Краткая характеристика трех категорий значимости

Краткая характеристика трех категорий значимости

Выражение «ценность», к сожалению, часто употребляется двусмысленно. Поэтому необходимо указать тот смысл термина «ценность», что мы имеем в виду, когда называем прекрасное ценностью. В нашей Этике мы стремились проработать обобщенную сущность ценности. Прежде всего, надо подчеркнуть ту характеристику значимости, которая отличает ценностную полноту от всего просто нейтрального. Но значимость, в отличие от нейтральности, еще не характеризует ценность в собственном смысле, так как имеются еще и другие разновидности значимости: во-первых, то, что приносит чисто субъективное удовольствие, во-вторых, объективное благо для личности, в-третьих, значимое в себе.

«Сначала предположим, что кто-то делает нам комплимент. Возможно, мы замечаем, что не совсем его заслуживаем, но все же он приятен нам, он нам нравится. Он для нас вовсе не нейтрален и не безразличен, как если бы кто-нибудь говорил нам, что его фамилия начинается на букву Т. Возможно, перед этим комплиментом нам говорилось многое другое, нейтрального и безразличного характера. Но теперь этот комплимент выходит на передний план по сравнению со всеми другими утверждениями. Он представляется нам приятным, наделенным признаками bonum – благого, словом, как нечто значимое.

Предположим далее, что мы стали свидетелями великодушного поступка – кто-то простил тяжелую несправедливость. Здесь нам тоже бросается в глаза отличие от нейтральных действий, например, от того, как человек одевается, или от прикуривания сигареты. Акт великодушного прощения светится в поступке как нечто благородное и ценное; он несет в себе признак полноты значимости. Мы знаем не только, что это поступок свершается, но и то, что оттого, что он свершается, становится лучше, и что этот человек действует так, а не иначе. Мы осознаем, что этот акт является значимым, он есть нечто, что должно быть.

Если мы сравним два этих типа значимого, то сразу обнаружим существенное различие между ними. Первый – комплимент – значим только субъективно, другой – акт прощения, – напротив, значим в себе. Нам совершенно ясно, что комплимент имеет характер значимого лишь постольку, поскольку доставляет нам радость. Его значимость живет исключительно за счет отношения к удовольствию; как только он отторгается от этого отношения, он погружается обратно в анонимность нейтрального и безразличного.

В противоположность этому, великодушный акт прощения оказывается чем-то значимым в себе. Мы ясно осознаем, что его значимость никоим образом не зависит от оказываемого им на нас воздействия. Его особая значимость не подпитывается каким-либо отношением к нашему наслаждению или нашему удовольствию. Он предстает перед нами как нечто сущностно и автономно значимое, нечто никоим образом не зависящее от нашей реакции».

«Ценность есть истинное, значительное, само объективно значимое. В порядке фундаментальных понятий она занимает совершенно иное место, нежели нечто доставляющее субъективное удовольствие. Как мы увидим уже на частных примерах, ценность относится к последним данностям и понятиям, таким, как: бытие, истина, познание, которые нельзя ни определять, ни опровергать, не вводя втихомолку вновь. На этом основании, по существу, совершенно безуспешна попытка Аристиппа отрицать всякий объективный критерий и признавать только субъективную значимость. После того, как он с редкостной последовательностью устранил все другие критерии, кроме степеней удовольствия, он предостерегает нас от того, чтобы, подобно животным, следовать инстинктам, и советует нам испытать вещь, какую мы собираемся выбрать, чтобы посмотреть, гарантирует ли она наиболее интенсивное и продолжительное наслаждение. Здесь Аристипп незаметно противопоставляет разумное стремление к удовольствию неразумному желанию предаваться любому соблазну или искушению и утверждает, что это разумное стремление есть более мудрая позиция, которую нам следует занимать.

Но почему мы должны быть мудрыми? Если чисто субъективное удовольствие есть норма, отчего надо возражать человеку, утверждающему, что он хочет следовать любому инстинкту, не беспокоясь о том, что нечто другое могло бы принести ему большее наслаждение? Очевидно, Аристипп, помимо удовольствия, молчаливо предполагает еще некоторую другую, объективную норму: ценность мудрости в смысле разумного, систематического стремления к удовольствию в противоположность животной и неразумной инстинктивной погоне за ним. Эта норма не зависит от вопроса, удовлетворяет ли нас это удовольствие субъективно в большей или меньшей степени. Таким образом, понятие ценности предполагается здесь совершенно обобщенным и формальным образом. Разумеется, о нравственных ценностях и речи нет. Но советуя следовать систематическому, разумному стремлению к удовольствию как идеалу, как к тому, к чему нам следовало бы стремиться, Аристипп имплицитно утверждает, что это следует предпочитать объективно, это должно быть так, а не иначе. Тем самым молчаливо предполагается понятие ценности или значимого в себе.»[232]

Ценность в собственном смысле есть только значимое в себе. Если мы это наиболее фундаментальное datum (данное) в себе значимого называем ценностью в собственном смысле термина, то объясняется это лишь тем, что, употребляя термин «ценность» каким-либо – пусть даже неясным – образом, всегда имеют в виду именно это. Кроме того, именно этот смысл ценности подразумевается, когда о каком-то действии говорят, что оно благородно, благо, или когда говорят о достоинстве личности. Это справедливо как для Ницше, который ввел этот термин, так и, прежде всего, для Шелера. Хотя Шелер не прорабатывал все разнообразие категорий значимости, он в первую очередь имел в виду значимое в себе.