5. Может ли «Добро» быть с «кулаками»? (Л. Н. Толстой)

5. Может ли «Добро» быть с «кулаками»? (Л. Н. Толстой)

Творчество и мировоззрение Льва Николаевича Толстого не менее насыщены философскими идеями и не менее противоречивы, чем творчество и мировоззрение Достоевского. Врожденное жизнелюбие, восхищение перед стихией жизни во всех ее проявлениях – и проповедь аскетизма, отрицающего все «животное»; гениальный художественный дар и критика искусства, как ненужной «роскоши», стремление подчинить свое литературное дарование моральной проповеди; страстный индивидуализм в жизни и – отрицание ценности индивидуальности в теории; восхищение перед Христом, как перед величайшим учителем человечества – и отрицание исторического христианства и официальной церкви, – таковы лишь некоторые контрасты, характерные для Толстого. Как никто зная жизнь, пройдя через опыт неимоверного ужаса перед смертью, делающей жизнь бессмысленной и никчемной, Толстой, особенно в поздний период своего творчества, все больше переходил от литературной деятельности к созданию и проповеди собственного нравственно-религиозного учения.

Обращаясь к великим мудрецам прошлого: Будде и Лао Цзы, киникам и стоикам, Сократу и Христу, Канту и Руссо, Паскалю и Шопенгауэру – Толстой пришел к выводу, что все они учили примерно об одном и том же, – о любви людей друг к другу, о стремлении к Богу, об осуждении пороков, препятствующих этому. Особенно важным для писателя было учение Христа, которое, по его убеждению, исказили и извратили люди, именующие себя «христианами». Однако все христианство Толстой сводил исключительно к нравственному учению, отрицая божественную природу Христа и его воскресение из мертвых, индивидуальное бессмертие человеческой души, таинства, чудеса, церковную иерархию и догматику.

Одна из главных тем в творчестве Толстого – противопоставление природы и цивилизации, созданной людьми. (Эти идеи русского писателя отчасти затрагивались нами в параграфе о французском Просвещении). Давайте вспомним самое начало романа «Воскресение»: «Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и не выгоняли всех животных и птиц – весна была весною даже и в городе… Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди – большие, взрослые люди – не переставали обманывать и мучать себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, – красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом». Красоте и величию первозданной природы здесь противопоставлена искусственность и фальшь цивилизации, основанной на насилии человека над человеком и над миром.

В романе «Война и мир» князь Андрей Болконский гонится за славой, успехом, признанием других людей, но, тяжело раненый в битве, вдруг понимает, что «все пусто, все обман, кроме этого бесконечного неба». Пелена спадает с его глаз.

Природа – вот воплощение высшей гармонии, противопоставленное суете, эгоизму, низменности людей. Идеалы, проповедуемые Толстым – простота, естественность, равенство, любовь. Смысл жизни – в ней самой, в ее незатейливых радостях, в служении людям, в слиянии человека с природой, в труде. Простой народ намного ближе к этому, чем развращенные люди «света», мнящие себя «просвещенными» и свысока смотрящие на бедных тружеников. Подобно киникам и Руссо, Толстой стремится вернуться от душной, лживой и насильственной цивилизации к пантеистически обожествляемой им природе и простому народу.

Писатель отрицал, как бесчеловечные и противоестественные, все основные столпы существующего общества: государство, официальную церковь, частную собственность, суды и тюрьмы, армию и патриотическую идеологию. Из всех атрибутов государства наибольшее отвращение у писателя вызывала смертная казнь. В самом деле, когда обычный человек убивает другого человека, движимый страстью: ревностью, местью или голодом – это зло, это «преступление». А когда убивает палач – по приговору судьи и от имени государства – холодно, методично, равнодушно, как машина – это «добро», это «правосудие»? Толстой не согласен с этим. Не случайно эпиграфом романа «Анна Каренина» он избрал евангельские слова, произнесенные Господом, – «Мне отмщение и аз воздам». (т. е. мне, Господу Богу предстоит совершать отмщение и Я буду воздавать всем по их заслугам). Иначе говоря – только Бог может судить людей, а люди не должны брать на себя функции судей и, тем более, палачей.

Цивилизация, именующая себя «христианской», практикует присягу на Библии (хотя в Библии прямо содержится запрет клясться), освящает войны (хотя Христос призывал к любви и ненасилию). Почему же так происходит? Большинство людей, в глубине души осознавая это несоответствие, оправдывают себя при помощи аргумента: «А если все так делают, то, стало быть, так и надо» – писал Толстой. Вот как он развивает эту мысль в романе «Воскресение»: «Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, то есть, чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди эти самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падали ни на кого отдельно».

Ощущая огромное чувство вины – и своей личной, и того сословия, к которому он принадлежал, Толстой, верный своим идеям, преодолевая страшное сопротивление со стороны и общества, и своей семьи, ушел из «высшего света», стремился отдать свой долг простому трудовому народу: пахал землю, учил крестьянских детей грамоте. Изведал и славу, и знатность, и богатство, и радость творчества, и семейное счастье, – и остро сознавал свое привилегированное положение как неправедное, стремясь отказаться от всего этого. В чем же видел писатель путь к исправлению общества?

