Человек, чья любовь чиста, может быть сексуальным.
Человек, чья любовь чиста, может быть сексуальным.
Этот человек является интеллектуальным, полным знаний – знаний, отличающихся от мудрости, – человек, который имеет планы, хочет спасти мир, который полон умственной деятельности, полон процесса мышления: именно он охвачен сексом. Поскольку его жизнь мелочна, его сердце пусто, секс становится важным, – и именно так происходит в существующей цивилизации. Мы перерастили свой интеллект, и мышление уловило это в таких своих созданиях, как радио, автомобиль, механизированные развлечения, технические знания и различные склонности, которыми балуется мышление. Когда такое мышление уловило это, возник только один путь, который и является сексом. Господа, посмотрите на то, что происходит у каждого из нас, не смотрите на кого-то еще. Исследуйте свою собственную жизнь, и вы увидите, как стали пойманными в этой проблеме, насколько необычно пустой стала ваша жизнь. Какая же у вас жизнь, господа? Является ли она яркой, бесплодной, пустой, унылой и утомленной, а? Вы идете в свой офис, работаете, повторяете свои молитвы, выполняете указания. Когда вы находитесь в офисе, вы порабощены, унылы, вы должны следовать за рутиной. Вы стали механическими в своей религии. Это простое принятие власти. Так, религиозно, в мире бизнеса, в вашем образовании, в вашей ежедневной жизни – что фактически происходит? Не существует никакого творческого состояния для того, чтобы быть, не так ли? Вы не счастливы, не жизненно важны, не радостны. Интеллектуально, религиозно, экономически, социально, политически вы унылы и систематизированы, не так ли? Такое распределение по группам является результатом ваших собственных опасений, ваших собственных надежд и расстройств. И с тех пор, как человек стал столь пойманным, исчезло всякое облегчение, человек, естественно, стал обращаться к сексу для облегчения – здесь он может потворствовать самому себе, здесь он может искать счастье. Так, секс становится автоматическим, обычным, рутинным, а также становится притупленным и порочным процессом. Фактически он является вашей жизнью, если вы смотрите на него, если не пробуете избежать или не пытаетесь оправдать его. Фактически вы не являетесь творческим. Вы можете иметь детей, неисчислимые количества, но это не творческое действие, которое является случайным действием существования.
Итак, мышление, которое не является аварийным, жизненно важным, сердце, которое не является нежным и полным, – как все это может быть творческим? И не будучи творческим, вы ищете возбуждения через секс, через развлечения, кино, театры, через просмотр пьес, но в то же время остаетесь зрителем. Другие украшают сцену или танец, а вы сами – всего лишь наблюдатель. Это не создание. Точно также, так много книг печатается в мире, но вы их просто читаете. Вы не создатель. Где нет никакого создания, единственное облегчение – секс, а затем вы делаете из своей жены или мужа проститутку. Господа, вы понятия не имеете о значении, о зле, жестокости всего этого. Я знаю, что вам неудобно. Вы не продумываете это. Вы закрываете свое мышление, и поэтому секс становится огромной проблемой в современной цивилизации – разнородностью или механической привычкой к сексуальному облегчению в браке. Секс останется проблемой, пока не будет какого-либо творческого состояния. Вы можете использовать контрацептивы, можете принимать различные методы, но вы не освободитесь от секса. Возвышение – не свобода, подавление – не свобода, контроль – не свобода. Свобода есть только, когда есть привязанность, когда есть любовь. Любовь чиста, и когда она отсутствует, ваши попытки очиститься через возвышение секса – простая глупость. Фактор, который очищает, это любовь, а не ваше желание быть чистым. Человек, который любит, чист, хотя он, может быть, и сексуален. И без любви секс превращается в то, что находится теперь в вашей жизни, – рутинность, уродливость процесса, вещи, которые избегаются, будут игнорироваться, заканчиваться или потворствоваться.
Бангалор, 6-я Публичная беседа,
8 августа 1948. Собрание сочинений,
издание V, стр. 55–6Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
5. Может ли «Добро» быть с «кулаками»? (Л. Н. Толстой)
5. Может ли «Добро» быть с «кулаками»? (Л. Н. Толстой) Творчество и мировоззрение Льва Николаевича Толстого не менее насыщены философскими идеями и не менее противоречивы, чем творчество и мировоззрение Достоевского. Врожденное жизнелюбие, восхищение перед стихией жизни
Может ли русский человек быть честным?
