Нафтали из Ропшиц

Нафтали из Ропшиц

Сторож

В Ропшицах, городке, где жил рабби Нафтали, богатые люди обычно нанимали сторожей – охранять по ночам их дома, особенно стоявшие изолированно или на окраине. Однажды вечером рабби Нафтали прогуливался в лесочке, окружавшем город, и встретил сторожа, ходившего дозором. «Кого ты охраняешь?» – спросил рабби. Сторож ответил и в свою очередь спросил: «А кого ты охраняешь, рабби?»

Этот вопрос как громом поразил цадика. «Сейчас – никого», – едва смог вымолвить он. Потом он какое-то время шел рядом со сторожем и, наконец, спросил: «Не хотел ли бы ты стать моим слугой?» «Я бы не против, – ответил сторож, – а какими будут мои обязанности?»

«Напоминать мне о моих обязанностях», – ответил рабби.

Утренняя молитва

«Есть цадики, – говаривал рабби Нафтали, – которые молятся о том, чтобы люди, нуждающиеся в помощи, пришли к ним и получили помощь благодаря их молитвам. А вот рабби из Ропшиц встает рано утром и молится о том, чтобы всякий, кто нуждается в помощи, мог получить ее дома, чтобы ему не пришлось ходить в Ропшицы и потом обманываться мыслью, будто бы ему помог именно рабби из Ропшиц».

Желание

Однажды после мусафа в Йом Кипур рабби из Ропшиц сказал: «Я бы желал в следующей жизни быть коровой, чтобы евреи могли приходить ко мне по утрам и получать немного молока, дабы освежиться перед тем, как начать служить Господу».

Вождь и поколение

Однажды рабби Нафтали размышлял об истории из мидраша, в которой говорится, что Бог показал Моше все последующие поколения еврейского народа, поколение за поколением, с их мудрецами, поколение за поколением, с их судьями.

«Почему же, – спросил один из учеников, – сначала говорится о поколении и лишь затем о вождях? Разве не следовало бы сначала сказать о вожде?»

«Ты же знаешь, – ответил рабби, – что сияние лица Моше было подобно солнцу, сияние лица Йеѓошуа – подобно луне[125], а лица всех последующих вождей становились все бледнее и бледнее. Если бы Бог ненароком дал Моше увидеть лицо Нафтали, школьного учителя [так рабби Нафтали любил называть себя], то Моше воскликнул бы: “Как! И это – рабби?” и лишился бы чувств. Вот почему Бог сначала показывал ему народ и лишь затем вождя, подобающего этому народу».

Неумная просьба

Рабби из Ропшиц рассказывал такую историю: «Во время осады Севастополя царь Николай однажды объезжал укрепления, и неприятельский солдат прицелился в него, но русский солдат, завидев это, громко крикнул, царский конь отпрянул в сторону, и царь был спасен. Царь сказал солдату, чтобы тот просил, что хочет. “Наш капрал – просто зверь, – нерешительно пробормотал солдат, – он всегда бьет меня. Нельзя ли мне служить под началом другого капрала?”

“Дурак! – прикрикнул на него царь. – Проси, чтобы самому стать капралом!”

Вот так и мы: просим в своих молитвах о несущественных вещах, вместо того, чтобы молиться об избавлении».

Двойные булки

Два молодых хасида были закадычными друзьями, и они частенько сиживали у рабби Нафтали за обеденным столом. Когда рабби раздавал хлеб (так было принято в его доме), им он давал двойную булку, то есть две булки, слипшиеся еще на противне. И вот как-то они разобиделись друг на друга; они сами толком не знали причин этой ссоры, но мириться не собирались. Когда они пришли к рабби в Ропшицы в субботний вечер и сели за стол, то рабби взял две слипшиеся булки, разделил их ножом и дал каждому из них по одной. Возвращаясь домой после субботней трапезы, они почувствовали стыд и раскаяние и в один голос воскликнули: «Это мы сами виноваты!» Они зашли в дом одного из них и выпили за здоровье друг друга. На следующий день, за полуденной трапезой, рабби Нафтали дал им, как и прежде, двойную булку.

Ярое пламя

Юный рабби Фейвиш, ученик рабби из Ропшиц, читал полуночный плач о Храме с такой страстью, будто Иерусалим был разрушен только сегодня. Всякий раз его буквально переполняла безграничная скорбь.

Однажды поздним вечером рабби из Ропшиц позвал сидевших с ним хасидов отправиться в дом учения. «Я вам растолкую, – сказал он, – что значат слова пророка: “Вставай, взывай в ночи!”[126]». В полутьме дома учения они обнаружили юного Фейвиша, мертвым сном спящего на лавке. Какое-то время они стояли и смотрели на него, недоумевая, зачем рабби привел их сюда. Вдруг юный рабби скатился с лавки на пол, рванул ворот рубахи и зарыдал: «Мама, я весь горю!» И тут часы пробили полночь.