В одном из современных стихотворений ярко и наглядно выражена позиция, которой придерживается и всегда придерживалось подавляющее большинство людей:

Добро должно быть с кулаками,

Добро суровым быть должно,

Чтобы летела шерсть клоками

От тех, кто лезет на Добро.

Но Толстой, напротив, убежден в обратном – в том, что Добро, прибегающее к кулакам, перестает чем-либо отличаться от зла. Толстой требовал абсолютного сходства средств с целями, указывая, что их расхождение ведет к перерождению целей. В одной восточной сказке богатырь побеждает (убивает) дракона и сам превращается в него, после этого приходит новый богатырь, вновь убивает дракона и вновь превращается в него. Как видим, речь идет о том, что как только добро становится с кулаками, как только прибегает к насилию (то есть – к методам зла), так сразу же перестает быть добром и перерождается во зло. Бороться с волками волчьими методами – значит самим быть волками, убежден писатель.

Эта идея стара как мир, но всегда злободневна. Вспомним, в романе братьев Вайнеров «Эра милосердия», по которому был снят знаменитый телефильм «Место встречи изменить нельзя» капитан Жеглов говорит, что с преступностью покончат только карательные органы, а собеседник возражает ему, что преступность искоренят никак не карательные органы, а будущее нравственное преображение каждого человека и всего человечества, когда вообще исчезнет насилие (даже во имя благих целей) и наступит эра любви, эра милосердия. Посмотрим в прошлое – как правило, любая насильственная борьба против тирании и несправедливости оборачивалась новой (еще более жестокой) тиранией и новой (еще большей) несправедливостью. Так что же делать, с удивлением спросите вы. Как можно победить зло без помощи кулаков, как убить дракона, не прикасаясь к нему, как сокрушить тиранию власти, не прибегая к ножам и топорам, пистолетам и бомбам?

Все очень просто – говорит Толстой, надо лишь не соучаствовать в насилии и обмане, не лгать, не стремиться изменить других, а изменяться самому, жить в соответствии с евангельскими истинами, не бояться прослыть чудаком, даже если противоположное «делают все» и «так принято», – а следовать тому закону, который в глубине души все знают, и который провозглашен всеми великими философами, но который ныне никто не воспринимает всерьез. В самом деле, утверждает мыслитель, если все солдаты откажутся убивать и бросят оружие, то не будет войн; если все люди перестанут выполнять распоряжения власти и откажутся повиноваться законам государства, то исчезнет государственная власть (то есть худшая и наиболее организованная форма насилия над людьми) – и мир изменится к лучшему. Так ненасильственно, меняя лишь себя, а не других, люди способны преобразовать общество, перестроив его на принципах любви и братства. Этот путь более эффективен, чем попытки навязать некое «благо» другим людям. Поэтому правильный путь – «воздержание от поступков, противных любви к ближнему и сознание человеком в себе Божественного начала».

Как видим, убить надо не внешнего дракона, а внутреннего, искоренить зло в себе, а не вне себя. Ведь, по крупному счету, любое насилие, любая власть, утверждает Толстой, держится на нашем подчинении, нашей готовности повиноваться. Не повиноваться – вот подлинный выход: власть, не находящая встречного повиновения, рушится как дерево, лишенное корней; как только побежден дракон внутренний – в виде нашей трусости, слабости, рабства, конформизма, – так внешний дракон в виде государственного насилия, несправедливых законов, бесчеловечных приказов и всего подобного рассыпается в прах. Например, два десятка власть предержащих политиков задумывают войну и два миллиона людей идут убивать друг друга. Почему совершается война: по воле двух десятков политиков или вследствие рабской готовности двух миллионов людей подчиняться их безумной воле? Если два миллиона людей как один откажутся воевать, то что тогда будут делать два десятка политиков, мнящих себя властителями человеческих судеб?

Вспомним, говоря о патристике, мы отмечали одну из важных идей христианства, состоящую в том, что зло – это всего лишь умаление добра, отпадение о него и поэтому, будучи несамодостаточным, не имея своей причины и своих оснований, оно в принципе искоренимо. Так как же бороться со злом? Уничтожать его? Конечно же, нет! Надо всего лишь увеличивать Добро, тогда зло исчезнет само собой.

Нравственная проповедь Толстого, указавшего на неправду и лицемерие существующего общества, именующего себя христианским и цивилизованным, подкрепленная личным примером писателя и ярко выраженная в его художественных произведениях, имела огромное влияние на мыслящих людей в России и за рубежом, пробуждая в них голос совести и заставляя изменить свой образ жизни. Не только интеллигенция, но и многие люди из народа были затронуты идеями Толстого. В его имение – Ясную Поляну, шли паломники, желавшие чему-то научиться у мыслителя. Приверженцы Толстого создавали коммуны, издательства и кооперативные общества, отказывались от военной и государственной службы, пытаясь воплотить в жизнь его нравственные идеалы.

Незадолго до революции 1917 года среди русских студентов было проведено анкетирование, в котором присутствовал вопрос о том, какой писатель более других оказал на них положительное моральное влияние. Подавляющее большинство ответило: «Толстой».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.