1. Обобщение

1. Обобщение

Согласно историцизму, в физических науках возможность и успешность обобщения основаны на всеобщем единообразии природы: наблюдения (лучше сказать — предположения) свидетельствуют о том, что в сходных обстоятельствах случаются сходные вещи. Полагают, что этот принцип, который считается истинным в любой точке пространства и в любой момент времени, лежит в основе метода физики.

С точки зрения историцизма, в социологии этот принцип не работает. Сходные обстоятельства существуют только в рамках (within) того или иного исторического периода и не сохраняются при переходе от одного периода к другому. Поэтому долговременного единообразия, на котором могли бы основываться долгосрочные обобщения, в обществе не существует (если не считать тривиальных регулярностей, таких, как "человеческие существа живут группами" или "запас одних вещей ограничен, а запас других, скажем воздуха, неограничен, и только первые могут иметь рыночную или меновую стоимость").

Метод, не считающийся с этим ограничением и обобщающий социальные единообразия, неявно предполагает, что эти регулярности вечны; а методологическое простодушие, уверенное, что социальные науки могут взять из физики метод обобщения, порождает ложную и опасную, дезориентирующую социологическую теорию. Эта теория отрицает, что общество развивается или сколько-нибудь существенно изменяется; или — что социальные изменения, если они существуют, влияют на важнейшие регулярности социальной жизни.

Ошибочные теории, утверждают историцисты, обычно являются апологитичными; предположение о неизменных социологических законах может быть использовано в ложных целях. Во-первых, это аргумент в пользу том, что неприятные и нежелательные вещи следует принимать за должные, ибо за ними стоят неизменные законы природы. "Необоримые законы" экономики, например, вызываются, подобно духам, для того, чтобы продемонстрировать тщетность государственного регулирования зарплаты. Предположение о "неизменности" можно также употребить для нагнетания общего ощущения "неизбежности", чтобы люди были готовы страдать кротко и не протестуя. Что есть, то всегда и будет, и попытки как-то повлиять на ход событий или даже дать им оценку смехотворны: с законами природы не поспоришь, а борьба с ними может привести к несчастью.

По мнению историциста, это — те консервативные, апологетические и даже фаталистические аргументы, которые необходимо вытекают из требования применить в социологии натуралистические методы.

Согласно же историцизму, социальные единообразия весьма отличаются от единообразий естествознания. Они изменяются от одного исторического периода к другому, и той силой, которая вызывает изменение, является человеческая деятельность.

Социальные единообразия — не законы природы, их создают люди; и вся зависимость от человеческой природы состоит в том, что в ее власти изменить эти единообразия или даже установить над ними контроль. Следовательно, что-то можно улучшить или ухудшить, и энергично проводимая реформа вовсе не обязательно оказывается безрезультатной.

Такие тенденции в историцизме привлекают тех, кто чувствует в себе призвание к активности, к вмешательству, особенно в дела человеческие, тех, кто не хочет мириться с существующим порядком вещей и не считает его неизбежным.

Назовем стремление к активности и неприятие "покоя" активизмом. Более подробно об отношениях историцизма и активизма см. в разделах 17 и 18, а сейчас я позволю себе привести наставление известного историциста Маркса, в котором выражается "активистская позиция": "Философы лишь различным образом объясняли мир но дело заключается в том, чтобы его изменить".