построенное как по коммунистическому, так и по капиталистическому образцу, говорит вам: «Вот идеал!» – и вы понимаете это, стараетесь жить в соответствии с ним, не так ли? Однако до того, как вы будете стараться жить в соответствии с каким-то идеалом, разве не следует выяснить, необходимо ли вообще иметь идеалы? Конечно, тут нужны гораздо большие понимания. У вас есть идеал Рамы и Ситы, а также великое множество других идеалов, данных вам обществом или изобретенных вами самими для себя. Знаете ли вы, почему вы их имеете? Потому что вы боитесь быть тем, что вы такое.

Давайте подойдем к делу просто, не будем его усложнять. Вы боитесь быть тем, что вы такое; это значит, что у вас нет доверия к себе. Вот почему вы стараетесь быть тем, чем должны быть согласно требованиям общества, родителей, религии.

Но почему же вы боитесь быть тем, что вы такое? Почему вы начинаете не с того, что вы такое, а с того, чем вы должны быть? Без понимания того, что вы такое, нет смысла просто пытаться заменить это тем, чем, как вы полагаете, вы должны быть. Поэтому отбросьте все идеалы. Я знаю, что пожилые люди будут недовольны моими словами, но это неважно. Отбросьте все идеалы, утопите их в реке, вышвырните их в корзинку для ненужных бумаг – и начните с того, что вы такое. Что же это будет?

Вы ленивы, вы не хотите учиться, вам хочется играть, весело проводить время, как этого хочется всем молодым людям. Начинайте с этого. Воспользуйтесь своим умом, чтобы проверить, что именно вы имеете ввиду, когда говорите о том, как провести время весело, – выясните, что в действительности под этим подразумевается, не идите тем путем, о котором говорят ваши родители или ваши идеалы. Употребите свой ум, чтобы открыть, почему вам не хочется учиться. Употребите свой ум, чтобы выяснить, чем вы хотите заниматься в своей жизни – именно вы, а не то, чего требует от вас общество или какой-нибудь идеал. Если вы отдадите такому исследованию все свое существо, тогда вы будете революционером; тогда вы будете обладать уверенностью для того, чтобы творить, чтобы быть самим собою; и в этом заключается вечно обновляющаяся жизненность. А на другом пути вы будете понапрасну тратить энергию, стараясь походить на кого-то другого.

Разве вы не видите, как необыкновенно то обстоятельство, что вы настолько боитесь быть тем, что вы такое; ведь красота в том и заключается, чтобы оставаться самим собой. Если вы видите, что вы ленивы, глупы, если вы понимаете глупость и стоите лицом к лицу с ней, не стараясь изменить ее во что-то другое, – тогда в этом состоянии вы найдете, что существует огромное облегчение, великая красота и глубокое понимание.

Вопрос: Если даже мы действительно создадим новое общество, восставая против нынешнего, разве это создание нового общества не будет еще одной из форм честолюбия?

Кришнамурти: Боюсь, что вы не слушали того, что я вам говорил. Когда ум бунтует внутри стандарта общества, такой бунт подобен мятежу в тюрьме, и это – лишь иная форма честолюбия. Но когда ум понимает весь процесс нынешнего общества и выходит из него, тогда его действие не является честолюбивым. Такое действие может создать новую культуру, лучший общественный порядок, иной мир; однако ум не занят специально таким творчеством. Его единственной заботой является открыть то, что истинно, – и именно движение истины создает новый мир, а не ум, восстающий против общества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.