§ 30

Для простых смертных страх является самым убедительным аргументом. Богословы, следуя этому принципу, говорят нам, что следует избрать наиболее верный путь; что наибольшим преступлением является неверие; что бог накажет без сожаления всех тех, кто дерзнет сомневаться в его существовании; что его строгость справедлива, ибо только безумие и разврат могут привести к отрицанию существования рассвирепевшего монарха, который жестоко расправится с атеистами. Если мы проанализируем эти угрозы со всем хладнокровием, то увидим, что они всегда исходят из спорных положений. По-нашему нужно было бы начать с того, что удовлетворительно могло бы доказать существование бога, прежде чем говорить нам, что безопаснее верить в него и что сомневаться в нем либо отрицать его – ужасно. Затем нужно было бы доказать нам возможность того, что бог справедливо со всей жестокостью наказывает людей за их безумие, в коем они стесняются верить в бытие существа, которого их помутившийся разум не может постичь. Одним словом, нужно было бы доказать, что бог, о справедливости коего столько говорится, может сверх меры наказывать людей за их непреодолимое и неизбежное неведение о божественной сущности. А способ рассуждения богословов разве не своеобразен? Они выдумывают призраки; они творят их из противоречий; затем утверждают, что самый верный путь – это не сомневаться в существовании призраков. Следуя этому методу, мы не найдем такого абсурда, в который не было бы более безопасным верить, чем не верить.

Все дети атеисты; у них нет никаких представлений о боге. Преступны ли они благодаря своему неведению? В каком возрасте начинают они быть обязанными верить в бога? Вы скажете, это должно наступить в возрасте, когда созревает разум. Когда же наступает этот возраст? Впрочем, если самые глубокие богословы теряются в определении божественной сущности, на понимание коей они и не претендуют, какие представления могут иметь светские люди, женщины, ремесленники, одним словом те, кто составляет основную массу человеческого рода?