По прошествии времени Фейвиш оставил рабби из Ропшиц и перешел к рабби из Апты. Рабби Нафтали очень сокрушался из-за этого. «Всеми силами своей души, – говорил он, – я старался сдерживать его порывы. Но в учениках у рабби из Апты он сгорит в яром пламени своего сердца». Вскоре после этого рабби Фейвиш умер прямо в доме молитвы, читая «Всякое дыхание да славит Господа»[127].

Учитель

К рабби Нафтали из Ропшиц пришел хасид, заявивший, что на нем очень много грехов и что он уже был у другого цадика, но тот наложил на него слишком тяжелое покаяние, которое он физически не в состоянии вынести. Рабби Нафтали резко оборвал пришедшего. «Что же сделал тебе Отец наш, – закричал он страшным голосом, – что ты осмелился предать его?» Эти слова как громом поразили пришедшего, и он упал на пол, лишившись чувств.

Несколько хасидов из Венгрии, бывших в то время в комнате, начали смеяться. Рабби Нафтали сурово посмотрел на них. «Я едва не погубил человеческую душу, – воскликнул он, – а вы смеетесь!»

Венгерские хасиды принялись извиняться. «Когда наш учитель, рабби Айзик из Калло, лежал на смертном одре, он дал нам знак: “Если вы найдете человека, который сможет вынуть душу из грешника, очистить ее от греха и вернуть в тело, да так, что тот останется в живых, то именно такой человек и должен стать вашим рабби”. Вот почему мы и рассмеялись. Мы нашли себе учителя и будем следовать за ним до прихода Машиаха – а потом мы вернемся к нашему старому учителю». Тогда и сам цадик присоединился к их смеху. Он помог кающемуся грешнику подняться с пола. «“Грех твой снят будет, и твоя вина будет прощена”[128], – сказал он. – Иди с миром, следуй Божьему пути, и Создатель не оставит тебя».

Кающийся грешник, которому было стыдно

Грешник, желавший искупить свои грехи, пришел к рабби из Ропшиц, чтобы узнать, какое ему следует наказание. Ему было стыдно признаваться цадику во всех своих грехах, хотя без полного признания рабби не мог определить меру покаяния. И потому он сказал, что его приятель совершил то-то и то-то, но ему стыдно было прийти к рабби самому, и потому он попросил пойти вместо него и узнать, как можно очиститься от всех грехов.

Рабби Нафтали с улыбкой посмотрел на хитроватое и беспокойное лицо посетителя. «Твой приятель – глупец, – сказал он. – Ему бы следовало прийти ко мне самому и сделать вид, что он пришел вместо кого-то, стесняющегося обратиться ко мне самостоятельно».

Самонадеянный подвижник

Когда рабби Нафтали был молодым, в его родном городе жил человек, который постился и ночи напролет молился с таким усердием, что полагал себя близким к совершенству, и его сердце преисполнялось гордыней. Рабби Нафтали отлично знал, что представляет собой этот человек. Однажды на глазах рабби Нафтали в доме учения какой-то мальчик задел локтем этого подвижника, погруженного в размышления. Рабби сделал мальчику замечание: «Как ты смеешь нарушать покой такого человека! Разве ты не знаешь, что он постится вот уже двадцать четыре часа?»

«Правильнее сказать, от субботы до субботы», – поправил его подвижник. После таких слов все тайное стало явным.

Полдела

Однажды в Великую субботу рабби из Ропшиц пришел домой из синагоги очень уставшим. «Что с тобой?» – спросила его жена. «Проповедь была нелегкой, – ответил рабби. – Я говорил о нуждах бедного человека, о том, что цены растут, а ведь необходимо купить и мацу, и вино, и все прочее, что необходимо для пасхального седера».

«И чего тебе удалось добиться своей проповедью?» – продолжила свои расспросы жена.

«Полдела сделано, – ответил рабби. – Видишь ли, бедные уже готовы получать пожертвования. Что касается другой половины – то есть готовы ли дать что-нибудь богатые, так этого я еще не знаю».

Не останавливайтесь!

В день Симхат Тора рабби из Уланова, близкий друг рабби из Ропшиц, лежал при смерти. В Ропшицах хасиды начали танцевать во дворе дома цадика. Он стоял у окна и смотрел на них с улыбкой. Вдруг он сделал знак рукой, и все остановились, затаив дыхание. Какое-то время он стоял молча, и у него был вид человека, собирающегося сообщить дурные вести. Потом он взмахнул рукой и прокричал: «Когда один из генералов гибнет в разгар битвы, разве войско пускается в бегство? Битва продолжается! Радуйтесь и танцуйте!» Позднее стало известно, что рабби из Уланова умер именно в этот час.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.