Религиозные консерваторы

Религиозные консерваторы

Утверждают, что религия-лучшая защита от коммунизма. Почему вы говорите, что нельзя пускать религию в политику?

По той же причине, которой руководствовались отцы-основатели. Религия - дело частное. Религий на свете множество. Разница между религией и философией в том, что религия - дело веры. Вера или есть, или ее нет. Спорить об этом невозможно. Но в случае философии мы имеем дело с рассуждением и логикой. Это общечеловеческие объективные ценности. Вы можете попытаться убедить других в своей правоте и вольны не согласиться с ними. В свободной стране вы не обязаны иметь с ними дело. А религия - это вера. По определению, если один не терпит веры другого или если разные люди верят в разное, никакое их совместное действие, соглашение или убеждение будет невозможно, едва религия превратится в условие политического согласия. Когда религия проникает в управление государством или в идеологию, на которую государство опирается, сразу же возникает вопрос - чья это религия? Тогда мы возвращаемся к союзу церкви и государства, где невозможен никакой компромисс, никакое соглашение между людьми, поскольку каждая религия навязывает собственные верования и собственный авторитет, причем не в силу аргументации или логики, а в силу веры. Вот почему отцы-основатели проявили огромную мудрость, отделив церковь от государства.

Европа непрерывно страдала от религиозных войн. Католики и протестанты опирались на мощь государства, пытаясь силой навязать свои верования другим. В Америке благодаря разделению церкви и государства все религии получили возможность мирно сосуществовать, поскольку любой человек волен придерживаться собственных верований, но не может навязывать их другим.

Убеждение, рассуждение, доказательство не относятся к сфере религии. Религия опирается на веру - на принятие определенных идей вне зависимости от рационального подхода. Именно поэтому она должна быть частным делом. Если религия - частное дело, то все в порядке - она даже может служить источником вдохновения. Веру каждый человек волен выбирать себе сам, если он этого хочет. Я не хочу [PVA 61].

Если религия - средство распространения альтруизма можно ли победить альтруизм в Америке, не победив религию?

В Америке религия относительно свободна от мистической составляющей. Наши религиозные учителя - в массе своей крепкие, здравомыслящие материалисты. Они придерживаются здравого смысла. Они не станут стоять у нас на пути. Большинство религиозных людей в нашей стране ни за что не поверят, что нужно прыгнуть в котел каннибалов и отдать последнюю рубашку самому отсталому человеку в мире. Сегодня многие религиозные лидеры проповедуют нечто подобное из-за своего левого политического уклона, но сама по себе религиозность этого не предполагает. Между альтруизмом и религией много исторических и философских связей, но в нашей стране суть религии не альтруизм. Среди религиозных американцев найдется не много противников объективизма. Они разумные верующие. К тому же, как я с радостью и изумлением узнала, некоторые верующие поддерживают объективизм. Если вы хотите быть настоящим объективистом, то не сможете сочетать его с религией, но это не означает, что верующие не могут быть индивидуалистами и бороться за свободу. И возможно, наша страна - лучшее тому доказательство.

Конечно, религию запрещать не следует. Такова современная культура: как только вы чему-то противодействуете, все делают вывод, что вы стремитесь запретить это законодательно. Если бы мы так поступили, то вернулись бы в Средневековье. Оставьте людям право совершать ошибки. Пока они не навязывают вам свои идеи, вы не можете никому запрещать верить. Но нетрудно победить религию, вооружившись крепкой философией.

В Америке было бы легко отделить религию от альтруизма. В конце концов, Христос сказал: «Возлюби своего ближнего, как самого себя». Так что сначала вы должны возлюбить самих себя. А уж потом ломать копья из-за ближних [PVA 61].

Что еще, кроме атеизма и религиозности, отличает вас от консерваторов вроде Уильяма Бакли?