Может ли русский человек быть честным? К. Леонтьев говорит, что русский человек может быть святым, но не может быть честным. Честность — западноевропейский идеал. Русский идеал — святость.В формуле К. Леонтьева есть некоторое эстетическое преувеличение, но есть в ней и
«Быть может, эти электроны…»
«Быть может, эти электроны…» Если в микромире привычные представления о части и целом физики вынуждены были пересмотреть, основываясь на экспериментальных фактах, то по отношению к мегакосмосу сомнения в справедливости вышеупомянутых представлений пока что возникают
9.1. Чем может быть жизнь после смерти?
9.1. Чем может быть жизнь после смерти? Есть разные мнения о том, что могло бы означать для личности пережить свою смерть. Понятие жизни после смерти подразумевает, самое меньшее, продолжающееся существование или возвращение к существованию. Утверждать, что некто переживет
17. Может ли философия быть публичным делом?
17. Может ли философия быть публичным делом? Некогда говорили: «толпа не может заниматься философией». Это так. Такова истина. И дело не в том, что «толпа» недостаточно образованна, изысканна и благородна, чтобы заниматься философией. Парадокс философии состоит в том, что
67. Может ли быть философия осмыслена философски?
67. Может ли быть философия осмыслена философски? Иначе: возможна ли метафизика философии? Во многом сама философия и есть процесс осмысления философии, нескончаемые попытки понять, что она такое, войти в ее суть. Философия и есть в этом смысле самая первейшая и чистейшая
124. Может ли презрение к смерти быть основой морали?
124. Может ли презрение к смерти быть основой морали? То презрение к смерти, в котором нет ненависти, основанной на страхе, и нет страха, основанного на ненависти, такое презрение может быть основанием морали. Но это противоречит самой
140. Почему любовь не может быть однополой?
140. Почему любовь не может быть однополой? Любовь рождается как вспышка молниеносной тоски и безумного влечения к иному, а иное в мире одно – другой пол. Две бездны, две вселенные – мужчина и женщина; они никогда не поймут друг друга, они будут насмерть противостоять друг
3.5. Может ли алгоритм быть непознаваемым?
3.5. Может ли алгоритм быть непознаваемым? В соответствии с вариантом III, математическое понимание представляет собой результат выполнения некоего непознаваемого алгоритма. Что же конкретно означает определение «непознаваемый» применительно к алгоритму? В
Глава I. БУДУЧИ БОЛЕЗНЬЮ ДУХА, ИЛИ Я, ОТЧАЯНИЕ МОЖЕТ ПРИОБРЕТАТЬ ТРИ ОБРАЗА: ОТЧАЯВШИЙСЯ, НЕ СОЗНАЮЩИЙ СВОЕГО Я (НЕИСТИННОЕ ОТЧАЯНИЕ), ОТЧАЯВШИЙСЯ, НЕ ЖЕЛАЮЩИЙ БЫТЬ СОБОЮ, И ОТЧАЯВШИЙСЯ, КОТОРЫЙ ЖЕЛАЕТ БЫТЬ ТАКОВЫМ
Глава I. БУДУЧИ БОЛЕЗНЬЮ ДУХА, ИЛИ Я, ОТЧАЯНИЕ МОЖЕТ ПРИОБРЕТАТЬ ТРИ ОБРАЗА: ОТЧАЯВШИЙСЯ, НЕ СОЗНАЮЩИЙ СВОЕГО Я (НЕИСТИННОЕ ОТЧАЯНИЕ), ОТЧАЯВШИЙСЯ, НЕ ЖЕЛАЮЩИЙ БЫТЬ СОБОЮ, И ОТЧАЯВШИЙСЯ, КОТОРЫЙ ЖЕЛАЕТ БЫТЬ ТАКОВЫМ Человек есть дух. Но что же такое дух? Это Я{1}. Но тогда — что
13. Основание для задержки действий может быть только одно, и оно всегда, казалось бы, может быть только у одной стороны
13. Основание для задержки действий может быть только одно, и оно всегда, казалось бы, может быть только у одной стороны Если обе стороны изготовились к борьбе, то к этому их побудило некоторое враждебное начало; до тех пор, пока они не сложили оружия, т. е. не заключили мира,
Глава II Может ли общество быть больным?
Глава II Может ли общество быть больным? Патология нормальности[7]Утверждать, что обществу в целом может не хватать психического здоровья, – значит исходить из спорного предположения, противоположного позиции социологического релятивизма[8], разделяемой большинством