Общая архитектоника практического разума

Общая архитектоника практического разума

Рассматривая разные типы причинения, Канг выделил сферу чистого практического разума как сферу особой причинности, где законодательствует свобода. Основанием такого подразделения послужило то, что принадлежащие к сфере чистого практического разума поступки и интенции человека, проявляющиеся в этом мире, идут не от мира сего. Их причина расположена не за ними, как в случае солнечного затмения или сезонного перелета птиц, а перед ними, в некоей воображаемой геометрии долженствования. Воображаемые точки (в духе современности их можно назвать аттракторами), не обладая даже достоинством наличного бытия, как бы отсутствуя в ряду фактичности, способны создавать силовые линии, искривляющие пространство человеческих поступков или, вернее, «пространство поведения» в нечто человеческое.

Позднее, в неокантианстве, эта область иного причинения была названа сферой ценностей. Мы будем использовать термин «идеальное», понимая его прежде всего топологически, как неминуемую территориальность в архитектонике «этого сознания» (разумности человеческого типа).

Идеальное трансцендентно в том смысле, что любая цепь физической причинности обрывается, не достигая «той стороны»; в свою очередь, причинение свыше не может имманентно перейти в физическое действие — даже для того чтобы поднять камень, требуется мобилизация законодательства природы, правящего связью явлений. Мы не станем касаться четырех причин Аристотеля или подробных дистинкций Фомы и Суареса о ближайшей и отдаленной причине, а просто отметим, что любое действие, происходящее в физическом мире, т. е., по Канту, имеющее характер явления, как бы окружено коконом «ближайшей причинности», и любая другая обусловленность все равно воздействует на этот кокон. Если проследить многочисленные линии «потому что», ведущие от простейшего действия (крика, поднятия камня) к некоторому субъекту, то можно выделить участок траектории, где происходит «инициирование кокона» и, стало быть, прорыв имманентного ряда воли, желания или какой-нибудь другой интенции. Допустим, человек поднимает камень, чтобы защитить от врага слабого (явное причинение свыше), но как бы ни были незначительны собственно физические его усилия, человек вынужден мобилизовать их, ибо камень не поддается его красивой интенции непосредственно.

«Может ли Бог создать камень, который сам не сможет поднять?» — гласит известный риторический вопрос. Мы оставим его, разумеется, без ответа. Заметим лишь, что все камни мироздания на всякий случай подстрахованы от воздействия человеческой воли как единственной необходимой и достаточной причины — есть основания полагать, что без этой страховки от мироздания уже давно не осталось бы камня на камне.

Единство человеческого складывается из сопряжения взаимно трансцендентных сфер и поэтому никогда не может быть представлено в виде плоскости или непрерывного ряда (неважно чего — причин или заклинаний). Между тем среди интенции человеческого духа далеко не последнее место занимает как раз интенция свести все воедино, объяснить мир из единого основания. Ее, пожалуй, можно назвать сильнейшим «философским драйвом». В частности, упорядочение мира его логическим объяснением встроено a priori в структуру чистого теоретического разума и является требованием идеального. Уже Гегель назвал логику моралью мысли; с тех пор данный афоризм претерпел множество вариаций и успел стать общим местом. Кант, однако, воздержался от этого напрашивающегося сравнения — быть может, благодаря редчайшему чутью, позволившему ему не нарушать границ и автономий. Дело в том, что в пространстве идеального логика составляет особое «подпространство», где сверхъестественное законодательство (императив) велит имитировать закон явлений. Гегель назвал бы эту форму логического законодательствования «отрицанием отрицания», мы же назовем ее суверенитетом разума, проявляющего бесстрашие второго порядка. Бесстрашие первого порядка лучше всего иллюстрируют декреты о восходе Солнца и прекращении дождя, издаваемые средневековым китайским императором Лянь Ю. Таким образом, идеальное несмотря ни на что утверждает автономность своего законодательства, и без этой первой стадии никакие последующие обособления в толике идеального были бы невозможны.[54]

Образец бесстрашия второго порядка состоит в допущении того, что сама мораль подчиняется закону явлений, например, закону экономии и т. п. В этом смысле, такой позитивист, как И. Бентам может быть назван китайским императором наоборот. И сейчас еще продолжается его правление, которое М. Хайдеггер назвал царством Gesteller. Иными словами, логика есть довольно позднее приобретение духа, результат успешного сепаратизма теоретического разума в империи идеального.

Но в архитектонике практического разума существует и более фундаментальная оппозиция идеальному, особая теневая сфера, без которой человеческому существу просто не хватает мерности, чтобы быть. Назовем эту сферу — сферой маргинального и определим ее но контрасту со сферой идеального следующим образом.

Идеальное есть то, что присутствует, несмотря на отсутствие в имманентности хода вещей; оно есть «видимое, несмотря ни на что» (ср. хайдеггеровский анализ «идеи» Платона как «вида», «зримости»). Напротив, маргинальное — это «невидимое несмотря ни на что», то, что полагается отсутствующим, как бы несуществующим, не имеющим имени вопреки своей включенности в причинный ряд и в феноменологический срез повседневности. Маргинальное присутствует как лишенное видимости — «тайное», «порочное», «греховное» — некий мощный источник причинения, мотивы которого необходимо перепричинить — идеализировать, удержать вне сферы рефлексивного самоотчета, в иновидимости.

Такого рода элементарную архитектонику практического разума мы и называем видеологической раскладкой этого сознания: отметим, что сферы идеального и маргинального имеют общую видимость, но разную невидимость; причем маргинальное представлено либо в иновидимости (это дозволенный, принятый для него способ репрезентации), либо в эксцессе — в некоем акте видеологического взрыва, представляющего собой смену полярности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.