Легче сказать, что между нами общего: ничего. Разница между разумом и мистицизмом настолько принципиальна, что политика в этом контексте неважна. Самое главное - различие разума и иррациональности, а религия и мистицизм иррациональны. Потом идет мораль, и лишь затем - политика. Бакли с консерваторами выступают за организованную религию, тесно увязанную с политикой, т.е. за теократию: общество, которым правят религиозные деятели, как в Древнем Египте и Средневековье. Это один из самых примитивных типов общества. Религиозные консерваторы утверждают, что человек - это убогий беспомощный грешник и червь, что земная жизнь - это злачное место или юдоль слез, что человек не смеет притязать на решение своих проблем силой собственного ума. Это последнее обвинение несколько приглажено по сравнению с тем, что говорили либералы XIX в., - они называли это гордыней разума. Консерваторы-католики, подобные Бакли, заставляют нас действовать, исходя из веры, и склоняться перед папой римским - перед тем самым папой [Павлом VI], который заявил [в энциклике Populorum Progressio - о ней см. «Реквием по человеку» в книге «Капитализм: Незнакомый идеал»], что капитализм хуже марксизма и что единственное этичное учение - это альтруизм. Так что же может быть общего между ними и мной? [FHF 72]

Что вы думаете об Александре Солженицыне?

В идеологическом плане я оцениваю его ниже, чем правителей России. Не знаю более отвратительно-карикатурного публичного монстра за всю нашу эпоху, столь удручающе богатую карикатурными публичными фигурами и отталкивающими личностями. Прежде чем говорить о Солженицыне или задавать вопросы о нем, прочтите письмо, которое он послал советским властям вскоре после депортации. Прочтите это письмо. Оно опубликовано, оно переведено. Я читала его оригинал на русском. В нем этот человек фактически объявляет себя тоталитаристом и коллективистом. Высказывается совершенно открыто - только другими словами. Он выступает против марксизма. И хочет, чтобы Россия оставалась диктатурой, но диктатурой под властью русской церкви. Хочет, чтобы русская религия, греческое ортодоксальное православие, стало заменой марксизма. Иными словами, он хочет вернуть Россию во времена до Петра Великого - в XVII в. или раньше. Противник индустриального развития, он хочет, чтобы Россия вернулась в состояние аграрной страны. И этого кошмарного, напыщенного типа объявляют героем либералов. Он не желает освобождать мир. Он поносит Запад, поносит западную цивилизацию. Это стародавнее шовинистическое извращение - славянофильство. В своем письме он заявляет, что правитель России - Коммунистическая партия - должна сохранить всю экономическую и политическую власть, и отдельно перечисляет власть над производством, торговлей и распределением, над внешними связями, над армией. Все, чего он хочет, это чтобы правительство позволило людям свободно говорить и писать. А теперь вспомните, что он писатель.

И в финале этого неописуемого документа он утверждает следующее (цитирую по памяти): я ничего не хочу для себя, я уверен, что вы, правители, никогда не видели и не можете представить себе человека, который ничего бы не просил для себя, - так вот, это я, обратите на меня внимание. И это «бескорыстный» человек? Или это пример обычного «себялюбия» и гордыни в самом худшем проявлении? Такой мотив никакому религиозному мистику-альтруисту в страшном сне не приснится! Вот вся его бескорыстная «самоотверженность»: дайте мне свободу писать, а все прочие виды человеческой деятельности и профессии могут оставаться порабощенными, я вполне этим удовлетворюсь. Исповедуя подобные идеи, явиться сюда и строить из себя пророка свободы - просто оскорбительно. Уверена, то, что Солженицын писал о советских концентрационных лагерях, - правда. До него то же самое рассказывали люди и получше его. Так прислушаемся к ним, а не к человеку, философские взгляды которого совершенно противоположны всему, на чем стоит или на чем должен стоять Запад, - не к человеку, неприкрыто враждебному индивидуализму и разуму. Вот что я думаю о Солженицыне.

Наконец, я бы хотела привести цитату, с которой согласна, но, к сожалению, не знаю, кому она принадлежит: «Враг нашего врага не обязательно наш друг» [FHF 76].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.